Следующая цель

— На дуэли с Гриндевальдом, — подсказал я, незаметно показывая Мальсиберу кулак.

— Да-да, конечно… Но всё-таки позволь мне рассказывать по порядку. После того, как Ариана исчезла…

— Постойте! Куда исчезла? Разве она не погибла?!

Альбус снисходительно улыбнулся, напомнив себя прежнего, но тут же нахмурился:

— Мисс Скитер не всегда докапывается до истины. Нет, Гарри, она не погибла. Её похитил Геллерт — она стала дополнительной гарантией моей покорности. Так вот, после этого на некоторое время Геллерт скрылся от меня, но было совершенно очевидно, что он не остановится на достигнутом, и нам ещё доведётся о нём услышать. Поэтому я решил действовать на опережение.

— И создали Орден Феникса.

— Верно. Но не только. Мне нужны были верные сторонники, которым я смог бы довериться, когда настанет время выступить против Гриндевальда. И я пошёл в политику. Всем ведь известно, что лучшая крепость та, что построена на любви народа(18).

— Того самого народа, что вы безжалостно обманывали? — не удержался от ехидства Реймонд. — Того, которым жертвовали, бросая на убой?

— Мне пришлось создать видимость, что я разделяю интересы Гриндевальда, чтобы заручиться его доверием, но поддержал я его не потому, что разделял его точку зрения, а потому что хотел помочь обычным людям.

— И сколько же вам нужно было жертв, чтобы понять ошибочность своего плана?

— Порой, чтобы понять, что выбрал неверную дорогу, нужно пройти по ней так далеко, что возвращаться бессмысленно, — со вздохом произнёс Дамблдор. — Я старался всё исправить, но…

— Профессор, а что насчёт Тома Риддла? — вдруг спросил я, вспомнив, что я был не единственным ребёнком, чью жизнь искалечил директор. — Почему вы не пытались помочь ему?

— Видишь ли, Гарри… Как сказал один немецкий автор: «Самая сильная ненависть, как и свирепая собака, беззвучна(19)». Этот мальчик очень сильно отличался от обычных детей, и потому и привлёк моё внимание.

— А вам не приходило в голову, что обычными в вашем понимании были дети из семей, в то время как Том был сиротой? — едва сдерживаясь от того, чтобы повысить голос, резко спросил я.

— К сожалению, я поздно понял, что дело именно в этом. Но, поставь себя на моё место, как я должен был отнестись к его нелюдимости и скрытности?..

— «Одиночество — удел сильных. Слабые жмутся к толпе(19)», — процитировал я слова неизвестного классика, вычитанные в далёком детстве. — И всё же почему вы не пытались остановить его, удержать, помешать, в конце концов?

— Том уже не доверял мне, к сожалению, я упустил этого мальчика…

Дамблдор опустил глаза, а я шокированно обернулся к Реймонду — тот выглядел удивлённым не меньше меня: Альбус так спокойно говорил о том, что «упустил» Риддла, будто речь шла не о Лорде Волдеморте, а о ком-то вроде Невилла! Ну упустил, ну остался Лонгботтом забитым мальчишкой, подумаешь!

Дамблдор продолжил повествование, а я всё никак не мог успокоиться и выбросить из головы мысли о том, какого количества жертв можно было бы избежать, не упусти он Тома.

— Скажите, сэр, а кто решил использовать пророчество Трелони как оружие против Тёмного Лорда? — внезапно спросил я.

Дамблдор не спешил с ответом, но это была та самая ситуация, когда тишина была самым лучшим ответом на все вопросы. Очевидно, он понял, к какому выводу я склоняюсь, и поспешил переубедить:

— Пойми, Гарри, люди гибли…

— Ну да, общее благо, как же, слышали, — пренебрежительно хмыкнул я.

Что неожиданно разозлило Дамблдора настолько, что он даже смог подняться.

— Спасение невинных жизней стоит любой цены.

— А моя жизнь не была невинна? В свои полтора года я заслужил стать щитом целой страны?

— Я берёг тебя и твоих родителей как мог, но, к сожалению…

— Я знаю, что Поттеры просто отошли в тень, а вовсе не умирали в тот Хэллоуин, — из последних сил удерживая себя от того, чтобы начать бросаться Авадами, процедил я.

— К сожалению, — продолжил Альбус как ни в чём не бывало, — сохранить вашу семью в первозданном виде мне не удалось. Разлучить вас и спрятать Джеймса с Лили — было единственным способом сохранить им жизнь.

