Склеивая осколки

Ещё вчера Драко не представлял, чем закончится этот серьёзный разговор — дракой или чем-то похуже. Но у чистокровных волшебников есть прекрасная традиция — обсудить всё за рюмкой хорошего аперитива, а не устраивать магловский мордобой. Максимум — дуэль, но при условии, что с переговорами не повезёт. А рукоприкладство так вообще из разряда форс-мажор.

Только Малфою повезло.

— Позже ты сможешь выбрать лучшее из запасов Мэнора, — он постукивал рукою по витиеватой спинке. — Я своё обещание сдержу. Несмотря на ошибку с Панси, — если, конечно, чудовищную боль можно так назвать, — ты снова оказал мне услугу, и я это ценю, Блейз. Но учти, с тебя минус одна бутылка за сломанную кровать, — он улыбнулся. Видно, примирение друзей прошло более чем успешно: — Издержки... Ты ничего попроще, кроме как проверять на прочность мою комнату, не мог придумать?

— Всего лишь минус одна? — Блейз, поддавшись любопытству, потянул за корешок ближайшую книгу и тихонько присвистнул. — Я не виноват, что старинная мебель в силу своего возраста не поддаётся Репаро. А художественные подпалины на обоях, значит, сошли за шедевры?

— Разве это не работа Панси? — уточнил Драко, припоминая огромные чёрные отметины на французском шёлке. Да эта ткань старше самой Паркинсон — она смерти его хочет!

— Нет, моя. Мы пытались выбраться. Но Запирающие чары можно снять только извне, и ты это знал! — возмутился Забини и несерьёзно-показательно замахнулся на Малфоя: — Если бы не нагрянули авроры, просидели б, наверно, до второго пришествия Мерлина!

Блейз подошёл к столу и принялся разыскивать среди бумаг свою палочку, но пока натыкался лишь на угольные стержни.

— И учти, — провозгласил он, — с тебя плюс одна бутылка, потому что меня и Панси допрашивали!

Драко утвердительно промычал:

— Угу-у... Как вам будет угодно, дорогая, — прилично-неприличный градус в крови толкал на фривольные выходки. Блейз наверняка удивился бы, не будь сам куда пьянее.

— Замуровал нас до самого утра, дубина! — «дорогая» в шутку запустил в друга грифелем. — И ради чего?! Чтобы влипнуть в жуткую историю? — Забини нахмурился. — Отец говорит, Министерство хочет закрыть всё по-быстрому, без твоих показаний и лишнего шума. По-моему, Аббот нафиг рехнулась! Ничего, Азкабан вправит ей мозги.

Блейза передёрнуло, и он невольно потянулся к бутылке, не удержав:

— Дементоры — не самые приятные соседи, это мягко выражаясь. А если начать убивать волшебников только из-за метки...

Он плеснул себе ещё немного виски и стал любоваться янтарными переливами в пламени свечей, возможно, подбирая слова, только Драко перебил его:

— Давай закроем тему, хорошо?

Как-то хватило и дотошных авроров Долиша, педантично облазивших номер в поисках улик, и занудных стариков в сливовых балахонах им в помощь.

Малфой не особо удивлялся способности Блейза быть в курсе судебных заседаний и прочего (с такими-то связями!), но предпочёл не обсуждать Аббот ни с кем. Пока не разберётся с истинными намерениями Сколопендры. А они есть. Точно есть! И на это Драко готов поставить ещё одну часть сознания. Странно, но он мысленно разделял девушку и хищника, как две разные стороны одной личности, как будто они на самом деле существовали.

И истинное положение вещей Драко от друга всё-таки утаил... Но если рассказать про Панси и воровку-Аббот, Блейз без труда догадается и про остальное тоже. Поймёт, что Драко теперь полупсих, а любимая девушка — полусумасшедшая. И долгожданное сближение — скорее всего, не чувственный порыв, а результат маленького безумия.

Ложь.

Иллюзия.

Зыбкая реальность.

Это причинит Блейзу боль...

... так же, как причиняет боль Драко.

Он не представлял, что станет с их дружбой, если всплывёт нерадужная перспектива с Мунго. И кажется... Нет, почему же кажется? — он действительно боялся потерять друга.

