Лягушка Алхимическая

8. Насыщенная среда

В ателье мы провели почти три часа. И это целиком и полностью моя вина. Всё потому, что я упёрлась рогом и ни в какую не соглашалась на длину подола выше, чем три четверти, тогда как Аделина практически осыпала меня модными журналами, в которых больше половины нарядов как раз-таки открывали колени. В конце концов, она всё же сдалась, и дело пошло быстрее. После того, как она набросала довольно сносные эскизы, пришло время нового испытания — выбора материалов. Я была готова взять назад свои слова про массмаркет — поход по бутикам всё-таки никогда не был настолько утомительным. Впрочем, если бы по торговому центру со мной ходил кто-то вроде Аделины, сомневаюсь, что шоппинг не ассоциировался бы у меня с жаждой убийства. Наши с ней споры были настолько ожесточёнными, что в конце у нас обеих растрепались причёски, а лица раскраснелись. Это было изматывающе, но выходя я испытывала удовлетворение.

В передней комнате Франкен и господин Гратц, портной, пили чай. И судя по их виду — давненько уже. Я смутилась из-за того, что так увлеклась и отвела глаза.

— Господин ни словом не солгал о своей сестре, — раздался из-за моей спины голос Аделины. — Доктор Фреди и правда весьма требовательна. Нам придётся заказывать новые ткани с мануфактуры для неё.

— Но только подумай, сколько дам захочет такие же платья, — улыбнулся портной. — Все хотят такое же платье, как у красивой женщины.

— Конечно, папа, — рассмеялась Аделина.

— Благодарю за чай, — Франкенштейн поднялся. — Когда нам следует прийти для примерки?

— О, вам нет нужды приходить самим, — господин Гратц тоже поднялся. — Халаты будут готовы к примерке в воскресенье, и Аделина привезёт их к вам домой. Она ещё учится, но с правками на примерке справится без труда. А там дальше сами определите, когда вам будет удобно.

— Хороший сервис, — улыбнулся Франкен.

— Минутку, мы составим смету, — портной подозвал дочь, и они принялись что-то колдовать со счётами, делая пометки на листе желтоватой бумаги.

Мы терпеливо ждали. От нечего делать я принялась осматривать передний зал ателье. Подсобка, где Аделина снимала с меня мерки, изысками интерьера не баловала — там был манекен, портновский стол с швейной машинкой и стойка с образцами тканей. Стены были просто покрашены какой-то бледно-охристой краской, видимо, чтобы не давать рефлекса при примерке. Передний зал же был обставлен. Здесь стояло два манекена в мужском и женском вечерних туалетах совершенно роскошного покроя из дорогих тканей. Ну, я бы в таком ощущала себя курицей с павлиньим хвостом, но если верить журналам, которые совала мне Аделина — это было в моде. Вечернее платье, к слову, мы с ней тоже запланировали, но оно было в разы более скромным. Помимо манекенов в зале стоял круглый палисандровый стол с парой обитых габардином кресел, проклёпанных медными маленькими кнопками. На широком, практически французском окне были тяжёлые бархатные портьеры, перетянутые толстыми шёлковыми шнурами. Стены были затянуты гобеленом с паттерном из нескольких графических городских пейзажей. На стенах в рамочках висели фотографии господ в дорогих одеждах и самих портных. Судя по всему, ателье это было семейным и имело долгую историю.

— Ваш счёт, — наконец вернулся к нам господин Гратц.

— Хм, — Франкен взглянул на бумагу и показал мне. Мы переглянулись. — Чего-то примерно такого я и ожидал, — он кивнул, извлекая кошелёк.

Все деньги были у него — и его, и мои. В целях безопасности, разумеется. Вообще, я ожидала, что сумма будет больше. Наверное, из-за того, какая сумма была у меня на счёте — это несколько сдвинуло моё понимание цен. Франкен рассчитался. И хотя господин Гратц просил лишь половину суммы в качестве аванса, он отдал всё сразу.

— Идём, Фреди.

