Без вины виноватая

Начать решили с Нового Южного Уэльса. Во-первых, Грейнджеры были до мозга костей городскими жителями, а самая высокая концентрация городов в Австралии наблюдалась именно здесь, во-вторых… ну, во-вторых, именно об этом регионе думала Гермиона, внушая желание переехать. Не то чтобы она сильно верила в свои способности к внушению, да и концентрировала усилия больше на скорости переезда, чем на конечной точке, но нужно было от чего-то отталкиваться. Профессор и слова не сказал невольной подопечной о том, что поисковое заклинание относится к темным, лишь предупредил, что придется делать паузы в десять часов между попытками, так как любые ритуалы с участием крови требуют большого выброса магической энергии.

Но оказалось, что в этом нет надобности. Гермиона едва успела дочитать заклинание, как почувствовала знакомый рывок, только не в области пупка, а выше, словно вырывали само сердце, и за мгновение до того, как чары потащили ее сквозь пространство, судорожно схватила Снейпа за руку.

Первым, что она увидела в помещении, куда попала, была крупная надпись «Королевская больница северного побережья» над стеклом регистратуры. А дальше… дальше все стало как в дурном сне. Надпись отключила всякую рациональность, мир за пределами этих букв исчез. Гермиона едва заметила, как Снейп взмахнул палочкой, отводя от их внезапного появления внимание маглов, она не запомнила, как подходила к окошку и спрашивала про Монику и Венделла Уилкинсов раньше, чем успела придумать, как обосновать свой интерес.

Администратор оторвала взгляд от компьютера и посмотрела на посетительницу поверх очков, после чего прозвучал вопрос, на который в своем паническом состоянии Гермиона не могла найти ответа:

— Кем вы приходитесь?

В голове было пусто. Она открыла рот, закрыла, не к месту вспомнив, что именно так действовал Драко Малфой, теряясь, а рядом уже возник Северус Снейп и показывал даме в очках какие-то корочки.

Администратор, будто под Империусом, назвала отделение и номер палаты, где находилась... Моника Уилкинс.

Гермиона порывисто обернулась то ли в поисках лифта, то ли в поисках плана больницы, то ли ожидая увидеть прямо здесь в фойе названную палату, но костлявые пальцы схватили ее за плечо, больно впиваясь в кожу, и подтолкнули в сторону.

— Сохраняйте спокойствие, — прошипел Снейп ей в ухо и поволок куда-то вправо, Гермиона безропотно подчинилась, чувствуя одновременно адский прилив адреналина и полное отсутствие энергии. Тем временем ее аккуратно «упаковали» в пустой лифт. Не было сил интересоваться, сделал ли это Снейп с помощью магии (опасно в напичканном электроникой здании, особенно когда сам находишься в работающей от электричества коробке) или так совпало. Впрочем, второй вопрос касательно волшебства показался достаточно важным, чтобы стряхнуть с себя оцепенение и задать его.

— Что у вас за документы?

— Забавная штука, — неожиданно охотно ответил Снейп. — Магл видит на ней то, что поможет волшебнику добиться нужного результата.

«Забавная», — согласилась Гермиона мысленно. Находись она в другом состоянии, задала бы с десяток уточняющих вопросов и нашла бы столько же аргументов, почему использовать такую магию неэтично. Но тело и мозг были вялыми, только молоточком стучала мысль «мама в больнице».

Путь до палаты совсем не отложился в голове. Гермиона просто следовала за Снейпом, не уточняя, применяет ли он магию. Впрочем, это было очевидно. Как еще сориентироваться в совершенно незнакомом огромном комплексе? Она автоматически переставляла ноги, игнорируя шепот совести, бубнящий, что нельзя допустить, чтобы кто-то из больных пострадал из-за вызванных магическими потоками сбоев аппаратуры.

