Склеивая осколки

— Грустная история. Род Гампов был небогат, но достаточно влиятелен, — сказала Джинни, с удовольствием выслушав предание. — Кажется, уже никого из них не осталось. По мужской линии, по крайней мере. Так ты ещё что-нибудь узнала... такого... насчёт Рона? Ты понимаешь.

— Нет, но я решила попросить у Макгонагалл доступ в Запретную секцию, — увидев, как изменились лица друзей, Гермиона прибавила: — Придумаю для начала что-нибудь правдоподобное. Будто я собираюсь к Гарри в аврорат, например, — она потянулась за брошюрой о легилименции. — И зря ты, между прочим, отказался от версии с Обливиэйт.

— Я просто боюсь сделать ещё хуже, — Поттер заметил измученный невысказанной ревностью взгляд Джинни, и потянуло рискнуть. В конце концов, что произошло, и для самого тайна. — Гермиона, а ты уверена, что меня заставили всё забыть?

— Нет. А есть другие идеи? Снять Обливиэйт нелегко, но возможно. И кстати, говорю со всей ответственностью, если и в Запретной секции я ничего не найду, опять же пойду к Макгонагалл.

— С чем? — с волнением поинтересовался Гарри, вскинув руки: они не дети! — С моими кошмарами? С невыносимым Роном? Предъявишь себя как доказательство случившегося? Я пытаюсь тебя понять, честно! Война окончена. Зачем к Макгонагалл? Чего ты боишься? — Поттер насторожился.

— Ничего, — совершенно спокойно ответила Гермиона. — Но я предпочитаю знать, с чем имею дело. А Макгонагалл, без сомнения, осведомлена в вопросах магии гораздо больше меня. Это же очевидно! Так что с версией Обливиэйт, Гарри? Давай прямо сейчас!

— Не знаю, накануне важного матча не хочется вдруг растерять мозги.

— До него ещё две недели как минимум, — тоном старосты констатировала Гермиона. — График игр пока не утверждён. Но я не настаиваю, — маленькая ложь, потому что разгадка притягивала.

— Пожалуйста, Гарри... — просила Джинни.

— Но зачем?.. — хотя он уже знал причину.

— Извините, я на минутку, — Гермиона выскочила из-за стола. Она заметила Фоссет, присевшую в дальнем углу библиотеки. Слава богу, без Рона. Вот оно — решение, которым терзалась всё утро. — Подождите меня в общей гостиной. Я скоро!

Джинни и Гарри переглянулись и направились к двери.

— Если это Обливиэйт, — шепнул он, двигаясь к выходу, — ты скоро сама убедишься, что ничего не было.

Джинни натянуто улыбнулась. Доверяй, но проверяй, конечно... И как заставить замолчать эту глупую ревность?

— В любом случае, ты не виноват. Я уверена, — внушала себе она.

И Гарри взял свою девушку за руку. Ободряюще сжал. Совсем легко. Вот это — его Джинни. Но отчего-то не по себе…

И давят подозрения.

— Сандра, — окликнула её Гермиона. — Мы можем поговорить? Как-нибудь. Наедине, — очень важное уточнение.

Фоссет подняла глаза. Удивлённо вскинула брови и, помешкав, кивнула:

— На будущей неделе, хорошо? Если я не напишу этот доклад о диббуках, Дамблдор меня съест. Но я не люблю читать о смерти и тем более о душах умерших людей.

— Не съест, — Гермиона улыбнулась. — Я слышала, как он хвалит тебя перед Макгонагалл. Ну... увидимся. Спасибо!

И она в приподнятом настроении направилась в башню Гриффиндора. Возможно, скоро одной тайной и одной проблемой станет меньше.

* * *

Гермиона влетела в гостиную воодушевлённой. Гарри и Джинни сидели на мягком диване абсолютно одни. И ждали. То ли казни, то ли освобождения — понять со стороны сложно: слишком напряжены. И, кажется, от этого ещё более близки.

— Боишься? — поинтересовалась Гермиона у Гарри, стоя напротив. — С родителями всё прошло гладко, — приободрить его не помешает.

— Нет, — он выдохнул. — Бывало и хуже. Наверное... — губы нервно растянулись.

