Цветок забвения

Глава 28

Хотя мы с Чили сплели волосы намного позже прочих пар, то, что наши сёстры, одна за другой достигали заветной цели раньше нас, беспокоило меня. Некоторые сочувствующие подруги Метрессы давали нам советы по обретению гармонии: от нелепых суеверий до сложных ритуалов, и я прислушивалась к каждому.

Большинство же Дев просто не верило, что нам это под силу.

— Для начала тебе нужно полюбить виноград, — решила Чили, приведя меня однажды в сад. Оторвав ягоду, она поднесла её к моим губам. — Он совсем не кислый, попробуй. Ну же, Ива, он вырос для тебя.

Если вспомнить, как охотно я отправила в рот вероятно ядовитую косточку, казалось нелепым, что теперь я отвергала вызревший священный плод.

— Я наслажусь им потом, когда придёт время Песни и Танца.

— Конечно, ты насладишься им потом, ведь он ещё не достаточно созрел для этого.

Ну да, точно. Маки недостаточно расцвели для неё, а гроздья винограда недостаточно созрели. В этом вся Чили.

— Сладко, правда? — Протолкнув между моих губ ягоду, Чили погладила их пальцем. — Сладко…

— Неплохо, но ведь у тебя есть кое-что получше для меня. — Я решила, что теперь имею полное право капризничать.

Оглянувшись по сторонам, осмотрев окна и внешние лестницы дворца, Чили наклонилась, согласившись с тем, что меня необходимо наградить.

— Я люблю твой нежный, угодливый рот… — прошептала она, слизывая виноградный сок с моих губ.

— Ещё. — В отличие от меня, её не нужно было долго уговаривать. Когда Чили, поцеловала меня уже смелее, я сказала: — Вообще-то, я имела в виду кое-что другое.

Чтобы у неё не осталось сомнений, что именно, я погладила его через ткань штанов. Чили возбудилась от того, что я попробовала её виноград. Её было так легко осчастливить.

Вообще-то, несмотря на вспыльчивый характер и гордый нрав, Чили становилась предсказуемой и уступчивой, стоило только потрогать её там. Она больше не сопротивлялась, даже если дело доходило до «других» поцелуев. В такие моменты Чили говорила совершенно потрясающие вещи, которые я собиралась запомнить на всю жизнь, каждое слово, даже с учётом того, что она была так невероятно близко и будет всегда, а значит, в этом не было смысла.

Мы ходили по грани.

Я стала замечать, что, в то время как юные Девы присматриваются к Чили, ко мне присматриваются старожилы нашего клана. Метресса в том числе. Однажды, заподозрив определённые изменения в моей внешности, она потрогала мой живот и грудь…

Пока весь клан подозревал её дочь, она подозревала меня. На этой почве у них с Чили не раз случались жестокие размолвки, хотя никакие слова не смогли бы разорвать их безусловное единство. Кровное родство искупало все их разногласия. Пусть Чили не говорила и даже не показывала этого, она боготворила свою мать, дорожила ей и жалела её. Возможно, она стыдилась проявлять к ней чувства при мне, что стало бы очередной причиной для Метрессы недолюбливать меня. А ведь причин и без того было много.

Она не просто ревновала меня. Она меня боялась. Боялась моего влияния на Чили, боялась потерять своё дитя так или иначе. Например, если последнее испытание пройдёт совсем не так, как она планировала, а как планировали Имбирь и Мята.

Когда же риск того, что Чили что-то сделает со мной во время Обретения Гармонии, перевесил риск того, что я сделаю с ней что-то на последнем испытании, она решила поторопить события. Дабы мы не компенсировали одно единство другим, Метресса дала нам совет отправиться на озеро. Научиться плавать вместе, погрузиться в животворную стихию, где мы сможем максимально прочувствовать, насколько зависимы друг от друга. Ошибка одной могла потянуть на дно другую. Моя ошибка, конечно, несмотря на то, что я весила куда меньше Чили. Ведь в отличие от меня она умела плавать и со временем не растеряла навык.

