Завораш

БИОЛОГИЯ — ЭТО ВОЙНА

Просочившись сквозь щели в камнях, Ош рухнул дождём бурых капель, которые тут же стали собираться воедино. Влекущая их друг к другу связь оказалась прочнее, чем можно было подумать, глядя на лужицу, в которое на время превратилось тело паразита. Несколько ударов сердца спустя из неё начала формироваться фигура. Лужица сжималась, как если бы время обратилось вспять и вместо того, чтобы растекаться, тёмное пятно, наоборот, сокращалось в размерах. Одновременно из неё стало подниматься… нечто.

Очень скоро оно приняло вид остромордой собаки, ощерившийся алыми шипами…

***

Ему почти удалось восстановить прежнюю массу тела. Какие-то частицы его плоти так и остались на камнях крипты, однако это было неважно. Станет неважным, когда он отыщет себе очередного хозяина.

Сам по себе Ош не был разумен. Все его мыслительные способности сводились к поиску тела, в которое можно было вселиться. Превратившись в мелкое четвероногое, Ош преодолел несколько подземных туннелей, прежде чем столкнулся с новой преградой — небольшим водоёмом. Ещё недавно по этим переходам шёл Телобан — у самой воды Ош почувствовал едва уловимый запах человека.

Водоём превратился в водопад, впадающий в небольшую речушку, в которой водились странные слепые рыбы и белёсые черви. И те, и другие были хищниками, но для Оша они не представляли угрозы, ведь питаясь по большей части мелкими грызунами. В качестве потенциальных носителей ни рыба, ни черви Ошем не рассматривались — слишком ограниченная среда обитания, слишком ненадёжные тела. Нужно было что-то иное.

В какой-то момент течение подземной реки забросило Оша на высокий постамент, сложенный из округлых, давно потерявших форму кирпичей. Часть из них обросла мхом и покрылась слизью, но Ош без проблем вскарабкался на самую вершину конструкции.

Возможно, когда-то это была часть канализации, водопровода или чего-то другого, но, как и всё вокруг, давно утратила первоначальное назначение. Прямо над этим выступом располагался квадратный люк, сквозь который проникало немного дневного света. Назначение люка было смутно понятно Ошу. Люк предназначался для стока дождевой воды с поверхности. И хотя в Завораше дожди шли не так часто, чистоту стоков регулярно поддерживали городские службы.

Оказавшись на вершине каменного постамента, Ош вытянулся, превратившись в длинный канат длиной в сажень. На этом он не остановился и продолжал расти. Вскоре он напоминал не канат, а тонкую верёвку, свисающую с прутьев решётки… Нет, не совсем. Верёвка не свисала с прутьев, а тянулась к ним. Издали Ош напоминал длинную змею в человеческий палец толщиной, ставшую абсолютно вертикально. Ещё немного, и Ош добрался до прутьев решётки, обвился вокруг одного из них верхней частью тела, а затем одним рывком втянул остальное. В шаге от поверхности Ош застыл, зафиксировав своё тело на прутьях решётки и вытянув в стороны длинные тонкие жгутики.

Эти жгутики ощупывали камень вокруг, словно беглые пальцы слепца. После недавнего купания в темноте тоннелей новое пространство было сухим, прохладным и куда более просторным.

Новая крипта?

Ош не стремился изучить мир вокруг, но даже ему было интересно, насколько этот мир одновременно чужд и родственен всему тому, где ему пришлось побывать раньше, начиная от огромного подземного океана, заканчивая городом высоко в небе, где он смог завладеть телом крылатого.

И вот теперь он оказался в лабиринте тоннелей. Интересно, какие перспективы это открывало перед ним?

Медленно Ош продвигался к поверхности, ощупывая проворными жгутиками камень, пробуя на вкус воздух. В какой-то момент он ощутил чьё-то присутствие.

«Говорю тебе, так и есть».

«Нет, этого не может быть».

«Невероятно. Невозможно. Нет. Решительно нет. И всё же, если подумать…»

Два голоса…

Нет, один.

