Склеивая осколки

Надо сказать, Гермиону это подкосило.

Во многих смыслах.

Но тогда, в Мэноре, бесчувственно пялясь в потолок, она мало что соображала. Выпала из жизни тусклой песчинкой.

Зато когда странный сухой холод закружил в голове трескучим вихрем, беспокойный и проникновенный крик Драко вывел из оцепенения.

Бесконечно долго она хотела сбежать, и столько же — врезать ему! Она мерила шагами замок, утопая в возмущении и разочаровании, надеясь сжечь лживый рисунок, как только найдёт! Но Драко что-то говорил и говорил, говорил и касался её, касался и не выпускал из виду, из Мэнора, доказывая свою правоту и безупречный план...

Конечно, где-то внутри ещё зияла обида и теплилась злость, но спорить с тем, что обман окупил себя, как минимум, неразумно. Малфой — ненормальный в любом состоянии. Он играет в такие игры, которым и названия-то нет! Но она поверила ему...

Любовь не настолько слепа, как казалось.

— Не меняй тему, — учительским тоном заявила Гермиона. — Даже спрашивать не хочу, откуда ты знаешь парселтанг! — а иначе в Тайную комнату не попасть.

Способности к легилименции, умение летать, дорожная сумка — всё стало яснее ясного, разгадка лежала на поверхности. Гермиона готова была поспорить, что именно в сумке Драко прятал зловещий портрет.

— Вот о чём ты думал?!

— А какой смысл об этом говорить? — незачем. — Реддла больше нет. Зато у нас есть Пророчество. И неплохие мозги. А министерские запреты могут катиться куда подальше.

— Но зачем вообще ты его нарисовал? — а кто ещё?! Гермиона ткнула Драко концом палочки. — Ради мнимого превосходства? Почему — его? Чёрт, да ещё собственной кровью!

Воспоминания по-другому не показать, но нельзя забывать, что мёртвых гложут эмоции живых.

Драко натянуто улыбнулся. Что-что, а дурой Грейнджер никогда не была:

— Потому что иначе не выходило. Расколотую душу сложно соединить. Могла бы догадаться!

— Умник.

Она не стала размышлять, откуда Малфою известно о крестражах. Может, Люциус в какой-то момент догадался, а может, и сам Тёмный Лорд просветил своего юного благодетеля...

Драко оглядел Тайную комнату, понимая, что совсем не будет по ней скучать, и попытался взять Гермиону за руку:

Не вышло.

— А если бы я не стала пить зелье? — не замолкала она, отстраняясь. — Вот не стала бы и всё!

— То есть испугалась? — ошарашил её Драко. Прямые вопросы часто сбивают с толку. Особенно тех, кто так и не сказал правду.

— Нет, но...

Драко и сам не мог объяснить, отчего вдруг опостылела эта тайна. Будто она тяготила его краеугольной глыбой, омрачая всё светлое, что билось в груди. Поэтому он не удержался:

— Давай я начну кое-что, а ты закончишь. Если верить Реддлу, Аббот жаждала моей боли и гнева, — Драко выдержал паузу. — А что ей понадобилось от бесстрашной Грейнджер?

Хлоп! — палочка выпала из её рук.

«О, боже...»

Гермиона ненадолго зажмурилась:

«Дура! Дура! Дура! — не очень-то она многословна. Мысленно. — Надо было давно рассказать! Блин, но лучше бы он злился...» Кричал. Сжимал зубы. Поминал последними словами. Чем смотрел на неё так...

Пусто.

Она, поражённая, разглядывала его негневное лицо:

— Почему ты молчал? — лучшая защита — нападение. Гермиона подняла свою палочку.

— А это важно? — Драко уже всё сказал. — Главное, что я смог использовать это в нужный момент.

— А что бы ты сделал, если бы я плюнула и послала тебя подальше с твоим гениальным планом? Ты дважды мог меня убить!

Драко на автомате поправил мантию:

«Кто-то ещё не остыл...»

Но, главное, не послал. И пофиг на обвинения. Хватит того, что собственный рисунок скоро прожжёт карман. Этот клочок бумаги — постыдное напоминание о непростительном зле. И о том, что лучше забыть:

Раскаяние.

