Лягушка Алхимическая

19. Марионеточность

Капитан Гратц — Мередит — была удивительно похожа на Вивьен Ли(9) с той лишь разницей, что была блондинкой. Разумеется, на ней было потрясающее платье. Оно было сшито из бордовой с золотом парчи, и потому почти не имело дополнительного декора. На её шее лежало тяжёлое рубиновое колье, в ушах сияли серьги, на запястье переливался браслет. Макияж её не был чрезмерно густым, а волосы — идеально гладкие — были собраны в ракушку. Надо заметить, для сорока — или сколько ей было? — выглядела она довольно молодо. Когда мы подошли, господин Гратц поднялся и представил нас друг другу. Мередит тоже поднялась.

— Мне столько о вас говорили, майор Штейн и майор Штейн, — улыбнулась она. — После той постановки весь штаб обсуждал ваше явление.

— Оу, — я чуть поджала губы. — Я бы предпочла, чтобы обо мне говорили в связи с вчерашней статьёй.

— Да, статья тоже была впечатляющей, — кивнула Мередит и перевела внимательный взгляд на Франкена. — Аделина приедет позже.

— Я так и понял, — безразлично улыбнулся он. — Это только моя сестра способна так быстро собраться на светский раут. Но это нормально, что она поедет ночью одна?

— Она приедет с Бозиарами, — пояснил господин Гратц. — Я помню, я обещал вам партию, доктор Фреди.

— Я тоже это помню, — я улыбнулась. — Мы можем сыграть?

Мы расположились так, что я оказалась напротив Мередит, а Франкен по левую руку от меня напротив господина Гратца. Играть было решено в обычный вист в три партии со сменой партнёров без джокеров. Ставкой в каждом круге были те самые билетики с входа. Победившая команда забирала выигрыш и делила как договорится. В нашем с Франкеном случае он забирал всё. Первую партию он был моим партнёром, во второй им оказался господин Гратц, и как раз третья — последняя — вышла дамы против кавалеров. Уложив в центре стола ставку, Франкенштейн взял в руки колоду и посмотрел на меня. Обе предыдущие партии выиграла именно его команда. Он улыбнулся и произнёс:

— Предлагаю добавить небольшую личную ставку, Фреди. Если ты выиграешь, я буду работать по субботам весь январь, — он чуть опустил голову, а я нахмурилась и изогнула бровь. — А если ты проиграешь, то пойдёшь со мной танцевать.

— Хорошо, — я пожала плечами. Партия в круге была последней, так что мне думалось, что танцевать мы пойдём в любом случае. Только теперь у нас (зачем-то) был благовидный предлог встать из-за стола сразу, ведь карточный долг — это дело чести!

— Мередит, дорогая, почему бы и нам с тобой не сделать подобной ставки? — подхватил господин Гратц.

— Значит, если я проиграю, ты поведёшь меня танцевать, Грегори, — улыбнулась она. — А если выиграю?

— Я поведу тебя на балет, — как-то вымучено отозвался портной.

— Договорились, — мгновенно оживилась она.

Нет противника страшнее, чем союзник-Мерисья. Нет, на самом деле, выиграть мы вполне могли, если бы я не сдавала Франкенштейну взятки. У меня были, в общем-то, неплохие карты, и я не могла сказать, что была какая-то проблема в том, чтобы правильно рассчитать наборы остальных и выстроить грамотную стратегию. Просто у меня было ощущение, что если мы после игры останемся за столом, нас ждёт несколько затруднительный разговор о некой отсутствующей ещё модистке. И никакие обозначения дистанции, включая оставленный к моему смущению на шее кашемировый шарф, нас бы от этого не спасли. Поэтому я методично сливала партию так, чтобы ещё казалось, будто я изо всех сил пытаюсь избежать проигрыша. В итоге, мужчины смогли набрать нужное количество очков за три круга. Пересчитав взятки последнего круга, Франкенштейн отложил карты, разделил билеты основной ставки поровну между собой и господином Гратцем и поднялся. Он слегка обозначил поклон и подал мне руку, и я, изображая всяческое расстройство, поднялась.

