Цветок забвения

Глава 15

Когда я встретила Дитя, оно выглядело именно так, как и должен выглядеть судья, в доме которого на протяжении всей ночи совершалось самое дикое преступление. Но, оказалось, что его разбитый вид — не следствие моего отступничества.

— Датэ здесь, — обронило оно, подходя к окну. — Его передовой отряд расположился в паре миль отсюда. Я отдал все распоряжения, как только почувствовал его присутствие, но он не нападает. Почему он не нападает? Он замышляет что-то особенно для нас, я знаю. Сегодня мне снились его ненависть и злость. Его нетерпение. Но он всё равно чего-то ждёт.

Даже бездействие со стороны Датэ напрягало. Это не было следствием неподготовленности, хотя, конечно, никто бы не смог подготовиться к встрече с ним в достаточной мере. Даже отшельники. Даже морально.

Милосердное Дитя пыталось держаться воинственно. И у него это получалось лучше, чем у того же Старца. Мужчина казался одурманенным, не отвечая ни своему званию, ни репутации. Его настроение всё никак не могло сменить полюс с любви на ненависть. Он сам согрешил в том, в чём упрекал всех остальных: забыл о войне накануне войны.

Но к середине дня Илай резко протрезвел. В тот самый момент, когда пришло время встречать делегацию, которую Калека направил для переговоров. Да, Датэ не стал делать исключение для очередного врага, пусть даже случай был исключительный. Хитрец. Он давал понять дрожащему от страха народу, что слухи о его безумии и беспощадности сильно преувеличены, а вот о его щедрости, наоборот, никто не говорит. Чтобы подтвердить свои благие намерения он прислал к императору женщину.

Может, поэтому Дитя не смогло сходу отказать им во встрече. А может, императору не терпелось начать их противостояние с Датэ, пусть пока так, на словах. Советники его поддержали. И даже Старец, который был категорически против дипломатии, решил присутствовать на этих переговорах.

Но император до последнего не выходил в тронный зал. Не для того, чтобы позлить послов, и не из-за собственной нерешительности. Дело в том, что Дитя внезапно выросло из всех своих церемониальных облачений.

— А ведь он сидел на тебе идеально в момент нашей встречи, — заметила я, пока портнихи надшивали рукава наряда прямо на отшельнике.

— Если Старец «молодеет» рядом с тобой, нет ничего удивительного, что Дитя растёт, — рассудило оно. — Я заметил это ещё неделю назад. Но пока ты рядом, бессмысленно шить новую парадную одежду.

— Извини. Только этого тебе не хватало.

— Наоборот, этого недостаточно, — возразил император. — Если бы Калека подождал пару лет, то его встретил бы не ребёнок, а отец этого города.

Ого.

Как будто для того, чтобы производить правильное впечатление, ему не хватало пары сантиметров роста. Прирождённый правитель. Поэтому, войдя в зал, он состроил вид, что ничего особенного не происходит, не делая различий между поверенными Датэ и челобитчиками.

Гости поклонились ему, но, очевидно, лишь потому что таково было указание их хозяина.

Их было пятеро. Свита и сама женщина-дипломат, все одетые на военный манер.

— Как интересно, — начал император. — Калека пытается показать нам, что некоторые из женщин всё же заслуживают его милосердия?

— Не только. — Я не могла разглядеть лицо говорившей из-за своей вуали, но её голос почему-то показался мне знакомым. — Господин доверил миссию именно мне, ведь, когда дело касается Девы, лишь женщина может оставаться объективной.

— А разве дело касается Девы, а не всех людей, которые находятся под моей опекой?

— Хорошо, что вы о них беспокоитесь. Это вселяет надежду, что вы сделаете правильный выбор. — Она повернулась, и один из её спутников вложил в её протянутую руку свиток. — Я могла бы долго умасливать вас лестью, восхищаться красотой города и роскошью дворца, но лучше перейдём сразу к делу. Вот договор, который Датэ написал своей кровью, эту бумагу невозможно подделать или уничтожить. Если вы примете описанные здесь условия, то он не только пощадит ваших людей, но сделает вас, такого мудрого, своим советником, а это город — столицей своей великой империи. Такой щедрости от него не видел никто.

