Лягушка Алхимическая

33. Сферический конь в вакууме

Когда новогодние праздники остались позади и последние изыски торжественного стола оказались доедены, пришлось вспомнить о делах насущных. Эд и Ал полностью освоились в новых телах, и никаких осложнений у них, к счастью, не было. В доме мальчишкам было тесновато — им хотелось тренироваться, а у нас не было достаточно места для этого ни в доме, ни во дворе. Но они нашли выход и убегали совсем за город в поле и спарринговали там. Франкенштейн время от времени тоже ходил с ними. Четырнадцатого января в воскресенье они как раз ушли туда втроём с утра пораньше, а я осталась дома. На самом деле, в первом корпусе библиотеки можно было брать книги на дом, даже если они в единственном экземпляре. Тем более, если они не особенно популярны. Так что мы утащили домой собрание кулинарных рецептов Тима Марко, и я изучала их. Первый слой шифрования открыл нам с Франкеном то, что мы уже и так знали, но мне казалось, что там должно было быть что-то ещё. Так что я хотела изучить работы снова в тишине и без суеты.

Светлая мысль вроде бы забрезжила во мраке моего разума, когда Франкен, Эд и Ал вернулись домой. Снег ещё лежал, но уже был мокрым и липким, и комья его облепили всех троих. При одном только взгляде на довольные раскрасневшиеся лица было ясно, что они отлично поваляли друг друга. А мысль всё — ушла. Я тяжело вздохнула и захлопнула книгу, из которой к моему ужасу вылетела пара страниц. Они плавно спикировали на пол и случайно улеглись так, что некая линия на них образовала дугу. Случайности не случайны, как сказал бы Угвей(21). Сначала я не поняла, а потом ка-ак поняла. Пока они втроём раздевались и убирали снег с верхней одежды, я успела разобрать книгу на странички и начать собирать этот хитрый паззл.

— Это вот так мы с библиотечными книгами обращаемся, — насмешливо изрёк Франкен, проходя в гостиную.

— Что б ты понимал в колбасных обрезках, — протянула я, прикладывая очередной лист бумаги.

— В них-то я как раз недурно разбираюсь, — отозвался он и подошёл ближе к столу. — А вот что ты делаешь, мне не ясно.

— Серьёзно? — я подняла голову и озадаченно изогнула бровь. — Никогда бы не подумала. Я собираю круг.

— Какой круг? — не понял Франкен и перевёл взгляд с меня на стол и обратно.

— А на какой похоже? — хмыкнула я. — Преобразования.

— Преобразования чего? — он снова внимательно посмотрел на стол.

— Сферических, блин, коней в вакууме, — фыркнула я. — Если не хочешь помочь — уйди и не мешай.

Мне начинало казаться, что лучший способ привлечь Франкенштейна к своей работе — попросить его не мешать. Стоило сказать это, как он тут же сосредоточился на бумагах на столе и принялся раскладывать тот хитромудрый пасьянс вместе со мной. Эд и Ал вошли, когда мы уже почти закончили — то ли снега на них было больше, то ли прилип он в самых труднодоступных местах.

— А что это вы такое делаете? — спросил Эдвард, рассматривая листы на столе.

— Ты не хочешь этого знать, — протянула я. «Это не те дроиды, которых вы ищете»(22).

— Почему ты так в этом уверена? — тут же переспросил он.

— Потому что я знаю, что это за пасьянс, — отозвалась я. — И знаю, что ничего об этом знать ты не хочешь. Поверь мне на слово.

— Сами же говорили, что даже себе верить нельзя, — недовольно буркнул Эд.

— Брат! — попытался осадить его Ал.

— Это круг, как ты можешь видеть, — Франкен положил последний лист бумаги, что был у него в руках, и решил присоединиться к беседе. — Круг преобразования философского камня. Всё ещё интересно?

— Уже нет, — Эдвард отшатнулся от стола. — Но зачем он вам? И кстати, что у вас за дела с Хоэнхаймом?

— Обычные взрослые дела, — фыркнула я, закончив наконец круг. — Так уж случается, что людям время от времени требуется помощь друг друга.