— Спасибо вам, — я улыбнулась портным и поспешила выйти из ателье следом за «братом».

— Лично я успел проголодаться, пока ждал тебя, — заявил он, предлагая мне локоть. — Давай пообедаем где-нибудь.

— С удовольствием, — согласилась я. У меня после жарких дебатов тоже не было сил.

Франкен уверенно повёл меня куда-то по улице. Пусть топографического кретинизма у меня больше не было, прежде мне не доводилось просто гулять по этому городу, поэтому я понятия не имела, куда мы идём. Нет, карту я видела, но это мало помогало. Вообще, застройка Центрального города была довольно своеобразной — в центре находилась резиденция фюрера, а от неё, разделяя город на восемь секторов, тянулись широкие проспекты. Внутри секторов улицы пересекали друг друга под прямым углом, и если свернуть с проспекта и пойти, так сказать, поперёк, то получится сделать круг. Довольно оригинальная планировка — я не могла припомнить, чтобы где-то ещё была подобная.

Выбросив, наконец, из головы мысли о своём гардеробе, я задумалась о вещах несколько более мрачных. В частности, о словах господина Гратца о повышении напряжения на севере. Эта мысль штопором ввинчивалась в мой мозг, порождая всё новые и новые перспективы, одна другой краше.

— Что-то ты помрачнела, — заметил Франкен. — Передумала насчёт платьев?

— У меня есть мысль, и я её думаю, — нахмурилась я. — Не отвлекай меня.

— И что же это за мысль, позволь спросить? — насмешливо спросил он.

Я лишь покосилась на него и промолчала. Эта самая мысль, которую я думала, была ещё слишком расплывчата и вместе с тем масштабна, чтобы осквернять её озвучиванием. Франкен тем временем свернул в какой-то тёмный переулок, чтобы пройти на соседнюю улицу. Полноценные окна на эту сторону зданий не выходили — разве что вентиляционные и маленькие. По серым стенам тянулись к крышам сточные трубы, в углах лежал какой-то мусор. По сторонам от проулка находились задние дворы заведений, выходивших на широкие улицы витринами. Это же была их обратная сторона. Мы шли в тени, так что заметить нас было некому, хотя не сказала бы, чтобы я или Франкен старались заглушить шаги. Внезапно впереди раздался грохот распахиваемой двери, затем приглушённый визг и звук падающего тела. Я озадаченно нахмурилась, а «брат» приложил палец к губам, призывай не шуметь, и потянул меня вперёд.

— …девка, — раздался грозный мужской голос. — Я подобрал тебя с улицы. И вот так ты расплачиваешься?! Да как ты посмела ударить клиента?!

— Это, кстати, местный лупанарий, — тихо сообщил мне Франкенштейн.

— Тебе-то откуда знать? — прошипела я.

— То, что я не бываю в таких местах, не значит, что я не знаю, где они, — хмыкнул он.

— Простите, господин, — послышался дрожащий девичий голос. — Я не знала, что и я тоже…

— А зачем, по-твоему, я тебя, мерзавку, подобрал? — рявкнул мужчина. — Чтобы ты готовила и убиралась? Дура! Как будто этого бы хватило, чтобы отплатить за мою доброту!

— Простите меня, господин, — девушка начала всхлипывать.

Послышался свист кнута, затем его удар, короткий вскрик и плач. Я вздрогнула. Лицо Франкенштейна застыло. Мне показалось, что даже тень вокруг него сгустилась. Он решительно двинулся вперёд. Я закусила губу и посеменила следом.

— Сколько? — голос Франкена был мягким и вкрадчивым, так что у меня кровь в жилах застыла.

— Что? — рявкнул мужик. — Ты ещё кто?

— Мы с сестрой просто проходили мимо, — «брат» кивнул на меня, когда я уже успела подойти к девушке на земле. — И услышали ваш разговор. Поэтому я и спрашиваю — сколько эта девушка должна вам, чтобы отплатить за вашу доброту?