— И что же вам помешало после исчезновения Тёмного Лорда воссоединить семью?

— Крестражи, Гарри. Всё дело было в них.

— Вы уже тогда знали, что я — крестраж?

— Нет-нет… Дело в другом. Считая себя сиротой, ты мог не отвлекаться на заботу о семье и свободно действовать, выполняя свой долг перед магическим миром.

Я буквально задохнулся от возмущения, а Альбус, ничего не замечая, продолжил:

— Я очень горд, что ты всё же смог исполнить своё предназначение, однако ты сильно разочаровал меня позже, мой мальчик. То, как ты повёл себя после победы… Твоя ненависть к друзьям, сражавшимся с тобой бок о бок… Свершённая месть никогда не даст покоя твоей совести.

— Что вы несёте?! — сорвался я. — С моей совестью всё в порядке. А вот о каких друзьях вы толкуете, я не понимаю. Неужели о своих шпионах, лгавших мне едва ли не с первого дня знакомства?

— Это было для твоего же блага. Мне не легко далось это решение, но так было нужно. Ты был юн, импульсивен и, уж прости, неразумен в своих желаниях. Я лишь хотел помочь, направить тебя по верному пути, и твои друзья мне помогали. Мне жаль, Гарри. Прости старика…

— Почему вы извиняетесь? — не понял я. — Вы же считаете, что поступили правильно.

— Я извиняюсь за то, что тебе пришлось пережить после того, как я поступил правильно.

Что ответить на это, я не знал, потому неопределённо пожал плечами. На некоторое время в коридоре повисла тишина.

— Я знаю, что во всём виноват, но ведь я просто человек…

— Нельзя винить себя во всём и не считать себя при этом великим, — буркнул Реймонд, с сочувствием глядя на меня.

— Мне пришлось совершить много того, что я не стал бы делать, будь у меня шанс этого избежать, — снова заговорил Дамблдор. — Но Геллерт… Как ты, Гарри?

— Справлюсь, — я не был уверен, какого ответа он ждёт от меня, а облегчать ему совесть не хотел, поэтому ответил расплывчато, — но ваши слова нанесли мне очередную рану.

— Время лечит раны, — Альбус попытался улыбнуться, но закашлялся.

Подождав, пока кашель утихнет, я прямо взглянул ему в глаза.

— Лечит, — согласно кивнул я, — но на такие раны потребуется очень много времени, и даже тогда останутся шрамы…

— Шрамы напоминают о прошлом, но не должны управлять будущим, — перебил Дамблдор.

— Эти шрамы не позволят забыть, кто виноват.

— Мне очень жаль, Гарри, это моя вина…

— Вы правда думаете, что достаточно извиниться, и всё будет по-старому?!

Дамблдор снова закашлялся, и моя злость схлынула. Какой в этом смысл? Всё равно ничего уже нельзя изменить.

— Сэр, как насчёт того, чтобы вернуться к интересующим нас вопросам? — незаметно поморщившись, подал голос Рей.

— О! Но ведь…

— Сэр, вы способны кратко и точно отвечать на вопросы? — резко спросил Реймонд, которому надоело выслушивать истории о далёком прошлом, стоя посреди тюремного коридора, рискуя нашей свободой, что отчётливо просматривалось на его лице. — Или мне не тратить время на вопросы и воспользоваться легилименцией?

И без того не слишком румяное лицо Альбуса приобрело восковую бледность.

— Вы не посмеете! — ахнул он и почему-то повернулся ко мне.

Неужели ждал, что я стану его защищать после всего?

— Три раза ха, — фыркнул Мальсибер.

— Профессор, пожалуйста, расскажите, почему…

— Конечно, Гарри, — умиротворяюще произнёс Дамблдор, игнорируя присутствие Реймонда. — Тебе я всё расскажу.

Мальсибер чуть отступил, так, чтобы Альбусу из камеры не было его видно, и издевательски усмехнулся. И хотя на его губах была почти улыбка, во всей его фигуре чувствовалось напряжение, готовность действовать. Как у змеи перед броском.

— Всё хорошо, — произнёс я одними губами и обернулся к Дамблдору. — Чего хотел Гриндевальд? Ради чего он уничтожал чистокровные семьи… это ведь он делал, не вы?

— Далеко не во все тайны Геллерта мне удалось проникнуть, — понурился Альбус. — Узнать удалось не так много…