Цветок забвения

— Я думаю, он уже достаточно взял от неё. И от своего брата.

— О… Спасибо, что не назвал это убийством хотя бы, — проворчал парень.

— А это убийство, судья?

Он не ответил. Потому что сам понятия не имел.

— Вряд ли обычная женщина сможет вскормить живорождённого отшельника с его потребностями, — сказал он только. — Ты видишь в нём угрозу, и у тебя есть на это причины, я не спорю, но ты сейчас должен заботиться о его здоровье в первую очередь.

— Я в первую очередь должен заботиться о здоровье его матери.

— Ну, тогда тебе тем более не следует нагнетать обстановку. Поверь мне, ей не полегчает, если ты отнимешь первенца от её груди. — Он приблизился, спрашивая на полном серьёзе: — Ты же не заставишь её выбирать между ребёнком и тобой?

Илай посмотрел на него, недоумевая:

— На черта ты назначил меня своим советником, если считаешь таким идиотом?

Облегчённо вздохнув, отшельник кивнул.

— Ей нужно утешение, Илай. Этот ребёнок поможет обрести смысл во всём, что с ней случилось. И для тебя он может стать утешением тоже. Ты сказал, что Датэ победил, но ведь это не так. Именно ты забрал у него всё. Разве то, что ты будешь называть его наследника своим сыном, не лучшее доказательство твоей победы?

— Ага, что ещё предложишь? Воспитывать его во имя мести?

Дитя пожало плечами.

— Тебе решать. Но лучше ты будешь играть в его жизни роль заботливого отца, чем убийцы его настоящего родителя.

— Роль, вот именно! — прорычал Илай. — И ты, похоже, не только меня считаешь идиотом, но и всех остальных. Думаешь, никто тут не поймёт со временем, что он ни черта не похож на меня?

— Он бы в любом случае не был похож на тебя. Твои глаза и волосы уже давно не те, что были прежде.

— Проблема не в этом! А в том, что он будет похож на Датэ! Многие здесь знают, как он выглядел. Даже твои гвардейцы.

— Никто из моих ничего ему не скажет, и Ива не скажет тоже, как ты понимаешь. Только тебе решать, кого этот ребёнок будет считать своим отцом, — заявил император, после чего тише добавил: — Он тебе не чужой. Чтобы ты ни думал, ты несёшь за него ответственность, потому что именно ты допустил его зачатие. Так что возьми себя в руки и вырасти из него честного, сильного, надёжного мужчину. Мужчину, который будет ценить и защищать женщин.

Вот как? Интересно, с чего бы ему начать?

Илай пришёл в следующее полнолуние серьёзно поговорить с женой об этом, попросить прощения, выслушать её извинения, помириться, но всё закончилось самым диким, безумный, жёстким сексом, какой у него только был. Не то чтобы всё пошло совсем не по плану, но он точно не ожидал, что Ива забеременеет буквально через месяц после родов.

— Прости, — выдал он, когда она поделилась новостью.

— За что ты извиняешься? За то, что подарил мне дитя? Или за лучшую ночь в моей жизни?

— Лучшую? — недоверчиво переспросил Илай, и Ива игриво улыбнулась.

— Ты был таким несдержанным. Очень горячим. Я впервые видела тебя таким… настоящим. После родов, я боялась, что ты больше не прикоснёшься ко мне. Думала, ты меня не хочешь.

— Я исправился?

— Да. Ещё как. — Улыбка пропала с её лица, на глазах выступили слёзы. Настроение у неё в последнее время менялось в мгновение ока. — Позволь и мне исправиться, Илай. Я рожу тебе сына. Это точно мальчик.

— Мальчики будут соперничать, — ответил он, рассудив: — Лучше пусть будет девочка.

Его желание исполнилось, и это рождение разом искупило все несправедливости в его жизни. Когда Илай впервые взял на руки дочь, то почувствовал себя благословлённым небесами.

— Ты видел что-нибудь прекраснее?