Придворные, что стояли вдоль стен, зашептались. Вовсе не от негодования.

— Я не верю в его щедрость, — ответило Дитя. — Не после того, как он вырезал клан Ясноликих Дев.

Женщина развела руками.

— Он — Калека, в своём праве. Кто, если не другой отшельник, поймёт его?

— Убийство невинных заслуживает понимания? — Его тонкие пальцы стиснули резные подлокотники. — Ты разговариваешь не только с императором, но и с Дитя!

— Ну раз так, то вы тем более должны ему подчиниться. Все трое. Ведь Датэ глава не только Калек. Но и Старцев, и Детей, и Дев.

— Самопровозглашённый!

— Разве отшельники не склоняются перед тем, кто превосходит их мастерством?

— Да. И если я склонюсь перед ним, это как раз докажет, что моё мастерство никуда не годится!

— Будь по-вашему, можно обойтись и без поклонов. Этого в условиях договора и нет. — Она развернула свиток. — Здесь только один пункт.

— Я прекрасно знаю, какой. А ты прекрасно знаешь, каким будет мой ответ.

Посланница неодобрительно покачала головой.

— Жертвовать всем ради одной единственной Девы…

— Одной единственной, благодаря Датэ, вот именно! И это она жертвует всем ради меня. Несмотря на то, что Калека сделал с её кланом, она не собирается бежать.

— Но молчит и прячет лицо? — Она обратилась ко мне: — Я наслышана о вашем могуществе, но, даже осознавая риски… мне необходимо убедиться лично в том, что здесь сидит не подделка.

Не дожидаясь разрешения императора, я откинула вуаль. Лицо подручной Датэ исказила безумная ухмылка, но женщина поспешно накрыла рот рукой, пряча её.

— Наконец-то я могу как следует тебя разглядеть. — Через её ладонь просочилось девчоночье хихиканье. — И это его называют жестоким? Из-за Дев людей погибло намного больше, чем из-за Калек. Из-за тебя конкретно — вся моя семья!

Ями?!

Казалось, зрение снова подводит меня.

Она выжила? Это должно радовать, но… Но что она делает здесь? Это результат техники голоса? Датэ промыл ей мозги? Использует её, потому что лучшего оружия против Старца не найти?

Я посмотрела на Илая, но в отличие от меня он не выглядел удивлённым, хотя обязан был. Это мрачное, но спокойное выражение лица означало, что они уже встречались? Когда? Почему я не помню этого? Почему не почувствовала сущностью ещё в ту самую ночь откровений? Или вчера, в ещё более откровенную ночь? Ведь это тревожило Илая всё это время, а я даже не замечала…

— Эй, Дева, — её тон изменился. — Не хочешь впервые в жизни поступить правильно? Господин же всё равно доберётся до тебя. Бежать от бессмертного так же бесполезно, как и сражаться с бессмертным. Посмотри. Здесь все так боятся его, что не осмеливаются даже притронуться к его милосердному посланию. Но раз ты такая дерзкая, возьми его и прочитай. Лучше вслух. Твой голос ведь имеет силу? В этом дворце, в частности?

Только во дворце и не в том смысле, в каком хотелось бы. Она не знала? Неужели Ями смотрела в мои глаза, даже не подозревая, что они бессильны?

Я протянула руку, и император коротко кивнул одной из своих Жемчужин. Та забрала свиток и поднесла его мне. Но я не стала его читать. Я отдала его Илаю, а он только того и ждал. Вытащив из ножен меч Датэ, он разрезал договор пополам. А потом ещё пополам. На глазах у придворных и делегатов он уничтожал то, что якобы нельзя было уничтожить.

