Лягушка Алхимическая

7. Гранит науки

Письменный экзамен на государственного алхимика оказался вовсе не таким страшным на самом деле. Если бы существовала шкала сложности экзамена, в которой единица была бы у физры, которую ставили автоматом за посещаемость, а десятка — у теории функций комплексного переменного, то этот потянул бы примерно на шесть. Экзаменационный лист состоял из двух частей, первая из которых задавала общие вопросы, на которые надо было ответить своими словами, а вторая включала в себя более чёткие задачи. Своими словами — что за дурацкая формулировка вообще? Как можно своими словами написать ответ на вопрос «Табу алхимии»? Там что, есть варианты, кроме человеческого преобразования? А вот задачки требовали внимания, потому что вопрос «Какие вещества можно получить из приведённых ниже в ходе химических реакций?» и «Какие вещества можно получить из приведённых ниже в ходе алхимических преобразований?» довольно разительно отличались. Скажем, химией из поваренной соли и воды нельзя получить соляную кислоту, а алхимией — можно. Суть в том, чтобы осознать объект, разобрать его на составляющие элементы, а потом собрать их в нужном порядке. Способность к использованию преобразования дана не всем людям, но и тем, кому дана, не всегда удавалось её развить до пристойного уровня. Потому что для этого нужны обширные знания, концентрация, приличная физическая форма… Короче, алхимик должен пребывать в гармонии тела и разума. Об этом тоже, к слову, был вопрос.

На письменный экзамен давалось три часа, и мало кто ушёл раньше. Время вышло, когда я повторно просматривала ответы. И не то чтобы было что-то прямо сильно сложное, просто вопросов было много. Прямо вот очень. Хотя три часа для меня вообще не рекорд. Результаты должны были быть готовы через неделю, которую мы вынуждены были оставаться в подвешенном состоянии. И поскольку ничего полезного для себя сделать за это время было невозможно, мы посовещались и решили отправиться в общину. По факту выяснилось, что некто вроде лекаря в общине был. Вот только его методы лечения были… Как бы это сказать? Выздоровеет, коли не помрёт. Впрочем, у него были отвары из трав, но ими можно было максимум вылечить насморк. Но он, по крайней мере, понимал собственную несостоятельность, так что нашему приходу очень обрадовался, поскольку в большой палатке, имитирующей госпиталь, было несколько тяжёлых больных. Причём один конкретно по части Франкена: попал в какую-то аварию и остался без руки. Короче, надо было засучить рукава, и заняться делом. И таким вот манером неделя пролетела незаметно. Время всегда ускоряется, когда делом занят, а не слоняешься в четырёх стенах.

К слову, развёртывать какую-либо рекламную кампанию нашего участия не пришлось. Мы просто приехали вместе с Хараем посмотреть, как дела у девочки после операции. И пока занимались осмотром, ишварит поговорил со старейшиной, представив нас как лучших специалистов, готовых оказать бесплатную помощь страждущим. Убедившись, что шов заживал хорошо, и никаких осложнений не возникло, мы присоединились к беседе со старейшиной. Он всё искал скрытый смысл нашего желания помочь, но так его и не нашёл. Так что в итоге он всё-таки согласился. Впрочем, отказался бы на его месте только совсем уж круглый дурак.

Ничего удивительного в результатах экзамена не было. И Фредерика, и Франкен сдали его превосходно. Так что оба были приглашены на вторую часть в качестве медиков. Перед этим, однако, у нас должна была состояться встреча с экспертным советом, который уже должен был принять решение о присвоении звания. Это было донельзя странное мероприятие. Сложно сказать, как оно должно было проходить, но в моём случае это было чтение вслух поданной мною работы. Если бы у натрия, кислорода, углерода или водорода были реплики, они бы делали это по ролям. Мне даже не надо было защищать её, потому что это за меня делали сами члены совета. Единственный вопрос, который мне задали — испытывала ли я итоговую формулу на людях. Я ответила, что не испытывала, но основывала исходные расчёты на ранее используемых мной смесях препаратов. Мне ответили, что дальнейшими испытаниями займётся армия. Ещё через минуту поздравили с утверждённой сдачей экзамена и выразили надежду на мой будущий великий вклад в фармакологию. Ну, не буду разочаровывать их — пусть себе грезят.