— Ты раньше часто бывала там? — спросила я по дороге, и Чили ответила, что да. Что она росла ужасно непоседливым ребёнком, матери было нелегко воспитывать её и в то же время скрывать её сущность. Пока ещё Чили не умела хранить их секрет, даже не подозревала о нём, свобода ей предоставлялась только на озере, подальше от чужих глаз,

— Ты когда-нибудь приходила туда вместе с Виолой? — решила я уточнить на всякий случай, и Чили обернулась на меня.

— С ума сошла? Нет, конечно.

Это было её тайное место, хотя о нём знали все. Тем не менее, я шла туда с волнением, предвкушая некое посвящение. Это было важно для меня ещё и потому, что самую главную её тайну я узнала от других. Я бы хотела, чтобы Чили раскрыла её сама, сделала этот выбор и доверилась именно мне, а не Виоле…

— Ты устала? — спросила Чили, когда я сбавила шаг. От скалистого дворца до озера было полдня пути, я никогда не заходила так далеко.

— На мифи мы бы мигом добрались.

— Я могу понести тебя.

— Я знаю. — Я улыбнулась, вспомнив, как она позволила себя «оседлать». — Это не добавит нам скорости, прости.

— Уже близко, — подбодрила меня Чили, и я решила, что это относится не только к месту, но и ко времени, когда я смогу оседлать именно мифь. Вновь почувствовать восхитительное скольжение меха по коже…

Почти такое же восхитительное, как объятья чистой, как слеза, и ласковой, как поцелуй, воды, манящей испытать её глубины, но, в то же время, пугающей ими. Огромное, гладкое, сверкающее зеркало в огранке из скал. Зеркало, достойное солнца.

— Живя в саду, я не представляла, что есть места прекраснее, — призналась я, когда оказалась на берегу. В водном просторе, взятом каменным массивом в кольцо, было больше величия, свободы и красоты, чем в буйстве цветов моего дома. Я понимала, почему Чили возвращалась сюда снова и снова. — Не могу представить вида лучше.

— Вон там, — неожиданно ответила Чили и указала на горный пик, на который нам однажды придётся взойти. — Оттуда видно все миры. И, наверное, нечто большее, не зря же туда пускают только раз в жизни.

Да уж, Девы проходят последнее испытание отнюдь не ради красивого вида. И, возможно, когда мы окажемся там, нам тоже будет не до него.

В сравнении с царящими там силами мой страх перед этой ласковой, тихой стихией был нелеп. Вообще-то, я любила плескаться в воде вместе с Чили, но ширина и глубина этой «купальни» меня ужасали.

— Интересно, наша основательница, правда, могла ходить по воде? — подумала я вслух.

— Если да, то она многое потеряла, — ответила Чили, быстро раздеваясь. Переведя взгляд с неё на озеро и обратно, я попыталась отсрочить неизбежное:

— Разве ты не устала?

— Я? Нет. — Откинув одежду, она предстала передо мной во всей красе. — Так тебя взять на руки?

Наверное, это было единственное место, где Чили могла почувствовать себя свободной. Ограничивать её в такой момент было бессердечно, и я неуверенно кивнула. Это единственное движение, которое от меня потребовалось. Чили с ещё большей охотой, чем всегда, раздела меня, и хотя в другой раз это бы меня ободрило, сейчас я сжалась, пытаясь закрыться руками.

— Не бойся.

— Ага. Я не боюсь. Только не заходи слишком глубоко.

Кто бы мог подумать, что на этот раз настаивать на купании будет именно она.

— Ты так дрожишь, — заметила Чили, подхватив меня на руки, и я пробормотала:

— Ты тоже. — Хотя, очевидно, не от страха.