Мужчина молчал, недовольно глядя на Франкена, но это не вызывало ровным счётом никакой ответной реакции. Кнут разорвал платье на спине девушки и оставил на её коже красную полосу. До крови не рассёк, но боль должна была быть адская. Я стянула френч и накинула ей на плечи, помогая подняться. На вид ей было лет семнадцать. У неё были были огненно-рыжие волосы, заплетённые в две косы, большие зелёные, переполненные страхом глаза, и милые веснушки. Её трясло, и похоже было, что она повредила ногу. Я придерживала её, чтобы она не упала.

— Так сколько? — спросил Франкенштейн спустя несколько секунд.

Мужик оценивающе окинул его взглядом и поморщился.

— Тысяча крон, — выплюнул он. — Приходи, когда заработаешь столько.

— Ты не против, Фреди? — обернулся ко мне «брат», вынимая кошелёк. Я махнула рукой, и он отсчитал банкноты.

— У тебя есть какие-то вещи, кроме того, что на тебе? — мягко спросила я девушку. Она отрицательно помотала головой. — Пойдём тогда, — я медленно повела её со двора.

Мы успели отойти шагов на пятьдесят, когда сзади послышались проклятия. Видимо, до мужика только дошло, что случилось, и он посчитал теперь сделку невыгодной. Крики ещё сотрясали проулок, когда мы вышли на широкую улицу и свернули к ближайшему кафе. Устроившись за столиком снаружи, мы угрюмо молчали.

— Сп-спасибо, — глухо выдавила девушка. — У меня ничего нет, но я обязательно…

— Он сказал, что ты готовила и убирала там, — Франкен перебил её. — Это так?

— Да, — быстро кивнула она. — Мне было семь, когда он приютил меня. И с тех пор я сначала помогала на кухне и по дому, а потом уже сама стала всё делать. Я не думала, что он и меня…

— Как тебя зовут? — на этот раз перебила я.

— Катрина, — она судорожно вздохнула и опять скороговоркой затараторила. — Катрина Марнелл. Мне некуда пойти, но мне уже семнадцать, так что смогу найти работу и…

— Мы ищем домработницу, — не дал ей договорить Франкен. — Или ты думала, что мы тебя просто отправим на все четыре стороны, чтобы ты оказалась там же через неделю?

— Я… — она сжалась.

— Вот они! — истошный вопль оборвал её. — Это они забрали девку!

К нам спешили четверо мужчин из военной полиции. Я молча достала серебряные часы и положила их на стол: среди них не было никого старше капитана, а значит, у меня, как и у Франкена, было более высокое воинское звание — майор. «Брат» не спеша повторил мой жест. Приблизившись, бравые парни хотели было окружить нас, но заметив часы, вытянулись по струнке.

— Что за переполох? — скучающим тоном спросила я.

— Тот человек утверждает, что вы выкрали у него девушку, — отозвался как раз-таки капитан, ещё державший ладонь у лба. — Майор?..

— Штейн, — отозвалась я. — Мой брат — тоже майор Штейн. Мы никого не крали, господи. Как можно было такую чушь сморозить.

— Мы оплатили названный этим господином долг девушки, — ровным тоном изрёк Франкен. — Теперь она вольна уйти из его дома, как я понимаю.

— Она несовершеннолетняя, — мужик, наконец, добежал до нас. — Она недостаточно взрослая, чтобы принимать такие решения.

— О? — Франкен опустил подбородок и посмотрел на мужчину исподлобья. — То есть, она достаточно взрослая, чтобы принуждать её работать в лупанарии, но слишком юна, чтобы решать самой?

— Угх… — мужик скривился.

Заведение его было, в общем-то, вполне легальным по местным законам, но при одном условии — девушки должны были работать добровольно. Некоторые оказывались там за долги, у иных просто была такая натура, но заставлять их закон запрещал. Обвинение в этом могло лишить мужика его бизнеса. Тем более, если его выдвинул военный офицер, в статусе которых мы с Франкенштейном сейчас и находились.