— Клянусь богами, нет, — ответил император. Он так подрос за последнее время, что ему даже не пришлось вставать на цыпочки, чтобы взглянуть на её личико. — Понятия не имею, какое имя ей подойдёт.

— Роза.

— Королева цветов? Довольно банально.

— Я решил.

— Понял.

Это было довольно просто в первый раз. Придумывать имена в дальнейшем оказалось сложнее, потому что все его дочери были королевами цветов. Рождение каждой делало Илая впервые-настолько-счастливым.

Боги, как жаль, что его собственная мать никогда их не увидит…

Ива родила ему восемь девочек. За двадцать лет он стал самым богатым человеком на свете. Фигурально, конечно, хотя мог бы и буквально, потому что ему предлагали баснословные выкупы за таких невест и даже короли стояли перед ним на коленях, умоляя отдать дочерей в жёны их сыновьям.

Но при том Илай никогда не боялся ни за одну из них. Они могли гулять, где хотели, дружить, с кем хотели, одеваться, как хотели. Не потому что он безупречно их воспитал, а потому что он безупречно воспитал сына. Настолько хорошо, что считал это главным своим достижением. Главнее, чем зачатие родных детей, да. Потому что в этом случае от него многого не требовалось, но Мака он создавал сам на протяжении многих лет, наставляя его, обучая, тренируя.

В итоге парень овладел в совершенстве всеми техниками, кроме тех, с помощью которых Датэ выкосил клан Дев. Кстати, парень знал эту поучительную историю наизусть. Даже больше — это была его любимая история, особенно он любил в ней то, чем она заканчивалась для Калеки.

Первый раз Илай рассказал её, когда Маку исполнилось семь. Сын пришёл к нему однажды, подслушав разговор служанок.

— Кто такой Датэ?

Это был самый важный вопрос всей его жизни, и Илай отнёсся к любопытству ребёнка предельно серьёзно. Он привёл его к могиле, на которой росло уже окрепшее деревце ивы, и поведал, кто лежит в этой земле, и как он там оказался. В тот день Мак узнал, что он не один такой уникальный — мужчина, рождённый Девой. В своё время жил Датэ — сильнейший воин всех времён и народов, но он использовал свои силы не для защиты сестёр, а для того, чтобы убить их.

Мак был в ужасе. Он своих сестёр обожал. Розу, Жасмин, и малышку Лилию.

— Ты сражался с ним? И победил? — в его голосе слышалось не детское любопытство, а требование.

— Это была долгая битва. Сущее безумие, если честно… В эту победу многие вложились. Император. Твоя мама. — Илай посмотрел на сына, который тоже поучаствовал в этом больше, чем мог представить. — А я всего лишь отрубил ему голову.

— Всего лишь, — повторил глухо Мак. Это всё сказало ему о величии Датэ, как воина.

С тех пор Мак вспоминал эту историю не только, когда какой-нибудь недоносок решал тронуть его сестёр, но и когда он побеждал очередного «непобедимого» соперника. К пятнадцати он превзошёл уже всех своих мастеров, но его жажда знаний и силы не была утолена даже наполовину.

Ему нужен был враг такой же, как Датэ. Да, именно враг, потому что друзей у него не могло быть по определению. В смысле, в детстве их было полно, и, даже с учётом того, что все они оказывались на поверку редкостными слабаками, он обожал веселиться с другими мальчишками. Болтаться по городу, придумывать новые игры, проказничать, — это было лучшим отдыхом после изнурительных тренировок. Но время шло, и все его друзья превратились в озабоченных мудаков, заглядывающихся на его сестёр и только о них с ним разговаривающих.

Так что да, из них вышли хреновые друзья, а враги — ещё хуже.

Ему нужен был соперник, чьи сила, власть и опыт находились бы на одном с ним уровне или даже выше. Лучше выше.

Такие мысли преследовали его во время тренировок. И однажды Мак, упражняясь в стрельбе, «промазал» и попал в иву, росшую на могиле Датэ. Чисто случайно, ага. Он же не мог, в самом деле, бросать вызов дереву? Скука сводила его с ума, похоже…

Когда Мак дошёл до ивы и выдернул стрелу, он в этом убедился: он точно чокнулся. То, что ему привиделось, намекало на повреждение рассудка.

