For the Potions Master's Amusement - Ради Удовольствия Господина Зельевара

Глава 21: Проверка реальностью

— Гермиона, — она пошевелилась, услышав его голос сквозь сон. — Гермиона, проснись. Ты должна вернуться в свою комнату.

Она открыла глаза, мгновенно прищурившись от яркого света. Оказалось, что все свечи в комнате зажжены.

— Который сейчас час? — пробормотала она, пытаясь сесть в пустой постели.

— Уже половина одиннадцатого, — ответил профессор Снейп.

Гермиона снова прищурилась. Он стоял рядом с кроватью, одетый в преподавательскую мантию.

— Вечера? — спросила Гермиона, ощущая себя полностью дезориентированной.

— Да, — скудно ответил он.

Изучив его лицо, она заметила, что не считая бледности, кожа приобрела здоровый оттенок. Он казался почти таким же, каким был до своей болезни.

— Поспеши, — рявкнул он, сунув ей клубок одежды. — Директор уже направляется сюда, чтобы расспросить меня.

Эта новость застала Гермиону врасплох посреди зевка. Она почти упала с постели, поспешив влезть в свои вещи.

— Но почему он сюда идёт? — пискнула она, извиваясь, чтобы натянуть юбку.

— Он знает о моем присутствии в замке, знает, что меня допрашивал и… пытал Темный Лорд. Он настойчив.

Гермиона засунула колготки в сумку и надела мантию на свою наспех застегнутую блузку.

— Как он смог об этом узнать? — спросила она, обувая туфли.

— Я не единственный его осведомитель из круга Темного Лорда, — бесцветно сказал Снейп, передавая пакет для домашних эльфов с грязными тарелками и книжную сумку.

Гермиона посмотрела в его напряженное лицо, лихорадочно выискивая ту тонкую нить близости, что возникла между ними за последние двадцать четыре часа.

— Когда мы увидимся снова? — обеспокоенно спросила она. — Мне нужно будет…

Он взял ее за руку и потащил из своей спальни к двери в кабинет.

— Иди к выходу, Директор воспользуется камином.

Гермиона позволила ему протащить себя мимо портрета Салазара Слизерина, а затем затормозила на каблуках.

— Подождите! — вскрикнула она, подходя к нему и касаясь рукой. — Когда я увижу…

— В классе, — огрызнулся он и закрыл портрет у неё перед носом.

Гермиона стояла в кабинете профессора с торчащими во всех направлениях волосами, в смятой, надетой наспех одежде под мантией, и чувствовала себя будто ее только что вытащили из теплого кокона в ледяной мир.

— Что ж, нахрен все, — пробормотала она.

— Следи за языком, грязнокровка, — предупредил портрет.

Гермиона перебросила книжную сумку через плечо и посмотрела на основателя Слизерина.

— Вы же были могущественным волшебником, — строго сказала она. — Как можно быть настолько глупым, чтобы судить о ком-то, основываясь на таком случайном и незначительном факторе, как чистота крови?

Старик с серебристой бородой нахмурился, но Гермиона не стала дожидаться его реплики. Она развернулась на каблуках и пошла прочь от него по холодным коридорам подземелья, оставляя идиллическое время со своим профессором позади и возвращаясь в реальную жизнь.

Гермиона вошла в свою комнату и бросила сумки на пол, по-видимому, побеспокоив этим Живоглота. Он жалобно мяукнул на её кровати, просыпаясь, а затем вскочил на пол, чтобы потереться о ее лодыжки.

— Привет, старичок, — сказала она, наклоняясь, чтобы погладить его шерстку, прежде чем пойти наполнить миску.

