Лягушка Алхимическая

10. Глаз на жопу

Утро оказалось тяжёлым. Часы в коридоре пробили семь, и мой мозг проснулся. А вот остальное моё тело, включая веки — нет. Они отказывались разлепляться и показывать мне мир. А вставать надо было, но я не могла даже пошевелиться. Мне понадобилось минут пять, чтобы открыть глаза, а потом ещё столько же, чтобы проморгать ощущение песка в них. За следующие десять минут я прошла все стадии принятия неизбежного и, наконец, спустила ногу с кровати. Пол показался мне ледяным, и я поспешно спрятала её обратно под одеяло. Пришлось усилием воли приподняться, чтобы отыскать тапки, и только после этого я смогла заставить себя подняться. И мне понадобилось полчаса, чтобы превратиться из опухшей косматой ведьмы в обаятельного доктора Штейн.

Аделина приехала под конец завтрака. Катрина впустила её в дом и проводила в гостиную, куда через пять минут вышли и мы с Франкеном. Девушка улыбалась, разложив по столу четыре белых халата из хлопка. Два мужских были совершенно идентичны, а вот женские были пошиты с выдумкой. Ну не то чтобы там была вышивка и кружево, просто были добавлены изящные детали: чуть разные пуговицы, чуть разное оформление выточек и складок… Как будто Аделина пыталась мне сказать этими халатами, что женщина остаётся женщиной и в рабочей одежде. Спасибо ей за это.

— Отец отпустил вас на весь день? — спросила я, примерив оба халата. Они сидели идеально.

— Вообще-то, мы с ним немного повздорили, — она улыбнулась. — Он попросил меня отвезти вам халаты, а я принялась бухтеть, что это мой один единственный выходной. И мы сошлись на том, что я всё-таки отвезу, но потом весь день свободна.

— Хитро, — я кивнула.

— А о чём идёт речь? — изогнул бровь Франкен. Его халаты тоже оказались безупречны.

— О, я забыла сказать тебе, — я шлёпнула ладонью по лбу. — Аделина поедет с нами в общину.

— Это ещё зачем? — удивился он.

— Я просто хочу помочь, — она опустила голову.

— У меня даже есть идея, чем именно, — я улыбнулась. — Ну, если старейшина согласится.

В гостиную вошёл Харай. Всё же его телосложение — что-то с чем-то. В какое бы помещение он ни входил, оно начинало выглядеть тесным для его роста и плеч. Ишварит сказал, что повозка уже у калитки, и я пошла в смотровую, чтобы взять оттуда халат и ящик с лекарствами. Потащить его было чисто бабским поступком: начать делать самой, а потом возмущаться, что никто не сподобился помочь. Впрочем, стоило мне выйти в коридор, как ящик практически выхватил из моих рук Харай. Он красноречиво закатил глаза и понёс его наружу. Я торопливо двинулась следом.

Внутри повозки, вообще-то, было предостаточно места, чтобы перевозить двух человек лёжа таким образом, чтобы между ними можно было ходить. Теперь, когда она не была под тент забита вещами. Я поначалу взобралась на козлы, но Харай отправил меня внутрь, сказав, что сегодня холодный ветер. Будто в подтверждение его слов порыв ледяного воздуха едва не унёс шляпку с моей головы, и я послушно забралась под тент. Полчаса тряской дороги я воскрешала в памяти всех пациентов в общине. Аделина ёрзала и казалась взволнованной, а Франкенштейн определённо не выспался. А вот нечего шататься по ночам!

В общине нас ждал неприятный сюрприз: трое ишварцев были избиты и находились в тяжёлом состоянии. Причём, избиты не только что, а уже двое суток как. Их перевязали, но… Повреждения были довольно обширны. Я-Фреди такого не видела с работы в Ишваре. В госпитальной палатке стоял тяжёлый смрад пота и крови. Из-за травм к мужчинам старались не прикасаться лишний раз, так что их никто даже не обмывал. Я втянула воздух сквозь зубы и натянула халат.