Когда мы спустились на паркет, я с удивлением услышала первые аккорды венского вальса Штрауса. Впрочем, не успела я осознать этого, как зал закружился вокруг меня. Ну или, правильнее сказать, Франкен закружил меня по залу. Темп у вальса был довольно быстрым, так что особо рассматривать остальных танцующих возможности у меня не было. Да и вообще, чтобы голова не закружилась, стоило бы в потолок смотреть. Однако мне показалось, что я видела, как весьма эффектно вальсирует чета Гратц. Я ухватила взглядом и полковника Кессера с супругой, Юстинию Штурц с кем-то неизвестным, майора Армстронга и ещё некоторых дам из клуба. Впрочем, лица проносились так быстро, что я вполне могла обознаться.

Когда вальс закончился, кое-чья рука так и осталась на моей талии. Франкен потянул меня в противоположную сторону от того места, где мы играли с Гратцами. Как раз туда, где стоял Кессер.

— Мы должны поздороваться, — почти в ухо произнёс Франкен.

— Да, как скажешь, — сдалась я.

Мы подошли к Кессеру одновременно с майором Армстронгом. Вообще, надо заметить, что большинство действительных военных мужчин были одеты в форму. По крою парадная форма от повседневной отличалась не очень сильно: она была не синего цвета, а оттенка ультрамарин, вместо сероватой окантовки была металлизированная серебристая, брюки были уже, с заглаженной стрелкой, и не имели подшитых фалд, а вместо сапог полагались чёрные лаковые туфли. Женщины, независимо от званий и возрастов, были в платьях и драгоценностях.

— Господа алхимики, — широко улыбнулся полковник, когда мы и майор Армстронг подошли к нему. — Рад видеть. Вы видели вчерашние «Ведомости»?

— Да, господин полковник, — улыбнулся Франкен. — Я рад, что наши труды оказались полезны.

— О, да, — он оживлённо закивал. — Клинические испытания препарата показали потрясающий эффект.

— Надеюсь, что раздел моей работы о возможном побочном действии при превышении допустимой дозировки не был упущен из внимания, — кисло улыбнулась я.

— Это я проконтролировал лично, — улыбнулся полковник. — Мы просто проверили, какие именно могут быть эффекты на одном приговорённом к смерти, и выяснили предельные дозировки.

— Это бесчеловечно, — удивительно бесстрастным голосом заметила я.

— Тот парень нанёс столько вреда обществу, — пожал плечами полковник. — А так хоть какая-то с него польза. Но не будем о грустном. Как вы насчёт партии в вист? Нас как раз четверо.

— А как же ваша супруга? — улыбнулся Франкен.

— Кажется, она собиралась насладиться пирожными на балконе с подругами, — неопределённо пожал плечами полковник. — Она не любит карточных игр.

— Тогда нам, конечно, стоит сыграть, — подал голос майор Армстронг.

Каким-то загадочным образом танец со мной стал обязательной ставкой. В первой партии я играла в паре с майором, и Франкен снова предложил месяц суббот против вальса. У майора я могла выиграть обучение его великолепной алхимии, так что конкретно ему откровенно сливала партию. Полковник же за свой проигрыш предлагал мне продвижение в звании, которое мне, надо заметить, никуда не упёрлось. Валили меня с потрясающим прилежанием. Даже в последнем круге, когда моим партнёром был, казалось бы, Франкен, мне всё равно казалось, что они играют трое против одного. Одной. Не важно. В итоге, мне предстояло аж целых три вальса. Сразу после партии. И это если не считать того, что число билетиков у меня сократилось так, что играть в вист в оставшийся вечер я могла разве что на интерес. Зато у Франкена их было как у дурака фантиков. Что за несправедливость?