Единственного друга.

Драко нравилось воспринимать Блейза именно так. Он не просто равный, не просто слизеринец, он не бросает своих. А вот его друг... Он вроде как уже и не-друг. Так... неудачная копия Драко Малфоя.

Блейз одним залпом осушил бокал и спросил:

— То есть, ты мне не скажешь, зачем понадобилось гонять меня по Лютному переулку?

— Нет, — Драко виновато опустил взгляд и отхлебнул виски. — Я не могу втягивать тебя ещё и в это.

Некоторые проблемы Малфои обязаны решать сами. Особенно, личные. Тёмные. Страшные.

— Во что — в это? — Блейз отмахнулся, понимая, что пытать Драко бесполезно. — Если ты считаешь, что я поверил в сказочки с проклятием Панси, то ты и вправду дурак! Свою Грейнджер можешь водить за нос сколько угодно, а я знаю, когда ты хитришь. И тоже читаю книги, а не только «Ежедневный пророк»! Любое проклятье оставляет следы, или ты забыл про шрам Поттера? Ведь Авада — одно из них. Хреновину с Кэти Белл тоже помню, не один день в Мунго провалялась. Тёмная магия всегда метит проклятого! Чёрт, Драко, я был с Панси. Я целовал всё, что мог. Я видел всё, что мог. Она чиста...

Блейз сделал пьяно-осоловелое лицо:

— И невинна.

— До сих пор? — Драко не то чтоб не ожидал, но... — Нет, не отвечай, — и без того всё ясно. И несмотря на факты, ясно по счастливому лицу. — Но ты же... Так, забудь! — вся прелесть в незнании.

— Я не хотел снова сделать ей больно, — в этом весь Блейз.

Драко прикрыл глаза и проглотил остатки огневиски: «Вот оно даже как», — похвально. Единственный друг, похоже, влюбился по-крупному. А немного безобразий на кровати Драко как-нибудь переживёт.

— Но ведь в голову ты ей не заглянул? — вставил он, забыв, что приятная беседа способна перерасти в ссору. Подцепил с ломберного столика** бутылку и подлил себе ещё, для храбрости.

Забини недоумённо заморгал:

— А ты, значит, да? — он вскипятился: — Наслышан я про вашу невербальную дуэль с Грейнджер, но к Панси не лезь! — Блейз выставил вперёд руку с вытянутым указательным пальцем и добавил уже чуть тише: — Хорошо?

— И мысли не было.

Драко почти не соврал, это уже в прошлом.

— У нас вдруг всё наладилось. Панси перестала прятаться от меня, перестала колоться, — голос Забини дрогнул, а он сам судорожно тёр лоб. — Плохи её дела, да?

— Не смертельно, — Драко нервно поднялся, подошёл к письменному столу и принялся пересматривать бумаги. Опять почти не солгал. — Поверь, я всё исправлю. Даю слово, — вот теперь нагло врал, прекрасно сознавая, что может его и не сдержать. — Я знаю, что делаю.

— Ты мой должник, Драко, — заявил Блейз так же неровно, прямо в глаза, дождавшись, когда друг обернётся. Он никогда не слыл идиотом и порой видел Малфоя насквозь. Только сейчас жутко хотелось верить ему. И надеяться.

— Я помню, — Драко покосился на часы, — и поэтому ты не мог бы... Я кое-кого жду. И это важно.

— Без проблем, — Блейз развёл руками. — И я прихвачу это с собой, — он потянулся к бутылке. — Ты не против?

— Я настаиваю.

Драко отыскал в кармане зачарованный сикль. Засохшая чистая кровь всё ещё уродовала серебряную поверхность, мелкой крошкой забившись в рисунок. Именно кровь уберегла монету от чужих лап, превратив презренный металл в улику и негласную собственность Малфоя.

Хоть в чём-то авроры небесполезны.

И сейчас Драко нужна Грейнджер. Как ни больно это сознавать, но она нужна ему...

...до безумия.

Потому что иного выхода нет.

У Драко — нет.

«Пей, друг... Остальное я уже без тебя».