— Вы даёте разрешение на применение алхимии? — холодно спросила я старейшину общины.

— Но это…

— Да или нет? — жёстче потребовала ответа я.

— Не думаю, что это хорошая идея, — он отвёл глаза.

— Тогда я ничего не обещаю, — я глубоко вздохнула. — Попросите кого-нибудь здесь прибраться.

Я подошла к первому пациенту. Он был в полубессознательном состоянии, с его лба катился пот. Пока я снимала повязки, Харай принёс ящик с препаратами. Он мало чем мог в данный момент помочь, и всё же не желал оставаться в стороне. Я попросила принести чистой воды. Франкенштейн обычно обходил тех пациентов, которым не требовалось пребывание в госпитальной палатке, так что он пришёл, когда я уже начала промывать раны. Надо сказать, что те, кто напал на этих мужчин, были весьма усердны в стремлении нанесения увечий.

— Почему вы не послали за нами сразу? — сухо спросил Франкен.

— Мы боялись, что вы… — замялся старейшина, остававшийся здесь.

— Попросим заплатить? Откажемся ехать? — обманчиво спокойный голос Франкенштейна звенел. — Если бы вы послали за нами сразу, всё было куда легче. Но в таком состоянии без алхимии будет очень сложно.

— Я не уверена, что смогу справиться в этим, — тихо заметила я. — В лучшем случае, дело обойдётся ампутацией.

— Но вы же лучшие врачи Аместриса, — как будто возразил старейшина.

— Врачи, — повторила я, повернувшись к нему. — А не волшебники.

Франкенштейн фыркнул и присоединился ко мне. В четыре руки мы промыли раны всех троих мужчин. Надо сказать, тот факт, что они вообще были ещё живы, можно было отнести к чуду. Однако всех троих надо было оперировать. С помощью медицинской алхимии можно было бы избежать тяжёлых последствий, но старейшина не дал разрешения, и это означало, что надо было работать вручную. Более того, разум Фредерики настойчиво подсказывал отказаться от анестезии из-за риска внутренних кровотечений. Работа предстояла тяжкая.

И вот стоило мне занести скальпель над первым пациентом, как вдруг старейшина общины, по какой-то непонятной мне причине так и не ушедший, заговорил:

— Алхимия правда может их спасти?

— Да, — сухо ответила я.

— Тогда, может, всё же использовать её? — он мялся.

— Или решайтесь, или не мешайте, — холодно изрёк Франкен.

— Хух, — старейшина тяжело вздохнул. — Используйте.

Я отложила скальпель. Мне понадобилось несколько долгих секунд, чтобы унять ураганом поднявшуюся в груди ярость: мне очень хотелось высказать старейшине всё, что я думала и по поводу задержки в вызове, и про его нерешительность, и про потраченное время… Но я сдержалась. Всё это могло подождать. Почти умирающий человек на операционном столе — нет. Я снова ощупала его, чтобы определить все повреждения. Было бы лучше, конечно, будь у меня под рукой рентген с рентгенологом, но у меня имелись только руки. Я глубоко вздохнула. Осознание. Разъятие. Восстановление. Чем-то немного было похоже на протаскивание тела через ткань мироздания Роделой для исцеления. Только думать надо было больше.

Час спустя все три пациента были отмыты и переложены в чистые постели. Алхимия во многом помогла разобраться и с воспалительными процессами, и со сращиванием разорванных тканей и переломанных костей. Лихорадка у них начинала проходить. Я сняла халат и вымыла руки. Раз в двенадцатый уже. Я думала о том, сколько же всего надо сделать для врачей этого мира, ведь алхимиков среди них единицы, а на нынешнем уровне развития фармакологии и сопутствующих инструментов работать им, должно быть, крайне тяжело. Я глубоко вздохнула. Даже ругаться перехотелось.