— Как насчёт того, чтобы вы передали ему мои условия? — предложила я. — И там, кстати, поклоны обязательны. Пусть сдаётся. Он ведь уже проиграл. И на протяжении десяти лет закреплял своё поражение. То, что он привёл сюда армию ради «одной единственной Девы», демонстрирует не его силу, а абсолютную беспомощность. Встав передо мной на колени, он будет выглядеть менее жалко, чем сейчас.

Провокация, конечно. Я не верила, что она ему это передаст и, тем более, что он решит принять эти «условия».

— Как ты смеешь… — Ями затрясло, когда она увидела, как клочки договора падают на пол. — Он сказал мне не запугивать вас и не угрожать, но за это вы все тут сдохните! Ты хоть представляешь, сколько королев ползало у него в ногах, умоляя о внимании? Как ты посмела его отвергнуть? Через худшего из мужчин! Мечом, который он украл!

— А что насчёт техник, которые Датэ украл у Дев?! — не сдержалась я.

— Уведите их, — бросило Дитя.

— Нет, не трогайте её, — предупредил Илай, но, прежде чем он успел вмешаться, стражница из императорской гвардии уже подошла к ней.

Удар Ями был похож на бросок ядовитой змеи. Она обхватила лицо женщины ладонью, и та завопила так, будто её глаза прижгли раскаленным железом.

— Что, больно? — Ями отпихнула жертву от себя. — Это всего лишь жгучий перец по сравнению с Пламенем погребальных костров.

Почему-то эти слова впечатлили именно меня. Придворные в панике разбегались, гвардейцы прикрывали императора, Старец разбирался с приспешниками Датэ, а я всматривалась в лицо девушки.

Если для Илая она была родной кровью, то для меня — родной сущностью, просто потому что носила то же имя, что и моя единая. Мы не могли позволить ей вернуться к Датэ. Но ведь он на это и надеялся, отправляя её сюда, он хотел драмы, а лучше — резни. Послание, которое Ями принесла, было адресовано не императору и не мне, а Илаю. Калека давал ему понять, что уже добрался до одной женщины, которую тот должен был защищать. Но, сам того не ожидая, он разбередил и мои старые раны. Напомнил, как поступил с другой Чили.

Я положила руку на грудь, словно успокаивая саму себя.

— Ты… ты что наделал? — ахнул император, выглядывая из-за спин стражниц.

Илай стоял над Ями, её рубашка была разрезана, а остриё меча прижималось к печати-звезде на её коже. Казалось бы, он ничему не учится, снова угрожает женщине, но вокруг неё лежали бездыханные тела её спутников, так что…

— Ты же всё равно не хотел этих переговоров, — ответил Старец. — Категоричный отказ выглядит именно так.

— Калека и хотел, чтобы мы «категорично отказали»! Ты что, не понимаешь, как это выглядит теперь? Ты убил его послов мира!

— Нет, я освободил заложника. — Илай присел перед девушкой. — Ты всю жизнь брала пример с самых паршивых людей. Искала авторитет. Я это понимаю. Но Датэ?..

— Ты что, считаешь себя лучше него?! — Она говорила яростно, но тихо, боясь набрать в грудь воздух, потому что, надави остриё на её кожу чуть сильнее, целостность рисунка нарушится. — Кем ты себя возомнил? Героем? Защищаешь этих безмозглых людишек, хотя не смог даже свою семью защитить! А теперь угрожаешь мне фамильным мечом, который должен принадлежать мне, а не тебе — предателю и отступнику!

— Хочешь, чтобы я угрожал другим мечом? Просто потому, что он некогда принадлежал Датэ? Ты совсем на нём помешалась?

— Как ты вообще смеешь прикасаться к оружию, которого достоин меньше чем кто-либо?

— Не меньше тебя. Твои навыки боя так и остались на детском уровне.

— Заткнись! Сейчас не время корчить из себя учителя! Даже когда ты мог им считаться, ты на мои навыки плевал! Но теперь я понимаю почему. Ты ведь убил своего мастера, а после этого чокнулся от страха, что и тебя коснётся это проклятье.