— И вам двоим незачем в них тоже влезать, — отрезал Франкенштейн. — У вас, как мне кажется, своих забот хватает.

— Ты прав, — Ал положил руку брату на плечо, пресекая новый поток вопросов. — Мы подумали, что нам надо съездить в Ризенбург.

— Это зачем? — нахмурилась я.

— Мы хотим выкопать ма… То, что преобразовали тогда, — отозвался Эд и отвёл глаза. — Вы говорили, что оно вряд ли было ей. Нам нужно убедиться, что мы…

— Хорошо, — кивнул Франкен. — Поезжайте. Вы справитесь сами или вам нужен сопровождающий?

— Мы сами, — ответил Эд. — Год после… После того, как я потерял руку и ногу, мы жили у соседей. Думаю, они приютят нас ещё ненадолго.

— Как с вами связаться? — тут же спросила я.

— Это мастерская автоброни Рокбелл, — улыбнулся Ал. — Мы будем там или около того.

— Рокбелл? — переспросила я. — А Ури Рокбелл не их родственник?

— Ты его знала? — удивился Эд.

— Он учился на четвёртом курсе, когда мы поступили в Академию в Метсо, — отозвалась я. — Я помню, на него многие девчонки заглядывались.

— Но не ты, — хмыкнул Франкен.

— Мне было двенадцать! — возмутилась я. — Хотя я и после… Сообщество студентов в Академии довольно тесное, и там практически все со всеми общаются. Мы ведь не соперники, а коллеги, и делаем одно дело. Так что мы были знакомы и с Сарой, его впоследствии женой. Я знаю, что с ними случилось.

— А что с ними случилось? — озадаченно спросил Франкен.

— Они погибли, — я тяжело вздохнула. — Их убил пациент.

— Что? — вскинулся Эдвард.

— Это произошло после зачистки, — я поморщилась. — Государственные алхимики — это люди, а люди бывают разные. Полевой госпиталь Рокбеллов был в секторе, который попал под зачистку Кимбли, Багрового алхимика. Насколько мне известно, в данный момент он находится в государственной тюрьме. Так вот, к ним попал выживший там ишварец. Он обезумел, когда пришёл в себя, и… всё закончилось плохо.

— Что потом? Того ишварца поймали? — мрачно спросил Эд.

— Нет, насколько я знаю, — я мотнула головой. — Я не знаю больше деталей.

— А откуда знаешь, что их ишварец убил? — нахмурился он.

— От меня, — интересно, а когда это Харай зашёл? — Я был уже относительно на ногах, когда доку привезли людей из того госпиталя, видел повреждения. Это… мог сделать только боевой монах.

— А им не сказали… — вздохнул Ал. — Тётушка и Уинри не знают, что там случилось.

— Может, им и не надо? — Франкен задумчиво сложил руки на груди. — Такие подробности вряд ли сделают их счастливее.

Повисло молчание. Не то чтобы продолжительное и какое-то особенно гнетущее, но всё же повисло. Длилось оно, впрочем, недолго.

— Эдвард, — вновь заговорил Франкен. — А ты не хочешь позвонить вашему учителю?

— Зачем? — не понял он.

— В смысле, зачем? — нахмурился Франкен. — Ты же сам просил…

— А, да… — протянул Эд. — Я подумал… Мы съездим в Дублит после Ризенбурга. И привезём её оттуда сюда, если вы, конечно, не решите ехать с нами.

— Мы бы рады, — я поджала губы. — Но как бы это не выглядело, мы находимся на службе. Когда вы хотите поехать в Ризенбург?

— Ну, это уже не мы решаем, — хмыкнул Эд. — Как вы скажете, что ежедневные осмотры больше не нужны, так и поедем, наверное.

— Как я сказал — поезжайте. Хоть сегодня, — Франкен вздохнул. — По последнему осмотру всё выглядит хорошо, так что беспокоиться не о чем.

— Сегодня, наверное, не очень хорошая идея, — произнёс Ал. — Мы пойдём тогда. Брат, эти исследования не для нас.