Один голос, но разговаривает так, будто это два разных человека. Один спрашивает, другой отвечает…

Ош, который никогда не питал интереса ни к чему, кроме поиска потенциального носителя, не придал этому большого значения. Один голос, два… Какая разница? Ош вновь принял жидкую форму и стал двигаться вдоль решётки. При этом он старался быть как можно более незаметным. И, похоже, это ему удавалось. Человек, слишком занятый «беседой» с самим собой, не замечал ничего вокруг.

Дагал сознательно выбрал такое место, где его никто не мог потревожить и уже некоторое время вёл разговор с самим собой. Такие разговоры его успокаивали.

Привычка разговаривать с самим собой появилась у него в детстве. Тогда он слышал в голове «другой» голос, но не решался ему отвечать. А когда стал старше, наконец, ответил. Голос в его голове оказался на удивление осознанным.

Так односторонний монолог превратился в диалог. В тот первый раз голос в его голове сообщил ему сразу несколько важных вещей. Одна из них: всё в этом мире не то, чем кажется. Именно об этом думал глава тайной службы, когда осматривал оставшееся от принципальского дворца. Кем были те люди, что устроили здесь кровавую бойню?

Пока он пробирался по коридорам и лестницам, ведущим в скрипторий, голос молчал. Однако стоило ему покинуть место побоища и выйти во внутренний двор, как тот заговорил.

За все годы Дагал так и не дал имя своему собеседнику. Он продолжал называть его просто «голос», иногда делая на этом слове ударение. В итоге просто «голос» превращался в Голос: именно так, с большой буквы.

«Что? Да, конечно. Нет, это вряд ли. Хотя, если подумать… Не перебивай. Слушай.»

На мгновение Дагал умолк, слегка повернув голову, словно прислушивался к чему-то. Он походил на пса, безуспешно пытающегося уловить одному ему слышный звук. Никто не мог подумать, что ещё недавно этот человек точно так же стоял на городской набережной, прислушиваясь к Голосу.

А Голос все говорил, говорил…

В это время солдаты красных мундирах сбросили в воду попрошайку. Тот должен был вытащить из воды труп, однако что-то пошло не так…

«Да, вновь произнёс Дагал, что-то и впрямь пошло не так.»

До этого труп плавал лицом вниз. Но когда барахтающийся бродяга коснулся его, тело неожиданно перевернулось. Поначалу Дагал не понял, почему именно ахнула толпа. Раздались редкие вскрики. Радостные голоса и весёлые подтрунивания, которые несмотря на ситуацию, сопровождали происходящее, прекратились. Обернувшись и посмотрев на труп, он не поверил своим глазам. Черты были слишком знакомыми… Перед ним в грязной воде канала плавал один из членов городской управы. Человек, которого все хорошо знали по экстравагантным нарядам и огненно-рыжим бакенбардам. Звали этого человека Корбаш Талал. А ещё он был одним из приближённых номарха. Фактически, правой рукой здесь, в городе.

Сейчас, думая об этом, Дагал старался восполнить, сам он принял решение стрелять или приказ за него отдал Голос.

«Больше никогда, слышишь. Никогда», шептал он невидимому собеседнику.

«Что? Ты меня обвиняешь? Интересно, в чем? Если бы не я, все эти люди» …

«Что? Что «люди»? Узнали бы чиновника в лицо?»

Такая возможность и в самом деле существовала. И задачей Дагала было не допустить распространения слухов. Некоторое время солдаты пытались отогнать толпу от набережной, затем пришлось стрелять. Сначала вверх и над головами, а затем, когда толпа сошла с ума, то и в самих людей…

***

Дагал стоял, прикрыв глаза. Со стороны он казался человеком, который потерял направление и теперь бездумно шарит глазами вокруг, пытаясь сориентироваться. Руки безвольно висят вдоль тела, плечи опущены. Однако на ногах он по-прежнему стоял твёрдо и при случае мог действовать так же быстро, как и всегда. Беззвучное шевеление губами было всего лишь отражением внутреннего диалога. Ещё в юности он осознал, что может не проговаривать слова, а всего лишь размышлять про себя.