Для Чили это был знаковый момент, впервые совет матери понравился ей, и она торопилась поделиться со мной восторгами своего детства. Слишком торопилась… или всему виной рельеф дна: сделав всего несколько шагов, Чили погрузилась по пояс. Я чувствовала, как вода касается спины, обхватывает туловище, поднимается к груди и выше… Это было похоже на настойчивые объятья, даже более настойчивые, чем те, которые удерживали меня. Охватившее всё моё тело давление усиливалось. Когда Чили остановилась, ей было уже по плечи, и я отчаянно цеплялась за неё, пытаясь забраться выше, потому что эта глубина была смертельной для меня.

— Расслабься, я же держу тебя, — проворчала Чили.

— Нет, не держишь.

— Тогда, получается, тебя держит вода, как истинную Деву.

— Я тону, Чили!

— Здесь невозможно утонуть.

— Я намного ниже тебя! Я не чувствую дна!

— Это и называется плавать. У тебя уже отлично получается, гляди. Давай я… — Стоило ей чуть разжать руки, как я вцепилась в неё ещё крепче. В тот самый момент мне было, действительно, мало её, я не знала, за что ещё ухватиться. Озеро волновалось вокруг нас. — Тише, Ива… Да подожди ты! Не вырывайся так.

Оступившись, Чили погрузилась в воду с головой, и я упала за ней следом. Вода залилась в нос, ударила в голову. Захлебнувшись, я испугано забарахталась, из-за чего окончательно запуталась в наших волосах.

Я не помнила, как оказалась на берегу.

Впервые воздух причинял боль, лёгкие горели, а горло раздирал кашель. Я всё никак не могла отдышаться. Чили бормотала что-то утешающее, нависнув надо мной. Она выглядела такой же испуганной, какой я себя чувствовала.

— Ты жива? — прохрипела я, и она нервно рассмеялась.

— Да, ты спасла меня.

— Я старалась.

— Говорю же, ты отлично плаваешь. — Убрав прилипшие пряди с моего лица, Чили тихо, но с упрёком добавила: — Эй, ты должна доверять мне во всём. Свои мысли и свою жизнь тоже. В этом вся суть нашего урока.

— Урока? — Разве не она говорила, что наши отношения уже вышли за рамки обучения?

— Ты должна научиться держаться на воде не только ради единства. Это пригодится в дальнейшем. Мало ли.

Я не могла представить, каким именно образом, но спорить не стала.

— Тебе видней, наставница, — вздохнула я, когда Чили легла рядом, согревая.

— Кажется, я понимаю, почему ты любимица Мяты, — прошептала она.

— Твоя методика мне нравится больше.

— Правда?

— Так я точно научусь ходить по воде. Что тогда будешь делать? Я превзойду тебя, и ты уже никогда не сможешь меня догнать.

Чили усмехнулась.

— Похвальный энтузиазм. Ты можешь попытаться. — Поцеловав меня в шею, она на полном серьёзе добавила: — После того, как наши волосы расплетут, связь между нами станет лишь крепче, так что ты никуда не денешься от меня.

Я попыталась.

Попыталась превзойти её, как Чили и предложила. Конечно, я не научилась ходить по воде, не думаю, что даже лучшим из нас это под силу. Но на этот раз я слушалась «наставницу» более прилежно, и совсем скоро поняла, насколько эта стихия податлива и угодлива. Как легко преодолеть её сопротивление. Как это самое сопротивление может выручить, вытолкнув на поверхность из глубины. Как на самом деле неважна сила здесь, и сколько мудрости можно постичь, просто созерцая.

Даже засыпая, я чувствовала, будто меня баюкает покачивая тревожимая ветром вода. Научившись плавать, я научилась заново дышать и ходить. Моя походка стала плавной, из движений исчезли неловкость, суетность и другие непривлекательные повадки садовницы, от которых меня не смогли избавить даже уроки танцев.

За новыми впечатлениями почти позабылась истинная цель нашего путешествия. Никто из нас не знал, какие секретные упражнения для достижения единства нужно выполнять, мы просто купались, потом сушили волосы у огня, бродили по округе в поисках еды, отдыхали, чтобы снова поплавать. Никогда прежде мы не проводили столько времени наедине и без одежды… при таком раскладе обретение гармонии было неизбежным, думаю.