Эд ещё раз покосился на стол, кивнул, и они ушли. Я снова вспомнила, что в гостиную зачем-то пришёл Харай. Раз пришёл, значит, что-то ему надо было. Я повернулась к нему.

— Что ты хотел?

— Я собираюсь везти Катрину на рынок, — отозвался он. — Хотел узнать, не нужно ли чего.

— Эм… Вроде нет, — я пожала плечами. Франкенштейн тоже отрицательно помотал головой.

— Тогда мы уехали, — ишварец улыбнулся и вышел.

Был ли увиденный круг откровением для меня? Определённо нет, потому что в Ксерксе мы смотрели на него же. Там он, правда, был неполный, но сути это не меняло. Собственно, сам этот круг мне не был нужен — по крайней мере, целиком. Мне нужна была только та его часть, которая касалась разъятия. Я озадаченно смотрела на него и читала пояснения к символам. Вообще, чем больше я всматривалась в него, тем больше задавалась вопросом — а если я отделю душу от тела, не убьёт ли это Фреди и Френки? В смысле, в рамках этого мира они вполне себе неплохо жили до нашего появления, а что будет, когда мы его покинем? Как много вопросов и как мало ответов…

Я ожидала от круга преобразования абсолютной материи алхимии несколько большей сложности, если честно. Но это оказалось довольно простое преобразование само по себе. Оно обращалось с душами как с любым другим объектом преобразования — по сути оно просто придавало ей новую форму. Понятно, что нужны были определённые знания, чтобы провернуть это всё, но как будто они не были нужны для любого другого преобразования: даже чтобы сделать из куска железяки ложку, нужно было понимать где черпало, где держало, где лизало, а где перемычка. Иначе получилась бы не ложка, а чёрт знает что. А тут работа с душой, самой сильной и вместе с тем самой тонкой материей. Но у меня, пожалуй, об этом предмете было очень полное представление. По целому ряду причин. Так что с общим принципом отделения души от тела мы разобрались. Осталось только разобраться с частностями. А это мы почему-то решили немного отложить.

Мальчишки уехали в пятницу утром, и я надеялась, что с ними в дороге ничего не случится. Вроде сейчас в стране ничего такого не происходило, так что они должны были вполне спокойно добраться до дома. Впрочем, Эд позвонил вечером и сказал, что они доехали, остановились у тётушки и что всё у них хорошо. На заднем плане были слышны какие-то восторженные вопли, и он попросил позвать к телефону Франкена. Дело было уже после ужина, так что он сидел в гостиной с газетой и подошёл сразу. Почти с первых слов «брат» сжал пальцами переносицу и всю дорогу отвечал односложно. Он как будто очень старался отказать Эду в чём-то, но потом всё же сдался. Повесив трубку, он шумно выдохнул, но мне ничего не сказал. А я подумала, что это «жжж» неспроста(23).

Мы уже собирались ложиться спать… в смысле, разбредаться по комнатам из гостиной, когда в дверь отчаянно забарабанили. Была бы у нас собака, она бы от такого стука сошла с ума и носилась бы по потолку, оглашая дом истошным лаем. Но собаки у нас не было. А за истошные вопли по прошлому опыту отвечала Катрина, которая в данный момент уже была у себя. И вряд ли она там по потолку бегала, хотя кто её знает.

Франкен поднялся и пошёл открывать. Мне было любопытно, и я тоже двинулась к прихожей. Когда я прислонилась к косяку, в дом входили двое. Первым был мужчина с тёмными волосами и сединой на висках. У него было крупное лицо в морщинах, и на вид ему можно было дать лет пятьдесят. Под чёрным пальто у него оказался строгий коричневый пиджак поверх белой рубашки и тёмно-серые брюки. У второго был болезненно-серый, землистый цвет лица, которое больше было похоже на один сплошной отёк. У него были светлые волосы и почти прозрачные голубые глаза, одет он был просто — в серые штаны и рубаху.

— Меня зовут доктор Мауро, — представился мужчина с седыми висками. — Я понимаю, что надо было сначала связаться с вами, но у нас острое состояние. И я сомневаюсь, что кто-то кроме вас способен нам помочь.