Блейз отсалютовал бутылкой и скрылся в камине, а Малфой вернулся за стол. Заваленный кучей пергаментов и книг, он вызывал зелёную тоску. Многочасовые поиски ответов вынесли мозг, а метания — душу. И уже готов был вырезать под фамильным гербом новый девиз рода:

Думать вредно.

Жить вообще вредно. А в случае Драко — ещё и сложно. Взмахом палочки он вывел на монете несколько слов, уповая на любопытство и неблагоразумие Грейнджер.

Коего в достатке.

«Она придёт». Просто обязана. Или он сам притащит её в Мэнор. Украдёт у дружков. Выволочет из ванной. Вытащит из постели!

Потому что он чёртов псих.

Время тянулось, наверное, бесконечно, позволяя тяжёлым мыслям заползать глубже и глубже. Затягивать железные петли вокруг сердца Драко, заставляя его страдать.

Всё, что случилось между ним и Грейнджер — всё, с самого первого поцелуя! — ложь. И ночные купания, и квиддич, и их одержимость — всего лишь проявления чьей-то злой воли. Иного объяснения не существует. И даже совершённые Грейнджер ошибки — вина хищной Сколопендры. Подруга Святого Поттера, героиня Чёрт-знает-чего, правильная до мозга костей девушка никогда бы не подпустила Малфоя так близко...

Из самосохранения.

А она притянула его к себе, и Драко это позволил. Забыл про правила и кровь, про всё, что когда-то ненавидел... И прикипел к бесстрашной Грейнджер каждым нервом: к её телу, её духу, её невыносимости. Драко очень остро ощутил потребность во всём этом, совсем недавно, выписывая откровения на бумаге чёрным, как боль, грифелем.

Которую Малфой сидит и глушит в огневиски. Потому что такой удар в спину хуже сыворотки. И от этой «пытки» нет другого антидота.

Драко следил за тем, как разгорались свечи под гнётом обиды. Умом истинного слизеринца несложно понять Грейнджер в её стремлении хранить свой секрет. Понять хитрость и недоверие, потому что сам поступал так десятки раз, извлекая из ситуации определённую выгоду. И никогда не сдавал сам себя. Выдать чужой секрет — предательство, выдать свой — глупость. Жаль, обиду этим не унять.

Но сейчас тайна Грейнджер — тончайшая нить, на которой держатся их отношения. И всё, что остаётся Драко — ждать, когда правда откроется. И почему-то очень не хочется услышать её. Ведь признание всё изменит. Пока существует необъяснимо бесстрашная Грейнджер и ничего не знающий Драко, пока он играет в неведение, глотая недоверие...

Он может быть с ней.

Ничего не решая. Не меняя. Не выплёскивая обиду.

Потому что Драко боится остаться один. Пусть это и неизбежно. Боится так сильно, что шрамы ноют. В груди горит. Горло сжимает. И ледяной туман ядовитым плющом разрастается в голове, вызывая невидимые ожоги. Хотя, возможно, виновато лишь виски и свежие раны.

Наконец, камин вспыхнул зелёным пламенем, и изящный девичий силуэт вступил в комнату подлинным искушением. Руки Драко сжали ноги под столом: пьяным поздним вечером, при свечах Грейнджер показалась преступно красивой.

Ох, блин...

Она доконать его хочет.

«Я же не вчера родился...»

Потому что Она и скромное чёрное платье — это молчаливое приглашение к действию. Ненавязчивый соблазн. Впрочем, Грейнджер — всегда соблазн. А когда шагает навстречу зыбкой реальностью — особенно. И сейчас в ней, облачённой в платье, почти не осталось всезнайки. Это, увы, не она, но именно такая ему нужна.

— Думаю, пришло время кое-что вернуть, — Драко протянул ей монету. — Сделка расторгнута.

А разве это новость?

Грейнджер даже рукой не шевельнула. Обошла стол и замерла над хозяином дома отравляющим кровь видением:

— Опять утверждаем очевидное? Монета твоя, можешь делать с ней всё, что хочешь. Неужели ты позвал меня в Мэнор ради пустяка?