— Не преувеличивай, — Драко не был настроен на долгие споры. — Во-первых, я извинился заранее. Во-вторых, я намеренно промахнулся. В-третьих, я же уже говорил, что актриса из тебя никакая, а я могу лишь подправить воспоминания, но не создавать. И в-четвёртых, согласись, мы нашли компромисс: вызвал же я в Мэнор разлюбезного Поттера!

Железная логика.

— Да-а-а, нести меня на руках, мёртвую, через весь Хогвартс — это же ужас как безобидно! — Гермиона тоже умела иронизировать. — Или ты чарами невидимости просто благоухаешь? Тогда почему ты не смог заставить исчезнуть маломальский подсвечник?

Она видела, что Драко не хватало собранности.

— Без Гарри мы бы не справились, — неуклонно убеждала она.

— Да неужели?! Не зли меня, — слабо отшутился Драко. — И в-пятых, хочешь не хочешь, а нам пора.

Он просто схватил её за руку и взлетел.

Надоело.

* * *

Всё сегодня имело свою цену:

И лжесмерть. И псевдосправедливость. И бесполезное пророчество.

Эйфория Драко очень быстро сменилась разочарованием, и он изнемогал с каждым магическим рывком, рассекая прохладный воздух подземелья. Несмотря на согревающие чары мантии, тело катастрофически теряло тепло, а это означало, что концентрироваться на полёте получалось хуже некуда. Расколотое сознание будто специально загоняло своего хозяина в ловушку собственных страхов, отбирая магию по крупицам.

Сплошное убожество...

Драко миновал волшебный проём в стене, прощаясь с огромными переплетёнными змеями, чуть не защемив полы собственной одежды. Он давился прелым, промозглым запахом туннеля, поэтому набрал скорость и едва успел распахнуть дверь туалета, чудом не врезавшись в неё своей оголтелой башкой. Затем влетел в слизеринскую гостиную, не сразу вспомнив несчастный пароль, приземлился, зацепив кожаное кресло, и едва не рухнул у камина на задубелых ногах.

Будто окоченев, крепко сжимая руку Гермионы, измотанный, но не потрёпанный, он слабо, но всё-таки отдавал себе отчёт, что от разгромного падения их уберегли две вещи: очередное чудо под названием «малфоевская гордыня» и надежда найти хоть какое-то решение. Правда, чуть позже…

Гермиона явно строила из себя Грейнджер, запершись в тягостных раздумьях. И пока время казалось вечностью, она не вырывалась, не читала нотации, не лезла с оправданиями, не ахала и не охала, а без слов парила с ним послушной девочкой, чем доставляла колоссальное удовольствие. Такая тишина действовала вполне благотворно. Как и сиюминутная заминка перед тем, как зачерпнуть дымолётного порошка.

Вернувшись в Мэнор, переступая через чугунную решётку, Драко больше прежнего ощущал себя разбитым и чужим, но всё, чего ему хотелось, — это спать, спать и ещё раз спать. Он бы с радостью послал всех и вся, если бы ненадолго позволил себе расслабиться и впустил болезненную усталость.

Не выйдет из него героя: ни из прошлого, ни из нынешнего!

А если ему не изменяла память и не лгали глаза, то стены отчего дома до сих пор подпирал лезу-везде-и-всюду-Поттер. И не он один! Потому как рядом нагло пристроился...

(«Какого хрена он здесь забыл?»)

...лезу-за-ним-как-собачонка-Уизел, дёргающий ногами словно старый маразматик.

Драко мельком взглянул в окно и вздохнул: «Ну и ночка...» Уже светало, а вытолкать обоих взашей не было ни сил, ни возможности. Не при Грейнджер — определённо.

Он так и застыл посреди Мэнора, по инерции сжимая её руку, и обратился к тому, кто, похоже, слов не понимает:

— Я же предупредил, Поттер, никаких рыжих, — и даже смотреть в названную сторону не хотелось. — За дезиллюминационные чары выше ожидаемого, но за поведение — тролль!