Гермиона повела плечами, сбрасывая мантию, и замерла перед зеркалом, ошеломленная ужасом своего внешнего вида. Ей даже не удалось правильно надеть блузку! Она расстегнула пуговицы и позволила рубашке упасть на пол, ощутив, как соски мгновенно сжались от холодного воздуха комнаты. Должно быть, она оставила нежно-розовый бюстгальтер в постели своего профессора. Гермиона закусила губу, вспомнив, как он приказал ей сжимать соски, пока не станет больно, а потом лизать их, — и все это время он гладил себя, возбужденно наблюдая за ее действиями. Она обхватила грудь, слегка коснувшись сосков. Да, они были немного болезненны после грубого обращения, но она сделала бы это снова, попроси он её.

Гермиона расстегнула юбку и, позволив той упасть на пол, оказалась полностью обнаженной за исключением атласных розовых трусиков, не совсем целых. Там, где отсутствовал кусочек ткани, она могла видеть свои лобковые волосы и почувствовать запах засохших выделений от мастурбации, которой Гермиона занималась для удовольствия профессора Зельеварения.

Она вышла из разоренных трусиков и вытащила теплую ночную рубашку из гардероба. Забравшись под покрывала в своей постели, она взяла журнал с зеленым кожаным переплетом и послушно записала трапезу, что разделила с профессором Снейпом, а также время их общего сна. Отложив в сторону перо, она провела кончиками пальцев по неровным краям вырванных страниц. День расплаты за этот момент необузданного гнева еще наступит. Заперев журнал в тумбочке, она погасила свечи и, откинувшись на подушку, уставилась в потолок. Как она относилась к тому, что будет наказана за это? Будет ли справедливо наказать Гермиону за то, что у нее были чувства, вызванные мыслями о нем и другой ведьме?

Она повернулась на бок, чувствуя, как ткань трет соски, напоминая ей о профессоре — о том, как он без усилий подчинил ее себе при помощи острой потребности в том, что мог предложить ей. Он не планировал этого делать — он должен был только обучать, готовить ее к служению верхнему волшебнику, которого она когда-нибудь могла бы назвать своим. Но этот доминантный волшебник был единственным, кого она хотела, и она жаждала любого его внимания вплоть до недовольства. Как она научится, если не через дисциплинирование? К тому же она наслаждалась шлепками, что получала от него в наказание. Да, она была полностью готова принять то, что он посчитал бы необходимой дисциплиной за её неконтролируемое настроение. Гермиона даже призналась бы, почему она это сделала, если он потребует.

Несмотря на то, что не прошло и часа, как Гермиона находилась вдали от своего профессора, ей уже хотелось увидеть его снова.

Она увидела его вновь следующим утром. Он казался бледным, но ел много и с аппетитом. Хотя она незаметно наблюдала за ним все время, пока сидела в Большом зале, профессор ни разу не посмотрел в её сторону. Поднявшись, чтобы пойти на свой первый урок, она отбросила волосы, решив не зацикливаться на его поведении.

Ведь то, что он не смотрел на нее, не значит, что он не думал о ней, верно?

За ланчем ей удалось больше времени читать книгу, чем смотреть на него, что Гермиона уже посчитала победой. К тому времени, как после обеда начинался урок Зелий, только дикий стук ее сердца выдавал, что занятие в подземельях профессора Снейпа отличается для Гермионы от любого другого урока в любой другой день.

Когда она вошла, он сидел за своим столом, разбирая свитки, и к началу урока едва поднял на класс глаза.

— Внимательно прочитайте инструкции и приступайте к приготовлению зелья, рецепт которого находится на доске, — сказал он кисло, взмах его палочки заставил доску заполниться угловатым почерком. — У вас один час. Начинайте.

Гермиона отобрала нужные ингредиенты и начала тщательно измельчать их, бросая частые взгляды на стол рядом с доской, но ее профессор не отрывал взгляда от проверяемых работ. За десять минут до конца занятия он встал со своего места и начал проверять учеников, заглядывая в котлы, но так и не подошел к их с мальчиками столу.

