Лягушка Алхимическая

29. Не может быть

После вполне успешного сращивания моего бренного тела и моего детального ознакомления с расчётами Франкенштейна по трансплантологии прошло чуть больше трёх недель. За это время произошло сразу несколько событий: вышла статья в «Ведомостях» о нападении на меня и его итогах, полковник Кессер одобрил заявку Франкена, а сам «брат» съездил в Метсо за нашей с ним старой работой по человеческому преобразованию. Автором статьи был Лорни, видимо, приставленный к нашим персонам, и в ней он выражал полное согласие со скорым судом и приговором преступника. Мне показалось, что тон статьи имел в некотором роде предостерегающий характер. Вердикт полковника тоже пришёл почтой, что примечательно — в тот же день. Впрочем, после обеда нас навестил и сам полковник. Он приехал узнать, как у меня дела и когда я смогу работать. Я рассказала, что Франкен меня подлатал и что мы оба вполне готовы приступить к испытаниям. Полковника, как мне показалось, это только порадовало, так что задержался он совсем ненадолго. А вот поездка Франкена состоялась после того, как я выдала ему теорию о путешествии ментального тела. Он нашёл её вполне здравой и взялся съездить за той работой. С того момента, как она оказалась в Центральном городе, её, разумеется, никто ни разу не открывал.

Наши библиотечные заседания перебрались из второго корпуса библиотеки в первый. Там посетителей бывало больше, но всё равно многолюдным это место я бы не назвала. Там работала улыбчивая девушка в больших очках, которая постоянно читала. Она точно знала, где какая книга находится и даже могла процитировать многие из них, но вот с работой своей справлялась не очень хорошо. Было бы жаль, если бы её уволили за то, что она слишком увлекалась чтением. В первом корпусе было много материалов по медицинской алхимии и анатомии человека, включая работы доктора Тима Марко. Сначала мы ни черта в них не поняли и отложили, поскольку кулинария определённо не входила в список наших интересов. Мы больше углубились в анатомию и физиологию, чтобы полностью справиться с трансплантацией, и на время это нас заняло. О возвращении домой мы не говорили аж до ноября. И целых два месяца всё было во вполне спокойном ритме: пациенты, библиотека, морг… Надо сказать, что рабочие органы благодаря расчётам Франкена у нас вышли прекрасно, а вот с пересадкой поначалу произошёл затык. Но мы провели несколько операций вручную, и после этого справились и с алхимической заменой органа. Правда, тело всё равно приходилось вскрывать, чтобы быть уверенными, что всё встало и соединилось, как надо.

В конце октября до меня неожиданно дошло, что в этом мире мы уже больше года. Франкенштейн предложил устроить небольшой праздник с чаем и печененками в бойлерной, где ещё с декабря стояла эффектная мебель из чёпопало. Мысль показалась мне немного странной, но вполне имеющей право на жизнь. Так что мы дали выходной Катрине и Хараю, практически выдворив их вон, и сами занялись своим сладким столом. Много ли сдобы можно приготовить за четыре часа? На-ва-лом. Начали мы печь около девяти утра, и к часу ставить блюда и вазочки с печеньем, булочками, пирожками, корзинками и прочим было решительно некуда.

— Эх… — я вздохнула, оглядывая гору снеди. — Мне бы в моей реальности такой метаболизм.

— А что, у тебя там проблемы с этим? — изогнул бровь Франкен.

— Да не то чтобы большие, но… — меня оборвал стук в дверь. Была среда, и записи на сегодня не было. А без записи или хотя бы звонка мы теперь мало кого принимали.

— Ты кого-нибудь ждёшь? — уточнил «брат».

— Нет, а ты? — нахмурилась я.

— Тоже нет, — он отложил фартук. — Пойду посмотрю, кого там принесло.

Франкенштейн пошёл открывать, а я закончила собирать устроенный бардак. Из гостиной донёсся голос полковника Кессера, так что я отложила свой фартук и вышла туда. Полковник сиял, как начищенный медный таз.