После того, как в госпитальную палатку пришёл Франкен, Харай вышел, чтобы не мешаться. Оказалось, что он провёл Аделину по общине, и она успела узнать у жителей, что им могло бы понадобиться. Она казалась задумчивой, как будто прикидывала что-то в уме. Оставив пациентов, мы прошли в хибару старейшины общины. Я хотела поговорить насчёт идеи Франкена о празднике, но с моего языка сорвалось нечто совершенно иное:

— Что с ними произошло?

— Это из-за работы, — старейшина вздохнул. — Они нанимались грузчиками на склады в восточной части города, и хозяину они больше нравились как работники — просили меньше, работали лучше. Вот конкуренты их и…

— Понятно… — протянула я. — Кто-то сможет указать на тех, кто это сделал?

— Да, разумеется, — старейшина кивнул. — Но мы бы не хотели привлекать полицию.

— Вам и не нужно, — холодно заметил Франкен. — Вы уже привлекли армию. Мы разберёмся.

— Такое нельзя оставлять безнаказанным, — жёстко добавила я.

— Но мы вовсе не… — старейшина опустил глаза. — Мы мирный народ, и нам вовсе не нужно…

— Зато мы — воинственный, — лицо Франкена пересекла кровожадная ухмылка. — Нам будет достаточно, если нам укажут, кто это сделал. Что будет дальше, вас уже не касается.

— Но зачем вам? — старейшина посмотрел на Франкена с удивлением.

— Я просто не хочу повторения этого, — «брат» вздохнул. — Это не то, что мне хотелось бы делать часто.

После непродолжительных уговоров старейшина всё-таки поведал нам, что же произошло. Четверо мужчин из общины устроились на склады в восточной части города. В четверг они получили плату за неделю и возвращались восвояси, когда на них напали десять других рабочих с тех же складов. Одному из ишварцев удалось сбежать, и он добрался до общины за подмогой. Кому-то этот поступок мог бы показаться трусливым, а мне — рациональным. Если бы этот парень не убежал, вместо трёх пациентов было бы четыре трупа. К тому же, он смог не просто описать напавших, но и перечислить их имена, поскольку они вместе работали. Франкен записал его слова мелким летящим почерком, дал прочитать и заставил подписать. Теперь нам было с чем идти в полицию.

— Что ж, — Франкен убрал исписанный лист во внутренний карман пиджака. — Полагаю, на этом вопрос можно считать решённым. Так что я бы хотел перейти к более приятным темам.

— Приятным? — переспросил старейшина.

— Именно, — Франкен кивнул. — Приятным. Прежде всего, благодаря рабочим отсюда мы смогли открыть практику. Так что вам теперь не нужно ждать воскресенья. Если что-то случится, можете ехать сразу туда — мы с Фреди ведём приём с часу до семи каждый день кроме, собственно, воскресенья.

— Да, — я кисло улыбнулась. — Нам бы хотелось оставить себе один выходной в неделю.

— А плата? — мрачно изрёк старейшина.

— Условия для вас останутся те же, — чуть поморщился Франкенштейн. — Никто не говорил об изменениях. Вы всё равно не можете себе этого позволить.

— Почему вы это делаете? — в очередной раз спросил старейшина.

— У нас нет скрытых мотивов, — я протяжно выдохнула. — Мы это обсуждали уже сотню раз.

— Этот вопрос тоже исчерпан, — оборвал перепалку Франкен. — Есть ещё кое-что. Скоро новый год.

— Да, холодает, — кивнул старейшина.

— Я не об этом, — «брат» вздохнул. — Мы с Фреди подумали и хотим предложить вам провести праздник для детей общины.

— Но мы вряд ли сможем, — сник старейшина.

— Мы сделаем всё сами, — я подавила желание отругать его. Я понимала, что денег у общины практически не было, но зачем было напоминать об этом каждым произнесённым словом. — Сегодня с нами приехала Аделина, — я указала ладонью на девушку, тихонько просидевшую в углу до этого момента, и повернулась к ней. — Полагаю, кроме вас найдутся ещё сочувствующие?

— Да, — она чуть улыбнулась и кивнула. — Женский клуб некоторое время обсуждал помощь общине, но мы остерегались приходить. Но кое-что даже собрали.