Собеседование Франкенштейна, как оказалось, проходило по той же схеме. Только его попросили предоставить образец материала для изучения свойств. Делать его пришлось буквально из говна и палок. То есть, из органики и смолы, конечно. Тем не менее, материал привёл экспертный совет в восторг, и они едва ли не с радостными криками макак в брачном периоде передавали друг другу кусок углепластика. Я, правда, не присутствовала — ждала за дверью, но Франкенштейн описал их поведение именно так. Было уже понятно, что серебряные часы — символ государственного алхимика — у нас уже практически в кармане, так что можно было обустраиваться в доме на долгое проживание. Так что к мебельщику мы с ним отправились прямо из штаба. А поскольку мы ожидали скорых пополнений счёта, жаба скупердяйства была полузадушена и временно убрана подальше, чтобы транжирить не мешала.

Экзамен по боевым искусствам, откровенно говоря, не вдохновлял. И вовсе не потому, что сражения были недостаточно впечатляющими — напротив, там было на что посмотреть. И было что полечить потом. Но мои мысли больше занимал в тот момент цвет занавесок для гостиной, чем мутузящие друг друга мужики. И судя по скучающему виду Франкена, его мысли тоже были где-то далеко.

Наконец свершилось: мы получили свои часы и звания. После принесения присяги и подписания особого контракта мы уехали домой. Мне было даровано имя Исцеляющего алхимика, Франкену — Восстанавливающего. Но самое главное — теперь мы могли хоть поселиться в библиотеке, если бы смогли там же принимать пациентов. Впрочем, пока в доме шло обустройство, принимать мы всё равно никого не могли, так что некоторое время могли посвятить действительно интересующей теме. План ремонта уже был, так что Харай был с совершенно спокойной душой оставлен за старшего, умного и страшного, в то время как я, изучив распределение тематической литературы, притащила Франкенштейна к второму корпусу. Пропустили нас без вопросов, и мы оказались в огромном зале, заставленном стеллажами.

— У нас вообще есть шансы найти здесь что-то? — в воздух спросил Франкенштейн.

— Больше оптимизма, друг мой, — улыбнулась я. — Если оно тут есть, мы его найдём! Даже если придётся для этого научиться переводить мёртвый язык!

И я решительно двинулась вперёд. Франкенштейн что-то пробурчал мне вслед, но я уже неслась к дальним стеллажам, где должны были ожидать книги по малоизученной пространственной алхимии и некие загадочные книги «О мирах». Я неслась к вожделенным материалам на бреющем, когда мой взгляд наткнулся на надпись на одном из стеллажей. Она гласила: «Пособия по ведению боевых действий в стеснённых финансовых условиях». Мне показалось довольно странным наличие подобной литературы в крайне милитаризованной стране, и я завернула посмотреть. Первая же книга, которую я взяла с полки, вогнала меня в состояние лёгкого шока.

— Нашла что-то? — между стеллажами возник Франкенштейн.

— «Основы возведения фортификационных сооружений дендро-фекальным методом», — вслух прочла я название книги в моих руках. — Не знала, что сборку шалашей из говна и палок можно возвести в ранг науки…

Я повернулась к Франкенштейну. Его губы кривились, сдерживая смешок. Возможно, всё время с того момента, как мы с ним сюда попали, он испытывал нервное напряжение. Мне лично не известен лучший способ снять его, чем от души проржаться, а раз так, надо было повнимательнее изучить содержимое этих полок. Там должно было найтись что-то ещё. Я поставила «Основы…» на место и вытащила соседнюю книгу.

— «Справочник базовых характеристик фекальных строительных материалов», — я сделала драматическую паузу, — «и методы их повышения в полевых условиях».