— Я приехал сообщить, что вы официально прошли аттестацию этого года, — улыбнулся мне полковник. — И кое-что ещё.

— И вам доброго дня, полковник, — поздоровалась я. — Значит, нам никаких работ сдавать не надо будет?

— Нет, — он качнул головой. — Вы вообще больше можете не сдавать работы. Потому что ставка приняла решение считать вас действительными военными.

— Простите, что? — у Франкенштейна округлились глаза, а я утратила способность управлять собственной челюстью.

— Формально, конечно, — тут же добавил Кессер. — Для вас это ничего не изменит… Кстати, чьей кисти эти работы?

Полковник повернулся к двум портретам на стене, которые Франкен закончил пару недель назад. Это были не очень большие полотна — примерно тридцать на сорок сантиметров, и они довольно точно повторяли фотографии, сделанные Гровом. Они висели над тумбочкой, в которой мы хранили бумагу, чернила, карандаши и ручки. На ней стояли серебряные часы прапрабабушки и высокая ваза с сухостоем.

— Это мои работы, — отозвался Франкен. — Но я бы хотел услышать больше деталей.

— Ваши? Вы ещё и художник? — удивился полковник, повернувшись к нему.

— Это не важно, — нахмурился «брат». — Почему ставка приняла такое решение? Что это значит?

— Вы — действующие военные врачи, — Кессер пожал плечами. — Даже если вы не ведёте исследовательской деятельности, вы всё равно работаете на армию. Поэтому там решили, что вас нужно освободить от ежегодной аттестации.

— Это стоило бы вписать в специальный медицинский контракт, — хмыкнула я.

— Теперь и внесли, — кивнул полковник. — Я, может, не совсем точно выразился. Вы не солдаты и не офицеры… То есть, вы всё ещё из когорты старшего офицерского состава, просто вы как бы вне внутреннего подчинения. В общем, для вас это означает только отсутствие ежегодной аттестации. Хотя я по-прежнему буду ждать ваших работ. Как, к слову, дела с органами?

— Я закончу отчёт на той неделе, — отозвался Франкен.

— Не спешите, — мотнул головой Кессер. — Сегодня прошёл экзамен на государственного алхимика, и аттестация идёт полным ходом. Так что ваши работы пока просто некому рассматривать. Давайте ближе к концу ноября.

— Хорошо, — «брат» пожал плечами.

— Это всё, — полковник улыбнулся. — Мне пора возвращаться к делам.

Мы пошли проводить его до двери, и когда он вышел, в калитку нашего дома входил полковник Мустанг. За ним шли ещё два человека: кто-то огромный в глухих полных доспехах и ребёнок лет двенадцати с косой пшеничного цвета и янтарными глазами. Мне почему-то вспомнился тот странноватый товарищ — Хоэнхайм. Полковник изобразил самое дружелюбное лицо, приветливо махнул рукой и направился к нам. Попили, называется, чайку наедине.

Франкенштейн даже не стал закрывать дверь, пока прибывшие пересекали наш небольшой палисадник. Было довольно прохладно, но полминуты открытой двери наша система отопления вполне выдерживала. Полковник пропустил тех, кого привёл, вперёд, а затем вошёл сам.

— Добрый день, подполковник и подполковник, — улыбнулся он. — Я к вам с небольшой просьбой.

— Добрый, — губы Франкена растянулись в хитрой лыбе. — Чем можем?

— Эти молодые люди — братья Эдвард и Альфонс Элрики, — представил гостей Мустанг. — Эдвард сдал сегодня теоретический экзамен на государственного алхимика. Вы бы могли приютить их, пока они ждут результатов?

— Конечно, — шире улыбнулся «брат». — Молодые люди, вам подойдёт одна комната на двоих?

— Да, спасибо, — отозвался блондин с косой.

— Разувайтесь и следуйте за мной, — и Франкен повёл их на второй этаж, оставив нас с полковником наедине.