— Спасибо Мерлину за небольшую милость, — сказал Рон в конце урока, вылавливая куски «зелья» со дна котла и забивая их в фиал, чтобы сдать. — Мне бы не хотелось слушать, что думает этот мерзавец о моем месиве.

Гарри нацарапал свое имя на флаконе, его зелье по крайней мере было жидким, но не малиновым, как предполагалось и каким было у Гермионы.

— Не волнуйся, Рон, у него все еще будет возможность оскорбить нас, когда мы будем сдавать их.

Гермиона выставила руку, ее сердце громко забилось в ушах.

— Давайте их сюда, я сдам вместе со своим, — сказала она, понизив голос.

— Спасибо, Гермиона, — прошептал Гарри, вложив фиал в её ладонь. — Я твой должник.

— Я тоже, — согласился Рон, добавив свой флакон к фиалу Гарри. — Увидимся в общей комнате.

Гермиона рассеянно кивнула им, склонившись над своим набором для зельеварения, пока все остальные ученики не исчезли.

— Вы можете оставить свой результат на парте, мисс Грейнджер, — сообщил ей профессор ледяным тоном.

Гермиона подняла голову и увидела, что он выходит из дверей.

— Подождите! — позвала Гермиона, поспешив на выход, но к тому моменту, как она достигла дверного проема, коридор был уже пуст, он ушел. Она побрела к своему столу и добавила своё и задание мальчиков на держатель с пробирками. Почему он не остался? Разве он не хотел поговорить с ней?

«Очевидно, нет», — насмехался вечно услужливый голос в ее уме.

Она небрежно взяла сумку с книгами и пошла по коридору к его покоям. Должна ли она постучать? Возможно, он болен и нуждается в ее помощи…

Какое-то время она мялась в коридоре, но затем повернулась и направилась к Гриффиндорской башне. Если она что и узнала о своем профессоре, так это то, что он будет иметь с ней дело, только когда будет готов, и ни минутой раньше.

К вечеру субботы Гермиона умирала от беспокойства. Профессору удалось провести три полноценных дня, не глядя в её сторону и тем более не разговаривая с ней. Утром, в полдень и ночью Гермиона листала свой журнал в отчаянной надежде найти его угловатый почерк, но тот не появлялся. Зачем? Почему он это делал? Как мог он после того, как они разделили в его комнатах — в его постели — еду, сон и любовь? Он рассказывал личные вещи о себе, относился к ней, будто она была его девушкой, — как он мог просто прекратить все без слова объяснений?

«Возможно, он поступает так именно из-за этих вещей», — прошептал голос в ее голове.

Это, безусловно, имело смысл.

После обеда в субботу вечером она тщательно помылась, вымыла голову и побрила ноги. Она вытерлась и долго сушила волосы, прежде чем собрать их в тугой узел на голове. Она нанесла деликатно пахнущий лосьон и натянула очень мягкую кофту, сочетая ее с простой черной юбкой. Гермиона надела обувь на босу ногу и накрыла себя мантией, прежде чем отправиться в подземелья, придерживаясь наименее используемых коридоров и лестниц, не желая объяснять кому бы то ни было, что она делает в подземельях вечером выходного дня.

Когда она потянулась к двери в его класс, та подалась вперед, и сердце у Гермионы затрепетало. Он ждал ее — она была приглашена. А ведь после стольких дней его игнорирования легко было начать думать, что все случившееся было лишь плодом ее воображения…

Она спрятала мантию под столом и повернулась к двери кабинета. Глубоко вздохнув, она толкнула ее и вошла в кабинет профессора, подняв подол юбки и заправив его в пояс, чтобы ждать у двери с обнаженным влагалищем.

Снейп сидел за столом, его голова склонилась над кучей пергаментов, пока он царапал островерхие буквы своим пером. На нем был зеленый джемпер, а лицо скрывал водопад волос. Она была счастлива наблюдать за ним краем глаза в восторге от того, что находится с ним в этой комнате, где обычно владела его безраздельным вниманием.