Должна заметить, что и майор Армстронг, и полковник Кессер оказались прекрасными партнёрами. От полковника этого вполне можно было ожидать, впрочем, несмотря на кабинетную работу, в шар он не превратился. Должно быть, Ханна следила за его диетой и не давала расплыться. А вот от майора грации я, честно говоря, не ожидала. И хотя казалось, что я вполне могла спрятаться за одной его рукой, по движениям наш с ним вальс казался вполне гармоничным.

Я потеряла Франкенштейна в толпе. Как это мне удалось, учитывая, что в смокингах присутствовало полтора Ивана, вопрос, конечно, интересный. И тем не менее, это случилось. Мне отчего-то сразу стало неуютно, и я попросила майора проводить меня на балкон, где можно было попробовать те самые пирожные, о которых говорил полковник. Он подал мне локоть и очень степенно отвёл на балкон. Там действительно стояли столы, накрытые выпечкой, чаем и шампанским. В основном там можно было испробовать эклеры и профитроли, но я увидела и вазочки с шоколадными конфетами в бумажных обёртках — от того самого кондитера, которому я подбросила эту идею. Майор оставил меня, и я подошла к столу, выудив конфету. Надо заметить, что кондитер не просто завернул конфеты в бумагу — он не поленился обратиться к художнику, чтобы тот нарисовал ему обёртки. И теперь в руках меня была странная конфета «Блондинка в красном». Я развернула её, и оказалось, что это пьяная вишня в белом шоколаде. Странное в сладком. Я вернулась к балюстраде, рассматривая обёртку. На ней был изображён силуэт женщины в профиль. Кучерявый силуэт. Меня не покидало ощущение, что мой. Нет, я могу понять, когда девушкам посвящают стихи или песни, но конфеты — это, однако, что-то новенькое.

С высоты балкона я осмотрела зал в поисках одной светлой головы. Но результата это мне не дало, и я почему-то немного расстроилась. Ну, откровенно говоря, я понятия не имела, что мне тут без Франкена делать. Я бы, возможно, и домой попыталась отправиться, если бы не нашла его в течение получаса. Однако буквально через полминуты я услышала его голос прямо подо мной. Я стояла над лестницей, а он обнаружился у её подножия.

— Добрый вечер, — как-то отстранённо изрёк он, и я опустила взгляд на него.

— Вы не заметили, что я приехала, — чуть обижено отозвалась Аделина.

Франкенштейн стоял уже на первой ступеньке, и казалось, будто она только догнала его. На ней было красивое голубое платье с нежным белым кружевом и рукавами фонариками.

— Здесь целая толпа, — Франкенштейн, как мне показалось, на неё даже не смотрел. — Постоянно кто-то появляется и уходит.

— Но я думала, вы… — Аделина определённо ждала от него какой-то другой реакции. Какой-то… — Как вам моё платье?

— Вам идёт, — быстро глянув на неё, сообщил он.

— Я думала, раз вы холосты, мы с вами…

— Я женат, — перебил он её. — На алхимии. А она конкуренции не терпит. Извините, я должен найти сестру.

— Вы слишком опекаете её, — девушка даже ножкой топнула от досады. — Почему вы…

— Я тебя потеряла, — я спустилась к ним, чтобы не довести эту сцену до абсурда. — Куда это ты умудрился скрыться, пока полковник танцевал со мной?

— Говорил с Берхтом, — Франкенштейн повернулся ко мне. — А ты где была?

— Да, в общем-то, там, где ты меня и оставил — в зале. Я ведь и майору оказалась должна танец, — я подошла уже совсем близко, и рука Франкена непостижимым образом оказалась на моей талии. — Потом не увидела тебя и решила посмотреть сверху — я кивнула на балкон.

— А, вот оно что, — он улыбнулся.

— Похоже, если ты не хочешь возбуждать в умах юных девушек фантазий о белых платьях, кольцах и прочей характерной атрибутики, тебе нужно вообще с ними не разговаривать, — мрачно вздохнула я.