Цветок забвения

* * *

Руки Дитя сползли с головы Ями на её шею, и оно навалилось на неё всем телом, компенсируя недостаток силы весом. Не так давно осудив Илая за то, что он жестоко расправился с послами, император теперь собирался добить последнего сам.

— Успокойся. — Илай отцепил его от Ями, когда она захрипела.

— Она… она убила Дитя! — Императора трясло. — Участвовала в расправах над людьми, пытала их, сжигала заживо! И ей это нравилось! Она и сейчас думает об этом! Я ещё не встречал настолько омерзительного человека.

— Ты скоро встретишься с целой толпой точно таких же, — напомнил Старец.

— Я должен казнить её. Я это чувствую. Понимаешь? Я поклялся убить Датэ, хотя моя сущность этому сопротивляется, но сейчас всё во мне требует задушить эту мразь!

— Она — моя семья.

— Вот именно! Возьми на себя ответственность хотя бы так! Ты должен был сам её прикончить, но не смог и никогда не сможешь, поэтому просто не мешай мне!

У него был шок. Я обняла его, мягко отстраняя от девушки. Похоже, в моём утешении больше нуждался именно этот ребёнок, пусть даже Ями выглядела не лучше. Она смотрела в потолок, а слёзы стекали по её вискам, однако это не было знаком раскаянья. Жалостью к себе, скорее. Страхом. Столько раз избежав смерти, она не могла поверить, что всё закончится так.

— Спаси… спаси меня, — прошептала Ями. — У тебя появилась возможность это сделать. Неужели ты не мечтал об этом, дядя?

— Я именно этим сейчас и занимаюсь.

И занимался всегда. Почему она не замечала? Почему все те, кем он дорожил, относились к его заботе с таким пренебрежением? И я — больше остальных.

— Так ты дашь мне уйти? — Её глаза лихорадочно заблестели. — Если отпустишь, он сжалится над вами. Да, он не станет на вас нападать, я уговорю его. Датэ меня ценит. Он… он меня любит. Ведь я единственная женщина, которую он может любить. Я — идеальна для него. Я помогаю ему соблюдать его заветы, тогда как Дева вынудит его снова их нарушить! Она ему не нужна, а я… Раз он так ценит людскую верность, то должен будет понять!

Она издевается? Просит спасение у того, кого предала, мечтая вернуться к тому, от кого её нужно спасать в первую очередь?

— Датэ не может никого любить, — сказала я. — У него нет сердца. Он использует тебя, чтобы задеть за живое людей, которым твоя судьба действительно небезразлична.

— Не тебе рассуждать о любви! Что Дева вообще об этом может знать? — вскричала она. — Во всех этих расправах, в которых вы обвиняете меня, на самом деле виновата ты! Это у тебя нет сердца!

Возможно. Возможно, печать, которую поставил Датэ, именно это и символизирует. Но она не могла сдержать боль, которую я чувствовала, смотря на Илая. Дитя опять приказывало ему казнить человека, которого он считал своей семьёй. Он убивал и за меньшее. Он убил своего отца. Но с Ями он так поступить не мог, потому что не чувствовал в ней угрозы, не держал на неё зла, не мог назвать её своим врагом.

— Ты понятия не имеешь, почему Датэ позволил тебе присоединиться к нему, — проговорил Старец. — О тебе в тот момент он меньше всего думал. На твою силу и верность ему плевать. Это просто прихоть.

— Чего ты добиваешься? — прошипела Ями. — Думаешь, я решу отречься от него? Никогда! Даже просто потому, что его гнев пугает меня сильнее смерти. Ты понятия не имеешь, что он делает с предателями. Но совсем скоро узнаешь, когда он доберётся…

Илай накрыл ей рот рукой.

— Я запру её, — сказал он, но Дитя возразило:

— Нет уж. Ты — заинтересованное лицо, так что это я запру её. — Встав, император подал жест Жемчужинам. — А ты даже не вздумай к ней приближаться! Узнаю, что ты нарушил приказ, сочту тебя сообщником Датэ!

Допрос впечатлил императора сильнее, чем нам всем показалось. Он слишком давно не применял техники на преступниках, поэтому теперь был так подозрителен и встревожен.

— Приказ? — переспросил Илай. — Не строй из себя моего господина, я тебе не подчиняюсь.

— Так значит, ты всё-таки сообщник Датэ?

— Перестаньте, — попросила я. — Вы оба — сообщники Датэ, потому что, ссорясь, идёте у него на поводу. — Я перевела взгляд с Дитя на Старца. — Пожалуйста, только не сейчас. Ведь сегодня всё решится.