Апатия спала, словно покрывало, возле заветной двери. За матовым стеклом угадывались две фигуры. Гермиона могла сделать что-то глупое, например ворваться в палату, и, видимо почувствовав это, Снейп снова ухватил ее за предплечье и взмахнул палочкой, накладывая дезиллюминационное заклинание на них обоих. На этот раз Грейнджер не выдержала (в конце концов, в палате рядом лежала ее мать!) и гневно выпалила, глядя в то место, где должно было находиться лицо профессора:

— Что, если техника выйдет из строя!

— Не разводите драму! Я колдую вполсилы. Чары слабые, поэтому рекомендую не двигаться без причины.

Впрочем, и без напутствия Снейпа Гермиона застыла как кролик в свете фар. Дверь резко открылась, и из палаты вышел врач — крепкий невысокий мужчина средних лет, а следом… следом шел ее отец. Мрачный, заметно постаревший и осунувшийся, но знакомый до последней черточки.

— Я ничего не гарантирую, — подчеркнуто вежливо проговорил врач и рукой поманил посетителя за собой. Гермиона застыла истуканом, неспособная решить, последовать за ними или ворваться к маме. Выбор за нее опять сделал Снейп, жесткой рукой направив за удаляющимися мужчинами. Оба подошли к двери ординаторской и скрылись за ней.

Гермиона быстро извлекла из сумочки Удлинители ушей и протянула одно из приспособлений в сторону, где угадывались в полумраке коридора очертания Снейпа. Шнур скрылся под дверью.

— …сделаем все возможное, — голос врача был образцом терпения, — но вы же понимаете ситуацию. Слишком мало времени после прошлого выкидыша. Монике нельзя было беременеть, даже будь она лет на десять моложе. Организм не успел восстановиться… Вы взрослые люди, врачи…

— Я бы никогда не допустил, если бы знал… — перебил собеседника отец Гермионы.

— Это становится похоже на навязчивую идею. Настоятельно рекомендую вашей супруге пройти курс психотерапии, если мы не сможем… Впрочем, даже если сейчас мы спасем беременность, нет гарантии, что ей удастся доносить…

Гермиона забыла, как дышать… ее мать беременна. В сорок четыре, почти сорок пять, и у нее недавно был выкидыш, но она… Неужели из-за… гул крови в ушах и поток несвязных мыслей заставили ее выхватывать из сбивчивого монолога отца только часть:

— Счастливо прожили двадцать лет… давно смирились… год назад Монику будто подменили… смогли зачать, но… И вот теперь опять.

Гермиону начало трясти.

— Мисс Грейнджер, Гермиона, немедленно сделайте глоток!

Наверное, висящий в воздухе пузырек выглядел жутко, но она без всякого сопротивления пригубила зелье, даже не пытаясь выяснить, что это. В глубине души мечтая, чтоб это оказался яд.

— Не сомневайтесь. Мы приложим все усилия, но прогнозы более чем осторожные, — доктор приблизился к двери, и Гермиона выдернула из-под нее «Ухо». Прислонившись к стенке, она зажмурилась и целиком сконцентрировалась на том, чтоб удержать себя на месте, хоть больше всего желала броситься на шею отцу. Только после того как звук его шагов стих в другом конце коридора, стало безопасно открывать глаза.

Гермиона сползла по стенке. Взмах палочки Снейпа развеял чары.

— Вы можете помочь? — отбросив все лишнее, тускло спросила она.

— Я повесил маячок на вашего отца, мы его не потеряем. В остальном… не буду давать опрометчивых обещаний, — бросил Снейп резко. — Я должен полностью понимать механизм вашего Обливиэйта, знать обо всех дополнительных мерах и нюансах.

— Кроме Обливиэйта я применила зелье Забывчивости и чары внушения. Нашла их в той же книге, где детально описывалась работа министерских обливиаторов, но лучше... смотрите, — равнодушно махнула рукой она и сама первая охотно погрузилась в черноту глаз Снейпа.

— А вы не знаете, как… — Гермионе не хватало духу задать вопрос полностью.