— Без «наверное»! Остальные студенты где? В Хогсмиде? Замечательно!

Гермиона отступила на несколько шагов и вытянула палочку, чтобы произнести заклинание, но в дверях появился Рон.

— Где вас носит? — возмутился он. — Днём с огнём не сыщешь! А что происходит? — он переводил взгляд с вытянутой палочки на Грейнджер.

— Что ты хотел, Рон? — сердито спросила Гермиона. Ведь только сосредоточилась!

— Я тут обмозговал кое-что, — сказал он, присаживаясь на подлокотник, — Джинни, думаю, тебе стоит об этом знать… И убери к дракловой матери свою заумную мину, Гермиона! Я помню, что обвинил тебя из-за снов. Согласись, стонать «Гарри» очень подозрительно...

Лицо Поттера вытянулось.

— Но сегодня всё выглядит иначе, — Рон пару часов назад выслушал исповедь Сандры о ночном кошмаре и засомневался.

Ей было страшно, когда она рассказывала о злобной твари, убивающей зловонным дыханием. Так страшно, что звала мать. Ту, что уже не любит и в чьей заботе давно не нуждается.

— Это почему? — поинтересовалась Джинни.

— Ну… Гарри, например, прошлой ночью стонал «Минерва». Да ты перезанимался, приятель! — Рон не врал. — Не смог удержаться от смеха.

Джинни с недоумением и улыбкой посмотрела на Гарри:

— Макгонагалл?

— Так... — Поттер смутился. — Вот не надо издеваться. Не помню я ничего!

— Кстати о «не помню», — Гермиона, еле сдержав улыбку, снова вытянула палочку. Излишняя весёлость сейчас ни к чему, заклятье требует чёткости.

Во всём.

Одно произношение — тихий ужас.

— Что тут творится, Мерлиновы штаны?! — воскликнул Рон, вскакивая с дивана. — Гермиона, я имею право знать!

— Позже, — прошептала она, максимально собравшись, подцепила воздух палочкой и произнесла заклинание.

То, что произошло в следующую секунду, шокировало. Подорвало дух.

И подкосило.

Гермиона никогда не слышала, чтобы Гарри так кричал. Дико. С надрывом. Как будто его пытают. Стиснул руками голову и орал-орал, кажется, не переставая.

Перепуганная Джинни не сводила глаз с любимого лица, старалась оторвать его прижатые ладони и бездумно шептала:

— Что с тобой? — глупый вопрос, когда и так ясно, что Гарри больно.

Никогда раньше она не видела его таким.

— Что ты сделала?! — испуганно прикрикнула Джинни, взывая к совести Гермионы. — Что происходит, чёрт возьми?! Да что с тобой не так? Что сейчас не так?!

Тяжело было на это смотреть. Всем.

Рон метался, ошалело бегал глазами от Гарри к Джинни, не в состоянии переварить информацию.

Наконец, он уставился на Гермиону, стиснув челюсти, пока подбирал менее оскорбительные слова, не имея ни малейшего представления о происходящем.

— Не надо меня ненавидеть! — выпалила она. Крики Гарри, слава Мерлину, уже превратились в стоны. — Я всего лишь пыталась снять Обливиэйт. Я не собиралась никого мучить!

— Снять чужой Обливиэйт? Но разве это не опасно? Ты что, не понимаешь, как рисковала?! — Рон побагровел.

— Так не бывает, — спешно оправдывалась Гермиона, уже отойдя от шока. — Теоретически. Этого не должно было случиться!

— Но это, химера тебя возьми, — выругался в очередной раз Рон, — реальность! Самая настоящая, блин, не теория! От твоей самоуверенности уже тошнит. Почему бы тебе не убраться сейчас к хвостороговой матери! — необыкновенно злой Рон набирал обороты.

Гермиона внутренне закипала, изо всех сил отталкивая от себя обиду. И приняла самое неправильное решение, какое могла:

— Прости, Рон... Пожалуйста. Но я должна...

— Прости за что?! — непонимающе заорал он, сжимая кулаки и выбирая, что бы такое разнести в гостиной.

— За это, — Гермиона без проволочек направила палочку на Рона.