Занятый собственными мыслями, Дагал не заметил, как пятно сырости медленно переместилось от решётки стока к его ноге. «Пятно» растеклось вокруг его обуви, так что со стороны казалось, будто глава тайной службы стоит одной ногой в неглубокой луже. Затем, как и тогда, когда он тянулся к решётке, паразит стал вытягивать своё тело. Всё выше и выше, пока не уцепился за край одежды. На Дагале по-прежнему был его длинный чёрный плащ, так что последнее не составило труда. К тому же тёмный цвет одежды надёжно маскировал Оша. Заметить его было несложно, но сделать это можно было лишь хорошо присмотревшись. Наверняка стороннему наблюдателю показалось бы, что по одежде главы тайной службы идёт рябь, как на поверхности водоёма в ветренный день, однако сам обладатель плаща этого не знал и не замечал.

Наконец Ош достиг шеи Дагала. В этом месте кожа не была скрыта одеждой. В скудном разуме паразита возникла мысль, что нужно действовать быстро — сегодня у него уже случилась одна неудача, а теперь он был куда слабее, чем тогда, когда решил проникнуть в тело убийцы.

Человек продолжал что-то бормотать. Что именно — Оша не интересовало. Он вообще не воспринимал человеческую речь как нечто осознанное — пока не проникал внутрь тела, разумеется, и сам не становился его частью.

Постепенно разговор сошёл на нет. Дагал оставил фразы своего невидимого «собеседника» без внимания, а сам стал прикидывать, насколько тот способен вникнуть в его мысли, ведь обитали они в одном разуме. Не то, чтобы начальника тайной службы волновали чьи-то смерти, хотя бы и бессмысленные, и совсем необязательные. Гораздо больше его беспокоило то, кто на самом деле отдал приказ стрелять. Он? В самом деле? Или это был Голос? Потому что, если это и в самом деле сделал Голос, стоило задуматься о том, кто на самом деле принимал решения.

Кстати, за все это время Дагал так и не понял, как выглядит обладатель Голоса. Понятное дело, что это был он сам, однако у начальника тайной службы никак не получалось ассоциировать этот властный баритон с собственной внешностью. Представить, что это лицо могло принадлежать кому-то ещё, было невозможно. Это было болезненно и неприятно — думать, что самозванец в его голове делит с ним не только разум, но и тело.

И вот ещё что: порой Дагал пытался вспомнить, взрослел ли Голос одновременно с ним? Был ли это голос ребёнка, подростка, юноши до того, как стать мужским?

Позади головы Дагала черным шипастым нимбом поднялось тело Оша. Теперь он напоминал раскрытый зонт, ткань которого едва заметно трепетала на невидимом ветру. А затем края «зонтика» схлопнулись вокруг его головы.

Руки Дагала метнулись к лицу, пальцы заскребли по кожистой маске, царапая её, пытаясь разорвать… Всё тщетно. Потеряв равновесие, начальник тайной службы рухнул на пол. Его тело выгнулась дугой, ноги заскребли по полу.

Чужеродная субстанция залепила рот и нос, мешая дышать. Со стороны это выглядело так, будто его голову обтягивала вторая кожа. Это была гладкая, лишённая всякой индивидуальности маска. Ни глаз, ни рта, ни ушных раковин. Когда Дагал пытался разорвать её руками, то почувствовал под пальцами маслянистый материал.

Всё ещё корчась на полу, Дагал нашарил пристёгнутый к поясу кинжал. Это было хорошее оружие: пядь стали, двусторонняя заточка. Пальцы нащупали рукоятку, стремительно рванули кинжал из ножен. Однако тот не поддался. Дагал дёрнул ещё раз. В этот момент он понял, что сознание вот-вот готово покинуть его. Воздуха не хватало, а тот, что скопился у него в лёгких, требовал выхода. Он делал попытки освободить кинжал, но тот никак не хотел поддаваться. И тут Дагал внезапно вспомнил, что перекрестье рукояти пристёгнуто к ножнам небольшой петелькой. Чтобы извлечь оружие, нужно было просто скинуть эту петельку.