Завораш

ТРУДНОСТИ ПЕРЕВОДА

Трудно сказать, когда наступило утро. Воздух сделался прозрачным в один момент. Туман рассеялся, остались лишь островки грязного снега. Один из них хрустел прямо у него под ногами, однако Энсадум никак не мог вспомнить, когда ступил на него. Более того — каким образом он вообще здесь оказался. Вроде бы незадолго до этого он плыл в лодке. Или же двигался по рельсам на каком-то диковинном доисторическом транспорте…

Саквояжа не оказалось ни на земле рядом, ни где-либо поблизости. В карманах также ничего не нашлось, кроме земли и мелких камешков, которых могло бы собраться на целую горсть. Одежда была пыльной и грязной, Такой, что покажись Энсадум в ней в людном месте, его приняли бы за попрошайку. Разве он сам неоднократно не отводил глаза от нищих в лохмотьях? От опустившихся пьяниц. Или от возвращающихся рано под утро проигравшихся кутил, у которых в точности как у него сейчас, не осталось в карманах ничего, на что можно было бы купить коробок спичек?

Он огляделся. Никаких ориентиров не нашлось; все та же каменистая земля, островки снега. Пожалуй, произошло что-то нехорошее, раз он оказался один, в таком месте … Думая об этом, Энсадум заработал головную боль. Коснулся лба — на пальцах остались кровавые следы. Значит, что-то все-таки произошло. Последнее, что он мог вспомнить, была лодка и суровое, грубое лицо шивана.

Господин? Вы читали мои мысли?

Он также вспомнил карточку, доставшуюся ему из щели распределителя. Кажется, на ней было написано что-то кроме адреса. Но он так и не смог вспомнить, что именно…

Энсадум вытер лоб рукавом. Ткань мгновенно пропиталась кровью.

Проклятье.

Энсадум не смог сказать, что привлекло его внимание. Кажется, он заметил в небе некую тень. Спустя мгновение она обрела очертания. В первые один-два удара сердца практик смотрел вверх, не в силах понять, что именно видит. Дирижабль? Некий иной летательный аппарат? Вспомнилось то, как сам он в нетерпении переминался с ноги на ногу, стоя на пирсе в ожидании прибытия воздушного судна с родителями.

Впрочем, то, что он видел сейчас, не было похоже ни на один дирижабль. Вообще не было похоже на летательный аппарат. Главным было то, как «оно» двигалось. Вертикально вниз, по абсолютно ровной траектории. Ни один капитан не рискнул бы снижаться так резко. К тому же не нужно было особенно присматриваться, чтобы понять: для летательного аппарата у него были слишком неправильные формы. Угловатые, будто вырубленные топором.

Это был…

На самом деле если бы объект оказался парящим в небе летательным аппаратом, Энсадум удивился бы меньше. То, что он увидел, было похоже на камень или на глыбу земли. Тёмное, неправильной формы, к тому же явно нерукотворного происхождения. За этим объектом по той же самой траектории — вертикально вниз, следовал другой, меньшего размера. С такого расстояния он казался чуть более темной на фоне однообразно серого неба точкой.

Происходящее становилось все более странным. Поэтому, когда первый — более крупный объект, рухнул, подняв в воздух столб камней, снега и песка, Энсадум поспешил к месту падения.

Для того чтобы отыскать его, практику не требовалось прилагать усилий. Отмечавший место падения столб пыли на расстоянии напоминал рукоятку ножа. Как будто кто-то решил прекратить мучения этой многострадальной земли и подарил ей удар милосердия, нанеся его в самое сердце Пустошей.

Энсадум ощущал, что почва под ним вот-вот начнёт содрогаться в конвульсиях. Что бы не упало с небес, оно обладало достаточной массой, чтобы сотрясти землю.

Удар почти сбил его с ног.

Он устоял, но лишь затем, чтобы вновь едва не упасть от грохота: звуковая волна не заставила себя долго ждать.

Энсадум побежал.

Холодный воздух щекотал гортань, колол лёгкие. Почему-то вдруг показалось важным достичь места падения неизвестного объекта как можно скорее. По пути Энсадум дважды упал на острые камни. Случилось это потому, что смотрел не под ноги, а вверх. Вверх — на стремительно падающую крохотную точку.

С того самого мгновения, как он впервые заметил промелькнувшую в небе тень, он был уверен, что станет свидетелем чего-то важного. Всё это напоминало ему о детстве. О времени, проведённом с подзорной трубой. О том, как он разглядывал Небесные острова и проплывающие мимо облака.

Иногда Энса думал, что жить под Небесными островами всё равно, что жить неподалёку от леса или возле пруда. На первый взгляд лес и водоём совершенно обычные, к их виду привыкаешь. Однако стоит войти под сень деревьев или нырнуть в воду — и понимаешь, что и тот, и другой населены свой неповторимой фауной. В тёмной чаще или на дне озера нет ничего обычного — или привычного. Так и с Островами. Многие привыкли к их присутствию, но ещё большее число людей их просто не замечали, как не стали бы замечать гору вдали. Есть ли в этой горе пещеры и населены ли они — кому какая разница? Похоже, об Островах заговорили только тогда, когда они исчезли, но и эти разговоры быстро сошли на нет: случилось то, что назвали Разрушением.

Воспоминания проникали в него, словно яд: проплывающие над головой Острова, заходящий на посадку дирижабль, огонь в небе. А ещё: скрип вёсел в уключинах, лицо шивана, тихий плеск воды.

Как будто все это уже происходило, но не с ним, а с кем-то другим. Словно он смотрел чужими глазами, находясь в чужом теле, но по-прежнему осознавая, кто он и что происходит…

Чтобы разубедиться в этом, нужно было в очередной раз упасть на острые камни.

Вспышка боли, фонтан крови, брызнувший из раны на ладони. На мгновение Энсадум задерживается. Внутри раны — мышцы и кость. В воздухе разносится острый запах крови, от которого делается дурно. Странное дело, практик столько лет имел дело со смертью, кровью и прочими жидкостями, выделяемыми человеческим телом; видел огромные бутыли с содержимым, предназначенным для перегонки в эссенцию, а кроме того — Курсор с его бесконечными запасами. И всё же вид собственной крови был для него по-прежнему невыносим.

Перед глазами помутилось. Энсадума зашатало — от усталости, от шока, от непрерывно хлещущей крови, которая заливала уже все вокруг — острые камни, грязный снег, ткань штанов. И всё же, несмотря на все это, практику удалось разглядеть объект, падавший с неба вслед за огромной глыбой.

Человек. Это был человек.

И тут же Энсадум исправил себя: нет, не человек. Ангел.

Практик видел, как крылатый пытается совладать с направлением движения. Несколько раз он делал попытку расправить крылья и выровнять полёт, но тщетно.

От земли в том месте, куда упал первый объект, ещё поднимался столб пыли. Ангел вошёл в его центр словно пловец, нырнувший в омут. Энсадум находился достаточно близко, чтобы рассмотреть: к ноге крылатого привязана верёвка, соединяющая его…. С чем? С землёй? Наверняка сейчас так и было, но некоторое время назад… Что именно это была за земля?

Возможно, рухнувшая сверху глыба — часть острова. Безразличный лес, с которым Энсадум недавно сравнивал остров, решил выпростать корни и проникнуть в человеческое жилище.

И похоже, ему удалось.