— Я не целитель, — сухо уронил Снейп, не мучая ее проговариванием сложного. — Я зельевар. Я попробую кое-что сделать, но гарантий, как и этот врач, дать не могу. Магические методы ведения беременности тоже небезупречны. Драко — пятая попытка Нарциссы родить Люциусу наследника. Я варил ей зелья… — его взгляд прояснился и, бросив лаконичное «ждите!», Снейп отошел на несколько шагов, на ходу извлекая из кармана свое зеркало. Она не прислушивалась к разговору, даже желания не было, поймала одно слишком громкое «Мерлин с тобой, держи фантазию в узде!», несколько «да» и хитрое название то ли зелья, то ли заклинания, содержащее часть «зиромортис» или «зеромортиус».

Вернувшись к ней, Снейп позволил себе экспрессивно тронуть себя пальцами за нос. Гермиона подозревала, что их ждет тяжелый разговор, даже подозревала, что вот-вот услышит, поэтому не была шокирована заявлением:

— Вы понимаете, что то, для чего мы здесь, сейчас невозможно?

Она кивнула.

— Вы не учли эмоциональную связь матери с ребенком.

Еще один кивок, Гермиона и не думала спорить, виновата, теперь ей жить с этим чувством вины, а если с мамой что-то случится…

— Нет в этом вашей вины, вы действовали сообразно знаниям, которыми располагали.

Только кто-то буквально пару дней назад сказал, что их чуть больше нуля…

— Да. Но освоить целое направление магии вы не успели бы ни при каких обстоятельствах.

Она собиралась углубить эти знания во время полета, но ее обманом усыпили…

— Я веду к тому, что предпринимать какие-либо серьезные магические воздействия к мозгу вашей матери сейчас нельзя. С вашим отцом попробую поговорить, представлюсь специалистом, направленным лечащим врачом, заодно проведу внешний скрининг его и вашей матери. Нет, вы и близко не подойдете, мисс Грейнджер. Вы вероятный триггер. Не думаю, что возвращение воспоминаний в данной ситуации желательно. Сложить два и два мистер Грейнджер сможет.

И обвинит в происходящем с мамой ее. И будет прав. Она виновата.

— Прекратите это, — Гермиона не смотрела на Снейпа, но подозревала, что он скривился. — Невиновных людей нет, и иногда приходится выбирать. Я не буду вести с вами философскую беседу про меньшее и большее зло. Вы сработали топорно, — она почти с экстатическим удовольствием приняла эту словесную оплеуху, — но альтернатива у ваших близких была намного хуже. Совершенно очевидно, что родители подруги Гарри Поттера не пережили бы этот год в Англии, а вы распылялись бы между помощью дружку и тревогой за них, что отразилось бы на продуктивности. Следовательно, в заданных обстоятельствах вы сделали то, что должны были.

— Но я могла сделать лучше, я могла найти больше книг и…

— И... что? Человеческий разум — механизм, который ни маги, ни маглы не постигли до конца. Предвосхитить все возможные исходы не могу даже я, хоть изучаю ментальные науки двадцать лет. Ваши родители живы, благополучны, находятся… в своем уме. В своем, — отреагировал профессор на ее движение, — не в своем — Лонгботтомы.

— В какие бы слова вы ни заворачивали, я…

— Салазар, дай мне сил… Гермиона! — рявкнул Снейп. — Они живы. Всё! Иногда ценой ошибки становится жизнь.

Никакие зелья не могли сдержать лавину слез. Гермиона не знала, о ком плакала: о маме, пытающейся ужиться с глубинной тоской по потерянному ребенку, о своем неродившемся брате или сестре, об отце, которому приходится иметь дело с последствиями ее поступка, о Лили Поттер, чья жизнь стала ценой ошибки человека, находящегося где-то рядом, о самом этом человеке, почти двадцать лет сосуществующем с чувством вины, о Гарри, у которого без Обливиэйта не сохранилось ни одного осознанного воспоминания о родителях, обо всех, кто погиб в этот страшный год, и о тех, кто не погиб, но уже никогда больше не будет прежним. Слезы лились и лились, а облегчение не наступало.