Завораш

СКВОЗЬ ОГОНЬ

Время вокруг Телобана как будто замедлилось. Город впереди, непонятные «мельницы» рядом, готовый атаковать в очередной раз противник — все как будто потеряло в инерции, стало тяжеловесным и неповоротливым.

Сегментированное тело рухнуло рядом, подняв клубы пыли, и Телобан в очередной раз поразился подробностям замысла. В этом фантастическом мире было воссоздано всё: от обжигающего кожу солнца, до жажды, которая досаждала Телобану с самого начала. Оставалось лишь надеяться, что его противник испытывает схожие неудобства, ведь разум, где происходила битва — разум Телобана! — в этот момент был их общим.

Падая, червь изрыгнул поток бурой жидкости. Телобан едва успел отпрыгнуть в сторону — камни и почва в том месте, где их коснулась жижа, задымились. Нетрудно представить, что стало бы с плотью, попади на неё несколько капель!

Телобан сделал выпад, одновременно уворачиваясь от острых когтей, что целили ему в голову. По отношению к величине тела лапки червя были небольшими, как у гусеницы, но малый размер конечностей компенсировался на удивление подвижным телом. А кроме того, «червь» мог подниматься на «задние лапы» из-за чего он становился в три раза выше!

В очередной раз поднявшись на дыбы, Ош рухнул прямиком на Телобана. Тот успел отскочить в сторону, но лишь в последний момент: твёрдые и шершавые хитиновые чешуйки, покрывающие тело Оша-червя, больно оцарапали кожу, содрав приличный кусок вместе с мясом. Оказывается, и в этом выдуманном мире можно пораниться!

Налетел ветер, поднявший в воздух облака песка. Ржавые лопасти на вершинах шестов принялись со скрипом вращаться, где-то вдалеке загрохотало нечто металлическое. Червь извернулся, и в мгновение ока оказался позади Телобана. Шпион успел подумать о гигантской змее, затягивающей вокруг жертвы свои кольца, отпрыгнул, рубанул мечом и перерубил одну из ножек червя. В воздух брызнули капли черной крови, несколько попали и на самого Телобана, и кожа в этих местах вспыхнула огнём, словно к ней приложили горячую головню. Ош издал вопль боли и вновь попытался прижать незадачливого человека весом своего тела. На этот раз Телобан выставил полусогнутую руку локтем вперёд, блокируя противника. Этому приёму Телобан обучался в Замке, однако, что было действенным приёмом против людей, совсем не подходило против огромного червя с двумя десятками лап-когтей. В ответ Ош стремительно атаковал. Трудно было ждать ловкости от настолько большого существа… Однако червь двигался так, будто его тело ничего не весило. А, может, это тоже было частью иллюзии?

С лёгкостью уйдя от очередного удара, Телобан был атакован вновь. На этот раз червь целил ему в шею.

Огромные зубы клацнули у самого лица Телобана. Из пасти зверя пахнуло гнилью. Уворачиваясь от укуса, Телобан едва не потерял равновесие. Меч, которым он целил в самую середину суставчатого тела, отклонился в сторону, скользнув по прочным как камень хитиновым пластинам монстра. При этом одна из лап Оша зацепила его руку чуть ниже предплечья. Рана была неглубокой, однако Телобан тут же ощутил, как плохо стала повиноваться рука. Казалось, на неё надели невидимые кандалы. К счастью, это была не та рука, которой он сражался.

Поднырнув под расставленные лапы Оша, Телобан ударил мечом между пластин хитинового панциря. Меч вошёл в плоть до середины клинка, но Телобан не спешил доставать его, а вгонял глубже, поворачивая в ране. Ош закричал. Этот крик был почти человеческим. Когда-то давно один из наставников говорил, что предсмертный крик всякого живого существа похож на человеческий. И только люди вопят словно животные, нечеловеческими, звериными голосами.

Тварь мотнулась в сторону, утягивая за собой меч, а вслед за ним и Телобана.

Наёмные убийцы убивают, так учили в замке. Не сражаются, а именно убивают. Тихо, незаметно, и, самое главное — эффективно. Никто из них не размахивает мечом и не лезет в гущу схватки. Для войны есть воины, для убийств — люди подобные Телобану. Отравители, верхолазы, проводящие всё время в тени. Но это вовсе не означало, что Телобан не привык сражаться.

Выдернутый из раны меч проделал очередной пируэт, врезаясь Ошу в бок. Тем временем поднявшийся ветер нёс тучи песка прямо Телобану в лицо.

Телобан едва успел увернуться от пролетевшего рядом мусора. Им оказался довольно-таки увесистый кусок металла, едва не раскроивший ему череп. На мгновение убийца потерял бдительность, чем тут же воспользовался противник. Один из когтей впился Телобану в плечо чуть повыше ключицы. Он с лёгкостью проткнул кожу, плоть, попутно сокрушая кости и вышел с обратной стороны, пронзив тело Телобана насквозь.

Тварь поднялась на задние конечности и на мгновение Телобан завис в воздухе, поддетый за живое словно кусок мяса на крюк.

Боль была невыносимой.

В Замке их учили терпеть голод, холод и — разумеется — боль. Мальчишек по очереди топили, вешали, поджигали, резали — и все для того, чтобы тело, а вслед за ним и разум, привыкли к боли. И спустя какое-то время боль действительно переставала восприниматься как нечто реальное. Боль можно было прятать будто вещь, отодвигать на задний план, словно она была частью привычной обстановки, старой и ветхой мебелью, которую можно двигать. Или разбить в щепки.

Однако эта боль была невыносимой. Телобан закричал. Тем временем Ош поднялся на задние лапы, словно пытался дотянуться до чего-то вверху, и Телобан оказался поднятым на высоту двух саженей над землёй.

Единственное, что удалось Телобану — это не выпустить из руки меч. Его пальцы по-прежнему сжимали рукоять клинка, уже ставшую скользкой от и крови и пота.

Тем не менее Телобан ни на миг не забывал, что всё происходит не на самом деле. Что окружающее — всего лишь бутафория.

Мир вокруг был сотворён Ошем, хотя они по-прежнему находились внутри Телобанова разума… А, значит, владельцем разума все ещё являлся Телобан, несмотря на то, какие права заявлял захватчик.

Неожиданно Телобана посетила идея. Безумная мысль, и всё же ненамного безумнее того, что происходило вокруг. В Замке их обучали различным видам концентрации. Фактически, это касалось боли, поскольку помогало перенести любые, даже самые жестокие пытки. Суть метода заключалась в том, что в сознании открывалась «дверь» — проход в иное место, где боль отсутствовала, где царили спокойствие и умиротворение. У Телобана было такое убежище.

Ветер продолжал завывать, бросая пригоршни песка в лицо. Лопасти на ржавых ножках яростно крутились, издавая непрерывный дребезжащий скрип. Ош притянул Телобана ближе, как будто хотел рассмотреть во всех деталях. Это был единственный раз, когда ему посмели противостоять.

То, что служило гусенице своеобразным «лицом» — несколько шишковатых наростов, увенчанных парой черных глаз, оказалось рядом с лицом Телобана. Эти глаза впились в него немигающим взглядом. Но примечательнее всего была пасть. Она оказалась поистине огромной.

Телобан слышал о живых существах, которых архонты использовали в своих целях: змей, крыс, собак. Всех, кого удавалось приручить в той или иной мере, а затем — обучить убивать. Крысы и змеи плохо поддавались дрессировке, а потому их изменяли. Не целиком, а всего лишь некоторые части. Например, добавляли смертоносные змеиные жала или отращивали крылья. В подвалах и подземельях Замка был целый зверинец из изменённых животных и, пожалуй, это была наиболее жуткая часть Замка.

Чудовище распахнуло полную острых зубов пасть и зашипело.

Любое, даже самое незначительное движение причиняло Телобану боль, но он крепко сжал зубы, стараясь не смотреть в огромный зёв перед ним, не слышать бешеного скрипа ржавых мельниц, не чувствовать секущего по коже песка.

Вместо этого он попытался вообразить длинные, узкие, и извилистые улочки Дымного квартала. Всегда затянутые дымкой, с верёвками, ведущими от одного крыльца к другому. Вечерами сквозь эту дымку виднеются огни редких окон (ведь горючее для лампы стоит денег, и не у всех если лишние пару монет на такое излишество), и совсем уж единичные точки уличных фонарей. Все они светятся в половину, а то и в четверть накала, и ничего толком не освещают, зато могут служить своеобразными маяками в этом горчичном тумане.

Дымный квартал, каким он его запомнил. Или, вернее, вообразил, основываясь на воспоминаниях того мальчишки, каким он был в свои десять лет. На этих тёмных улочках обитало множество страхов, горестей и бед. А ещё — теней и призраков, которые жили с нынешними обитателями квартала рука об руку, иногда в виде старого дагерротипа в рамке на стене, пожелтевшей от времени иконы или дома, где никто не селился уже много лет.

И кошмаров, разумеется.

Особенно их. Ибо истинные кошмары не водятся под палящим солнцем у всех на виду. Они не могут бродить у стен города словно немые просители. Их обиталище — внутри городских стен, под покровом ночи, в облаке миазмов, выброшенном химическим заводом. Каждый новый запах, каждый шорох, каждое движение — всё кажется иным. Монстрам здесь хватает ума скрывать свою сущность. Десятки сгинувших в тумане могли бы подтвердить это.

Внезапно боль, ощущение хлещущих по коже песчинок, жар от горячего ветра, звуки лопастей — внезапно всё это перестало существовать. Не одновременно, не одномоментно. Звуки просто отошли на задний план, а затем исчезли вовсе. Им на смену пришли другие. И эти звуки были хорошо знакомы. Телобан мгновенно распознал треньканье натянутой бечевы. Ещё до того, как открыть глаза, он почувствовал, что стоит на твёрдой земле, а воздух вокруг… Что ж, это был воздух Дымного квартала. Плотный, тяжёлый, с привкусом угольной крошки.

Он оказался дома. И он вновь был самим собой. Но самое главное — он вновь стал хозяином положения.