— Выпьете чаю? — вздохнула я.

— С удовольствием, — Мустанг улыбнулся. — У вас так вкусно пахнет печеньем.

— Да, мы собирались сегодня… Не важно. Проходите, — я пригласила его в гостиную.

Расположиться в кухне мы не могли, как бы нам этого не хотелось. Пока полковник снимал пальто и обувь, я невольно прислушивалась к шуму наверху. С парнем в доспехах что-то было не так. Какой-то не такой звук был от его шагов. Но я никак не могла понять, что именно меня беспокоило. Не успела я додумать эту мысль, как Мустанг уже надел гостевые тапки, и мы с ним прошли в гостиную. Я предложила ему садиться и пошла ставить чайник. Заварка уже была готова, так что пока он закипал, я принесла несколько вазочек и блюд с печеньем, и чашки с заварочником.

— Разве у вас сегодня не рабочий день? — склонил голову набок полковник, рассматривая стол.

— Рабочий, — кивнула я. — Но в силу некоторых обстоятельств приём у нас только по записи или, по крайней мере, по звонку.

— Понятно… — протянул он. В этот момент вернулся Франкенштейн.

— Итак, полковник, — улыбнулся он. — Что это за юные дарования?

— Они из Ризенбурга, — отозвался Мустанг. — Я рассчитывал пригласить их ещё в том году, но в силу некоторых обстоятельств получилось только в этом.

— Вы хотели пригласить их обоих, но экзамен сдавал только один, — чуть сощурилась я.

— Это в силу тех обстоятельств, — вздохнул полковник. — Не думаю, что могу говорить о них без их согласия.

— Они спустятся? — я повернулась к Франкену.

— Да, сейчас, — он кивнул. — У нас же есть что-нибудь на обед?

— О, мы обедали, — вклинился Мустанг. — Так что они точно не голодны.

— Хорошо, — улыбнулась я. Потому что, откровенно говоря, не была уверена, что кроме выпечки у нас что-то было.

— Я должен сказать вам спасибо за Исаака, — внезапно посерьёзнел полковник. — Он мог натворить дел и лишиться головы совершенно бездарно. И похоже, мой долг опять вырос.

— Не беспокойтесь, — пожал плечами Франкенштейн. — Выплатить его вам будет не труднее, чем нам было вас в него вгонять. Иначе обмен равноценным не будет, верно?

— Ах да, Франкен, — обратилась я. — Почему бы нам не поделиться той моей работой с полковником?

— Почему именно с ним? — «брат» свёл брови.

— Потому что она идеально будет сочетаться с алхимией, использующей элементы среды, — я пожала плечами.

— Что вы разработали на этот раз? — напрягся полковник.

— Это пространственная алхимия, — улыбнулась я. — Позволяет применять преобразование на расстоянии.

— Это невозможно! — Мустанг поднялся.

— Ну почему же? — поморщилась я. — Это не то, что мы хотели получить, но Франкен говорит, что это тоже потрясающий результат.

— А вы так не думаете? — нахмурился полковник.

— Как я и сказала, это не то, что я хотела, — я вздохнула. — Это не тот материал, который я бы отдала армии, так что, если вас устроит, изучить его вы можете здесь, у нас есть лаборатория в подвале.

Мустанг поднялся, кивая. Я предложила ему всё же допить чай, пока я схожу за бумагами. Вообще говоря, итоговый отчёт по расчёту принципа дистанционного преобразования был довольно тонким и включал всего страниц пятьдесят рукописного текста. Почерк у меня был сносный и вполне читабельный, но лично я бы предпочла печатный вариант. Пишущую машинку, что ли, купить?

Когда я направлялась обратно из своего кабинета к лестнице, дверь гостевой комнаты внезапно распахнулась так резко, что мне пришло отступить на шаг, чтобы не получить в лоб. В коридор вылетел Эдвард, а за ним торопился Альфонс. Очень контрастирующие ребята.