— Материалов? — весело переспросил Франкенштейн.

— Полагаю, характеристик, — я очень старалась сохранить бесстрастное лицо, что, как известно, делает шутку смешнее. Я взяла следующий том: — «Поражающая способность снарядов для метания из подручных материалов».

В контексте предыдущих двух книг в моей голове сразу всплыла цитатка из «Мадагаскара»: «Приготовься пулять… какашками…» Я не удержалась и издала хрюкающий смешок, который, казалось, развеселил Франкенштейна ещё больше. Так, посмотрим, что у нас дальше.

— «Snots(4) как универсальное средство укрепления конструкций», — смех начинал уже и меня придушивать. Я открыла первую страницу пособия и прочла первое предложение вступления: — «Как известно, даже самое хлипкое строение способно прослужить дольше заявленного срока, держась буквально на соплях…»

— Остановись, — глухо произнёс Франкенштейн, привалившийся к колонне. — В библиотеке нельзя шуметь.

— А, не парься, мы тут одни. Это самый непопулярный из корпусов, — я умолкла, и стало ясно, что в самом зале кроме нас только книги и пыль. — Ты никому не помешаешь, даже если будешь ржать в голосину.

— Тогда чего ты сама смехом давишься? — риторически спросил он, вытаскивая книгу наугад. — «Методы ведения допроса. Том первый. Провокация звуковым воздействием», — он пролистал несколько страниц, будто ища подробностей, и наконец прочёл: — «При ведении допроса скребите ногтем по доске стола и старайтесь громко жевать травинку. Максимального эффекта достигает громкое пение человека без слуха из соседней комнаты».

— А вот это жёстко, — усмехнулась я, меняя книгу в своих руках. — «Технология изготовления уринапаннуса». Что это? — я нахмурилась. — Какая-то дешёвая форма меча?

— Скорее кистеня, — сдерживать смех у Франкенштейна уже почти не получалось. — В вольном переводе уринапаннус — это ссаная тряпка.

— Оу, — я перевела взгляд на книгу в моих руках. Она оказалась объединённым трёхтомником: — Здесь ещё «Узлы как средство повышения боевых характеристик уринапаннуса» и «Академический бой на уринапаннусах с иллюстрациями».

Я представила. Не надо было… Потому что ни один из виденных мной военных как-то не складывался в воинственный образ с подобным оружием в руках. Впрочем, это была бы массированная психологическая атака на противника. Даже самый стойкий едва ли выдержал бы такую картину. Моё воображение живописало этот самый академический бой безостановочно, и я начала безудержно хихикать, медленно оседая на пол.

— Хм, а это сюда как попало? — раздался подрагивающий голос Франкенштейна. — «Ориентирование на местности по СКП». Эта аббревиатура разве не означает что-то вроде «системы координированного продвижения»?

— Скорее уж, «Смотри, Куда Прёшь», — выдавила я, припомнив ещё одну цитату.

Мы провели у стеллажа с пособиями ещё примерно полчаса. За это время был обнаружены такие шедевры тактической мысли, как «Простейшее химическое оружие Sordida soccum(5)», «Горох как источник оружия отступления», «Чеснок как средство противостояния допросу» и особенно заинтересовавший меня том «Тактическое применение злословия». Я даже подумала как-нибудь потом, когда будет время, на досуге, который не предвиделся, её прочитать. Подаренное названиями пособий веселье помогло повысить градус оптимизма, и отсмеявшись, мы снова отправились к дальним стеллажам. И если бы не этот заряд, то оптимизм бы, наверное, в минус даже у меня ушёл. Книги по пространственной алхимии занимали не стеллаж, но лишь полку. Причём, весьма неплотно. Что же касается книг «О мирах», то их было всего три. Я была несколько разочарована с одной стороны, но с другой — это не ноль. А там, где есть семена и зачатки, будут и всходы. Я вздохнула и взяла первые попавшие книги с полки.