Исполнить обещанное

— Мерлин! Да это Лестрейндж! Невилл! Невилл! — позвала она.

Круглое, чем-то знакомое лицо юноши, покрытое шрамами, склонилось над ним. Ну, конечно, — Лонгботтом. Светлые глаза широко распахнулись, узнавая, потом сузились, вспыхнув ненавистью. Пухлые губы сжались в тонкую нить.

— Инкарцеро! — произнес он, и Рабастан оказался связан толстыми веревками.

— Ты его здесь оставить хочешь? — спросила девчонка.

— Ну а где же еще? Авроры его потом заберут, я скажу Кингсли...

И, больше не взглянув на Рабастана, Лонгботтом и девушка вернулись в замок.

Басти глядел вверх, в голубое утреннее небо, ясное и безоблачное. Он почти не ощущал боли, только слабость во всем теле, и рука будто онемела. Из ран на плече и на ноге сочилась кровь, впитываясь в землю. Он как-то особенно остро чувствовал запахи земли и крови, смешавшиеся с запахом молодой весенней травы, и ему стало казаться, что он и сам врастает в землю, сливается с ней. А потом глаза заволокло темнотой.

Примечание:

(1) Обычные заклинания, как я поняла из канона, со временем перестают действовать — и не обязательно в связи со смертью волшебника, наложившего их.

Рабастан попал под Петрификус Гарри, который, будучи под мантией-невидимкой, перемещался по залу, никем не замеченный, и бросал заклятия (глава 36 седьмой книги канона).