— А я тебе что-то обещал? — съехидничал Гарри, выпрямившись. — Когда?

Приподняв очки, он тёр глаза, борясь с дремотой. Уж Малфою он точно ничего не обещал! Да и не впутывать Рона — плохая затея. С самого первого шага — плохая. Даже если тот почти за себя не отвечает.

Драко сдвинул брови, прикидывая, какой эмоции лишили Поттера, раз из героя он превратился в закулисного провокатора:

— Насколько я помню, приглашение было послано на твоё имя, — ох, на что только не пойдёшь, дабы задобрить Грейнджер… Вплоть до совиной почты среди ночи. — Мне пофиг, что вы всё делаете вместе, — Драко указал на виновника маленького скандала: — Он же псих!

Хотя психом больше, психом меньше...

А Рон словно не слышал, он переводил взгляд с Гермионы на Малфоя и всё ждал: когда этот гусь отпустит её руку? Потому что уже достал!

— Ну конечно... — саркастически начал Гарри, опуская очки на переносицу. — Это же стандартное приглашение: «вопрос жизни и смерти»! — он каждый день такие получает.

Гермиона, всё ещё задумчивая, прикусила губу и высвободила руку, подальше от греха. Кое-кто и так на взводе, ни к чему усугублять. Хотя, признаться, чувствовать Малфоя так долго, так открыто было непривычно... и трогательно. Он будто намеренно заявлял о своих правах в присутствии Рона, не принимающего их близости.

— В следующий раз, Поттер, — Драко говорил вполне серьёзно, — я наложу на письмо заклятье и заставлю тебя съесть его вместе с сургучной печатью, чтобы язык отсох.

Выболтал же, очкарик.

Гарри не пасовал:

— Ты просил «приходи один», я пришёл. Я предоставил тебе отсрочку, но не более...

На самом деле он, как баран, сорвавшись из Норы в Мэнор, оставил спяще-храпящего друга в неведении. Но загадочное послание с собой не взял, а оставил на тумбочке. Гриффиндорская натура опять сыграла злую шутку, а крайняя подозрительность — хорошую, но Малфой, безусловно, рассчитывал исключительно на первое.

— Слышь, упырь, — огрызнулся Рон, обходя друга, — если Гарри срывается к тебе среди ночи, то я сдохну, но потребую объяснений, что за хреновина происходит!

Опустевшая постель, несколько слов на пергаменте плюс голодная неясыть, кусающая за ухо, и любой идиот поймёт, что сама-наивность-и-благородство-Гарри сбежал в Мэнор через каминную сеть.

— Объяснения, объяснения, объяснения... А тебе кто-то их даст? — издевательски уточнил Драко, издали оценивая опасность.

Уизел, конечно, придурок, но отчаянно злой придурок. Чего не скажешь о Малфое. И, значит, без палочки изводить незваного гостя надо поосторожнее.

— А твои меня не интересуют! — Рон не лгал. Вместо этого он наступал на Гермиону тихим ужасом:

— Ч-чёр-рт!.. — тряхнув головой, Рон отогнал чёрные-чёрные мысли. — Малфой это Малфой, чего от него ждать?! Гарри это Гарри... Но ты, Гермиона... Ты?!.. — нерв за нервом звенели, разрываясь от исступления.

Жди беды…

— Так вы что-нибудь узнали? — Гарри всеми средствами пытался спасти положение, а хорошие новости — неплохое лекарство.

— Да, — произнесла Гермиона, одарив благодарным взглядом всепонимающего друга. — Я практически уверена, что Ханна не злой демон, если опираться на Снейпа, — скрестив руки, она предпочла умолчать и о договоре с дементорами, и про Волдеморта, задержала дыхание и закончила тише: — Скорее всего, она часть пророчества, она — особенная. Тем, что... — мысль и саму взволновала, — ...неуязвима перед дементорами.

Бам-с.

Гарри застыл. Рон почти полыхал. А Драко… сдержал возглас восхищения и уже обожал эту заумную голову! Не любил, а вот как-то странно обожал. Обожал то, чем владел. Сон как рукой сняло.

Предупреждая логичный вопрос, он вставил свои пару кнатов: