Склеивая осколки

Драко вышел из камина, наблюдая за несуразными фигурами — остатками армии Дамблдора, расположившимися в апартаментах на площади Гриммо, как у себя дома.

«Добро пожаловать в клуб полудурков!»

Но здороваться как-то не тянуло.

Переживут.

Драко притормозил: и телом, и мыслями.

«Что я тут делаю?» — едва пришёл, а уже хочется свалить.

Поттер вновь оккупировал диван на пару с заядлой подружкой, а Уизел с пятнисто-красным лицом развалился в кресле, словно министр магии, и, судя по запаху дешёвого пойла, витающего в воздухе, плюс идиотскому выражению лица, был подшофе. На коленях у лжеминистра устроилась Фоссет, тут же попытавшаяся подняться, однако нетрезвая образина сразу осадила её:

— Сиди.

Драко отвёл глаза:

«Смазливая девушка и выпивка… Ну хоть кто-то получает удовольствие от этого сумасшедшего дома».

Грейнджер, уткнувшись, вероятно, в очередной учебник, восседала на ковре, скрестив ноги, и — не может быть! — оторвалась от чтения при появлении особого гостя. Единственный, кто явно не находил себе места — Лонгботтом, он мерил гостиную шагами и словно не замечал Малфоя.

— Ты опоздал, — первым заговорил, конечно же, Поттер. Как истинный герой.

Не опоздал, а задержался. Драко оглядывал комнату в поисках уютного уголка, где можно скрасить своё пребывание или пережить предстоящее светопреставление, на худой конец:

— Адрес потерял. Что, бить будете? — и ухмыльнулся.

— Если попросишь, распишу по полной, — ехидно отрапортовал Рон, разминая кулаки. — Но ничего не гарантирую, потому что ты ещё тот живучий сукин сын, — и сразу же получил тычок в бок от Сандры.

— Это он мне типа комплимент сделал? — Драко равнодушно сунул руки в карманы и покосился на Гермиону. Она сыграла в вежливость:

— Присядь где-нибудь. Это надолго.

Лишь бы не навсегда.

Мысль опережала Драко:

«Где-нибудь — о-очень конкретно!»

Хотя и из «где-нибудь» можно извлечь массу приятного, поэтому он, не долго думая, взмахом палочки приманил антикварный пуфик и водрузил его рядом со смущённой Грейнджер. А офигевшая морда Уизела — приятность номер один.

«Имею право, рыжий».

— Ну и до чего вы без меня договорились? — спросил Драко, удобно облокотившись на ноги.

На вопрос ответил Лонгботтом, который к тому времени привалился к стене, перестав нервировать вновь прибывшего гостя неуклюжим маятником:

— До того, что ты немножечко не в себе!

— Перевожу, Малфой: ты свихнулся, — приобняв подружку, резюмировал Рон.

Остряк.

И вроде бы умнее промолчать, все болезни от нервов, но Драко гордился своим умением выдавать двусмысленности:

— А мы все члены одного клуба, Уизел. Только ты самый мелкий из них, — тот пренебрежительно шикнул и пустился в обмен любезностями:

— Может, и мелкий, зато умею доставлять о-огромные проблемы всяким задницам!

Гермиона тихонько взвыла и прижала книгу переплётом ко лбу: «Они никогда не вырастут».

— Прекратите, — остановил балаган Невилл. — Ханна в беде, а вы размерами меряетесь!

— Так это Аббот в беде? — саркастично уточнил Малфой. — Тогда рядом с ней все мы просто везунчики!

Невилл взбунтовался:

— Я понимаю, ты злишься, но это была не она. Тебя пытала не она! То есть, я знаю, что Сколопендра выглядела как она... Но ты ошибся, Малфой! И должен всё исправить.

Должен?!

— Мне у неё прощения попросить? — Драко изобразил искренность. — Как только Азкабан откроют для экскурсий, я — обязательно! В следующей жизни тебя устроит?

Гермиона и хотела бы, чтобы Невилл оказался прав, но нелегко спорить со здравым смыслом, Мунго и Авроратом. Да и с влюблённым гриффиндорцем тоже. Который никак не унимался:

— Мне жаль, что с тобой случилось то, что случилось, — в отличие от Малфоя, Невилл не изображал искренность. — Но у Ханны нет причин мстить тебе, — и жестом указал на левую руку Драко.

И тот, улыбаясь на манер зловредного лепрекона, повернулся к Грейнджер, отыскивая не приправленные лёгкой ненавистью слова, однако оратор пресёк всякие обвинения в болтливости:

— Я сам видел руну, и не смотри так на Гермиону, она ни при чём.

Грейнджер всегда при чём.

Но Драко выдохнул. Как он мог забыть, что Лонгботтом торчал в гостинице бесполезной задницей? По которой бы врезать с ноги (за наивность!) в рамках воспитательных мер. И как ни тянет ввернуть что-то не менее неприятное, пришло время поговорить серьёзно и без эмоций:

— Мне плевать, что за бред гуляет в твоей голове, только у меня нет причин оговаривать твою подружку. Объясняю на пальцах, Лонгботтом... Первое, я знаю, кого я видел и когда. Второе, авроры — не доверчивые ослы и проверили её палочку. Третье и самое главное, Аббот признала вину, — (о чём шестёрки донесли незамедлительно, ещё в Мунго.) — И если бы тебя пустили на закрытое слушание, ты бы сейчас не тратил моё время впустую.

— Её запугали, — нервно предположил Невилл, мерно пристукивая ногой по полу, и Драко почти позавидовал такой вере в людей. — Заставили. Сделали козлом отпущения. Ты сам говорил, Гарри, что Сколопендра хитра и опасна. Значит, это снова Империо, как с Забини, да? — Гарри не решался переубеждать Невилла, надежда всегда умирает последней. — Другого объяснения нет, я её знаю!

С точки зрения Малфоя, зрелище становилось жалким. Все эти споры «она-не она» не злили, но откровенно утомляли.

Драко колебался совсем недолго, поднялся и достал волшебную палочку:

— Насколько хорошо ты знаешь её, Лонгботтом? — двигаясь навстречу невысказанной угрозой, Малфой заставил вытянуться половину слушателей. Кроме Уизела, конечно, тот просто стал похож на каменную горгулью.

— Как себя! — убеждённо заявил Невилл, гордо натягивая вязаный жилет по фигуре. Он не имел привычки бояться кого бы то ни было из Пожирателей смерти. Пусть и не мог понять намерения этого кого-то.

Драко не горел желанием блистать своими возможностями перед простофилями, но отступать не собирался:

— И ты готов поручиться за неё кровью?

— Да! — ни секунды колебаний.

«Ну что... за кретин», — откуда столько блажи в гриффиндорцах? Драко посчитал, что это врождённый недостаток. И, увы, всей жизни не хватит, чтобы содрать с некоторых розовые очки.

— Малфой! — громко одёрнул Гарри, напружинившись во весь рост, и почувствовал, как Джинни вцепилась в руку, словно стремилась остановить.

Бесполезно.

— Заткнись, Поттер, — изрёк Драко ровно и чётко и потянул вверх левый рукав пиджака вместе с рубашкой. — Ты готов, Лонгботтом?

— Что ты задумал? — взволнованно поинтересовалась Гермиона, подоспевшая как раз в тот момент, когда Драко заносил палочку.

Будь это кто-то другой, он бы не удостоил его объяснениями:

— Если не верит моим глазам, пусть поверит своим, но омута памяти я здесь как-то не наблюдаю. А легилимент из него хреновый! Перевожу — никакой.

— Опять твои пожирательские штучки? — прорычал Рон, сверля вчерашнего преступника отвращением.

Только Драко на его чувства глубоко плевать. Даже заводят и требуют мщения:

— Научился бы ты читать, Уизел, — взвыл он. — Хоть какое-то достижение!

Но прежде чем тот выставил кулаки, ситуацию прояснила Гермиона:

— Все успокоились, — она жестом остановила Рона. — Ему просто нужна кровь.

Труды по легилименции заставили провести в библиотеке не один вечер.

— Вот об этом я и твержу, неуч, — по-прежнему язвил Драко, наблюдая, как Фоссет успокаивающе гладит рыжего дуралея по плечу. Она чмокнула Рона в алую конопатую щёку и тихо протянула:

— Говоря-ят, что так можно показать воспоминания даже умершим.

— Что за ерунда? — не веря, возмутился Рон. — Нахрен показывать картинки трупам?

«Хронически туп», — Драко захотелось схватиться за голову, а Гермиона нравоучительно вставила своё:

— Но это неприемлемо! Ещё Совет колдунов строго-настрого запретил использовать кровь художника для волшебных красок. Без неё ничего не выйдет, а прибегать к таким мерам не только аморально, но и... жестоко!

Высказалась.

На что Фоссет зажала нос и с противной интонацией, цитируя предписания свыше, пропищала:

— Запрещается смущать и тревожить души мёртвых эмоциями живых, — и уже своим голосом: — Покойтесь с миром. Но иногда проще показать, чем тратить время на бла-бла-бла!

Дикое неуважение к заветам предков.

— Почему у меня такое ощущение, что я снова в Хогвартсе? — спросил Драко и, не дожидаясь новых лекций, вернулся к Лонгботтому: — Станет намного проще, если будет и твоя кровь.

В Мунго здоровья не прибавляют.

— Но на это способен только легилимент! И не слабый, — Джинни осеклась: Малфой, сдвинув брови, резанул собственную ладонь и сжал руку в кулак. Самоуверенный гад точно знает, что делает.

А значит, Гермиона не просто так проиграла дуэль в пабе.

— Этот х-хрен умеет влазить в... в голову? — заплетающимся языком прокричал Рон, но в драку пока не бросался. — И давно?!

Он зажмурился, руки затряслись, взгляд помутнел. Присутствие Малфоя явно не шло кому-то на пользу. Гермиона уже успела пожалеть, что так и не отстояла своё мнение: чем дальше они друг от друга, тем лучше.

Фоссет предусмотрительно отлевитировала бутылку:

— Пей.

Трезвая мысль.

— Пей и молчи, — согласилась Джинни. Из двух зол выбирают то, что легче пережить, а похмелье вполне поправимо.

Рон припал прямо к горлышку, а Невилл, ни слова ни сказав, вытащил палочку, одним точным движением рассёк ладонь и вытянул её для рукопожатия.

Драко вцепился в Лонгботтома намеренно крепко, смешивая их кровь и сознания, стараясь не думать о том, что этот ритуал сближает двух когда-то непримиримых врагов: Пожирателя смерти и победителя Волдеморта, слизеринца и гриффиндорца, друга Поттера и его же недруга. Сближает недопустимо близко, но так непрочно, что может рухнуть в любой момент под тяжестью истины. Поэтому Драко сжимал руку что есть сил, не давая возможности оборвать воспоминания.

Надо кончать с темой Аббот раз и навсегда! Сейчас. Даже под прицелом чужих глаз. Пусть Лонгботтом прочувствует весь ужас, всю боль, всё отчаяние, что заставляли Драко жалеть о том, кто он есть; о том, что способен дышать и помнить.

Даже — жить.

В полной тишине лицо Невилла менялось с каждой секундой, отражая незримые муки и неслышные крики, как в кривом зеркале. Драко заваливал беднягу жестокими образами полузверя-полудевушки, испытывающей крайнее наслаждение от страданий и боли жертвы. И очень тяжело проходить через это снова, даже если пытка кошмарным видением длится всего пару минут. А не сотни, как когда-то. Или даже тысячу...

Драко заходил всё дальше и дальше в лабиринты памяти, давая Лонгботтому убедиться в своей ошибке. Увидеть как можно ближе красные от крови глаза Аббот, услышать её голос, искажённый смех, уловить знакомые движения, понять мерзкие слова, поймать её нездоровое возбуждение... Даже что-то похожее на поцелуй: мертвенно-холодный и иссушающий, разбивающий сознание Драко тёмной, как её душа, магией. И он отпустил Невилла, лишь когда ощутил — парень сломался.

— Не-е-ет, — выстонал тот и, обессиленный, рухнул на пол, убитым тоном разрушая повисшую тишину. — Что она сделала с тобой? — и троллю ясно, что речь шла не о пытках.