Из оставленной стрелой отметины засочилась кровь.

Мак протянул руку и стёр выступившие капли, растирая их между пальцев. Спасибо тренировкам, он слишком часто видел кровь, чтобы теперь ошибиться.

Какого чёрта?

Он размышлял над этим пару минут, после чего отправился во дворец, чтобы найти отца. По пути Мак встретил куда-то торопящуюся мать. Её свита едва за ней поспевала. Странное дело, раньше она никогда не упускала случая остановить его и смутить при своих подругах. Что так встревожило её, что она его буквально не заметила?

Мак нашёл отца в кабинете, и он был не один. Илай разговаривал с императором, и лица их были мрачны, но что-то Маку подсказывало, что новости, которые он принёс, серьёзнее любых государственных дел.

— Мне нужно вам кое-что показать. Сейчас. Суть объясню по дороге.

Когда он объяснил суть, отец первым делом спросил:

— Ты говорил маме?

— Нет. — Он вспомнил, как она пролетела мимо него, и понял: — Но она уже знает.

Так и вышло: когда они дошли до дерева, Ива уже была там. Она разглядывала след от стрелы и засохшую дорожку крови. А потом она перевела взгляд на него, и этого было достаточно, чтобы Мак снова почувствовал себя пятилетним и по-детски завести руки за спину. Ему часто доставалось за разбитые вазы и её испорченные платья, так что он не представлял, как расстроил её сейчас, поранив посаженное ей дерево.

Когда в тишине прозвучали смачные ругательства, Мак не сразу поверил, что такую «изящную» комбинацию слов озвучило Дитя. Это вообще законно? Но зато он первый пришёл в себя, отец ещё с минуту просто стоял и смотрел… но не на дерево, а себе под ноги.

— Он не сдох, — заключил в итоге Илай, и Мак настороженно прищурился.

— Это понятно, — ответил император, скобля тёмный след ногтем. — Но что это такое?

— Он пускает себе кровь, чтобы побороть печати, — проговорила Ива, обхватив себя руками. Мак впервые видел мать такой напуганной. — Как в тот раз.

— Получается, ублюдок отрастил себе голову и рвёт вены зубами? — уточнил император. — Очень в духе Калеки. Чудовище долбаное. — Сплюнув себе под ноги, он повернулся к Илаю. — Как думаешь, у него получится выбраться?

— Неправильный вопрос. Как скоро у него получится это сделать — вот что важнее, — поправил его Илай. — Там много печатей, а значит и крови понадобится много. Без питания, воздуха, света — всего необходимого для поддержания тела и сущности, у него на это уйдёт не один год. Десятилетия, скорее. Может, века. К тому же дожди будут регулярно портить ему планы. Ну и закопан он чертовски глубоко.

Несмотря на то, что это прозвучало логично, а голос отца только добавлял словам убедительности, Мак понял, что никого это не утешило.

— Тебе кошмары не снились? — спросил Илай, отходя от дерева. Дитя поспешило за ним.

— Нет.

— Хорошо, значит, он до сих пор на месте. Скажешь, если что-то почувствуешь.

— Ещё я, пожалуй, поставлю на башне дворца караул, чтобы приглядывали за этим местом издали. Ну, знаешь, на всякий случай.

— Поставь, но Датэ не обязательно вылезет именно здесь. Чёрт его знает, что он на самом деле задумал.

— Утопить в крови мой город, похоже.

— Так или иначе.

Мак смотрел им вслед, а потом перевёл взгляд на мать. Она подошла к дереву, села на землю и прислонилась спиной к стволу. Он понял, что она изо всех сил старается не заплакать при нём.

— Что ты делаешь?

Очевидно, это была техника, которой его почему-то не обучали.

— Когда я только посадила семечко здесь, я напитала его своей сущностью, — ответила Ива. — Корни этого дерева должны были стать лучшими оковами для Датэ. Сейчас я понимаю, что этого недостаточно.