Новый нечеловеческий крик боли огласил комнату.

Остолбеневшая Гермиона смотрела в разъярённое лицо Джинни, теряющуюся, к кому бросаться: к брату или другу. Она утирала нервные слёзы и уже не кричала — устало выла:

— Что-о-о... что это значит? Скажи-и... — она требовала от Грейнджер ответа, схватившись за голову, как будто дикая паника проникла туда вместе с криками.

— Не знаю, — с виноватым видом произнесла Гермиона и плюхнулась на пол, выжатая от потрясения и растерянная. — Но узнаю. Обещаю тебе. Обязательно.

Джинни выругалась, но явно не на подругу.

— Гарри, Рон... — на глаза Гермионы навернулись слёзы. — Простите меня. Я... я пойду к Макгонагалл. Так… так нельзя, — язык плохо слушался, и способность соображать угасала вместе с воплями, до сих пор звенящими в ушах.

— Нет, — слабым голосом запротестовал Гарри. — Нет… Я придумаю что-нибудь, если нас услышали. Никакой Макгонагалл!

Меньше всего хотелось покинуть Хогвартс, стать подопытным, ведь такого не утаишь от совета попечителей. И позволить кому-нибудь увидеть заколдованное нечто... А если Джинни не зря переживает?

— Сначала ты выяснишь, что с нами, — командовал Гарри. — Но не раньше! Хорошо? — Грейнджер молчала, сомневаясь. — Хорошо?!

— Не упирайся рогом, Гермиона, — простонал Рон, с трудом поднимаясь с пола. — Не выводи меня…

На Гарри контрзаклинание подействовало сильнее.

— Что бы за херня сейчас ни произошла, — заявил Рон, — вы мне, придурки, всё объясните. А потом мы найдём ублюдка, который нас заколдовал, и я собственноручно вытрясу из него душу.

— Остынь, Рон, — вздохнула Джинни и посмотрела на друзей. — Не время для злости...

Общая боль сближает.

Как и общий враг.

Всегда.

* * *

Драко вышагивал по длинному коридору рядом с Блейзом и почти не слушал его. Тот что-то говорил и говорил, жаловался на кретина Грэхэма, на профессора Флитвика, на недоумка Филча, но смысл монолога постоянно ускользал, потому что мысли были поглощены совсем другим — Реддлом. Не столько им самим, сколько его последним ультиматумом. Драко не ожидал, что Волдеморт изменит своё требование, но факт оставался фактом.

И оно — вот дьявол — оказалось хуже предыдущего!

Понять, чем руководствовался Реддл, не под силу, но казалось, что тот интуитивно чувствовал, как загнать противника в угол.

Драко не мог знать, что Волдеморт воспринял его поступок как собственную заслугу. Сильные всегда получают помощь, не требуя её, и самый тёмный волшебник всех времён вновь ощутил себя таким. С другой стороны, слабый, трусливый, нуждающийся в нём мальчишка смог удивить. А на это мало кто был способен и в лучшие времена. То, что Малфой вдруг оказался сложнее, — порадовало. И развлекло. Нырнуть в Чёрное озеро — это в какой-то степени прыжок выше аристократической платиновой головы, в которой, как ни странно, не совсем пусто. Подобная выходка — хоть какое-то движение вперёд за несколько месяцев. И вот это заинтересовало. Как бы ни хорохорился Малфой, он доказал, что Тот-кого-нельзя-называть всё ещё жив, пусть и в малодушном сердце.

И захотелось заглянуть в него поглубже.

Из прихоти.

Блейз стал говорить ещё тише, и слова долетали до ушей Драко через раз. Его невольно передёрнуло при мысли, что зелье Грейнджер может сработать. Всё-таки заучка одолела Тёмного Лорда, и недооценивать её — верх идиотизма. Но плата за антидот непомерна высока! Если только представить себе последствия, сразу поймёшь, что новая вспышка гнева неминуема. Ещё одна победа Волдеморта — и их история закончится. Может, в этом и нет ничего плохого, но обстоятельства требовали иного. Как и гордыня.

Теперь Реддлу нужно только имя…

…обладательницы тех самых губ.

Которые Драко с маниакальной настойчивостью пытался вытравить из башки.