Склеивая осколки

— Письменного свидетельства достаточно, мистер Долиш, — Силвана передала бумагу Верховному судье.

— А чем вам не угоден олень, Джон? — уточнил Гор, видимо, не желая напрямую оглашать очевидную связь с Поттером. — Или олени у нас с короткими перепончатыми лапами и длинным хвостом?

А судья — шутник... Жаль, не поможет.

— Но по свидетельствам очевидцев, — затараторил Долиш, — патронусов было два, — он заглянул в бумаги: — Олень и... выдра. Я прав, миссис Кроткотт? Или ваш муж — лжец? — гриф укусил прямо в горло, и она побледнела, затрепетала, как моль.

Опять — всё...

О Мерлин... Язык — он и друг нам, и враг. Потому что один иногда болтает, другой — угрожает, а третий — спасает... если может.

Но не в этот раз.

Драко мрачнел, отсчитывая нависший над Гермионой срок, а она сошла бы за статую — мраморную, полуживую, в тюрьме собственных мыслей.

— Да, но... — Кроткотт переминалась, — ...это Патронус Муфалды Хмелкирк, — она поправила берет и стала изучать подсудимую, словно пыталась узнать.

«Да это Грейнджер, овца!

И ты её топишь».

Долиш — стервец! Наверняка выудил показания хитростью. Не зря ж он держал подробности дела в страшном секрете. А ведь хотелось думать, что спасённый героя не сдаст.

— Спасибо, миссис Кроткотт, — строго произнёс Гор, — можете идти.

Верховный судья не профан и сложил два плюс два не хуже Долиша. Так чего ждёт?

Низенькая тощая доносчица рванула к двери и, как только скрылась из виду, Долиш с удовлетворением щёлкнул засовом.

— Итак, — произнёс Главный засранец Министерства, — уважаемые члены Визенгамота, припомните дисциплинарное слушание Гарри Поттера — незабываемое и единственное, или прочтите протокол — тот есть в деле, и огласите Патронус, озвученный Поттером лично.

Долиш проделал подлый, но титанический труд. Так достать героя!

— Это олень, — решительно заявил поднявшийся Поттер. (Промолчать не мог?) — Теперь мы судим меня за спасение миссис Кроткотт?

— Рискните! — снова высказался Уизел.

Слава, увы, разрушительна.

Драко не представлял, как алый прихвостень вычислил Грейнджер. Не спутал с Уизелом, например, или кем-то другим... Может, Долиш и полный урод, но чутьё у него знатное.

Трио всегда Трио.

Где лучшая из всех способна на смелые ошибки.

Драко кольнуло под рёбра. Он вообще ей нужен? Не в смысле важен, а в смысле «чего он ждёт?» Команды? Чуда? Чего ещё?! Ведь нихера не представляет, как Гермионе вылезти из трясины, где она уже по самое горло.

— Что вы, мистер Поттер, — Долиш рассыпался в притворной любезности. — Нам нужен не олень, а выдра...

Он резко развернулся к Гермионе и пустил в ход старый, как мир, приём:

— Я даю вам последний шанс, мисс Грейнджер, выйти из ситуации достойно. Поступите честно. Поступите по совести!

— Как именно? — обронила Гермиона так тихо, что больно смотреть.

— Назовите ваш Патронус, мисс Грейнджер, — Долиш бил точно в цель. — Или вызовите! — он протянул подсудимой её палочку. — Докажите мне, что это... слон... енот... грюмошмель... Мне всё равно! Докажите, что это не выдра, и я принесу глубочайшие извинения, заплачу моральный ущерб и — клянусь! — немедля вас отпущу.

Дементора на него нет.

— В данных обстоятельствах вызвать Патронус весьма затруднительно, — высказалась младшая Уизли, к неудовольствию Визенгамота и Драко открывшая рот.

— Как?! — насмешливо засомневался Долиш. — Лучшая студентка Хогвартса и не сможет? Та, что имеет высший балл по СОВ? Та, что, возможно... — (возможно?!) — ...спасла миссис Кроткотт? Та, что противостояла Волдеморту?

Главный урод накручивал и накручивал:

— Та, кто по ведомым ей причинам напала на Азкабан — на самое зловещее место магического мира? — процитировал он Поттера. — Гермиона Джин Грейнджер — и вдруг не умеет обращаться с палочкой? — которая так и указывала на подсудимую, на их преступную связь. — Хм...

Гермиона приоткрыла рот, но Долиш опередил её:

— Ах, да!.. — он хлопнул себя по лбу. — Ваше любимое право не давать показания против себя... Простите, забыл.

Гермиона молчала: ни да, ни нет.

А Драко стенал, сохраняя лицо, пока реальность стучала в висках свинцовой кровью. Такой же тяжёлой и красной. Полной жизни и яда.

— Вызовите своего Патронуса, — затребовала заместитель министра. — Вызовите и снимите все обвинения! Или подтвердите их.

Визенгамот угрожающе ждал: ни слова протеста. Ведь героям, как славу, не прощают обман.

Гермиона качала головой:

— Я не смогу. Я, правда, хотела бы, но не смогу... — лучше быть неумёхой, но на свободе.

Слабо. Ой, как же слабо, Грейнджер!

— Если вы не способны, что ж... — продолжал Долиш. — Давайте спросим у того, у кого нет права молчать. Он же не мисс Грейнджер!

И тут:

— У мистера Малфоя.

Долиш — клоп.

Подлый вонючий клоп!

И Драко раздавил его. Мысленно. Обрушил на него потолок. Чтоб в лепёшку!..

— Мой Патронус ему неизвестен, — опередила Гермиона. — И, учитывая наши недружеские отношения, я не могу представить себе ситуацию, чтобы... — она притворно покашляла, — ...в спальне нам понадобился Патронус!

Ого!.. Грейнджер жжёт.

«Моя девочка».

— Тогда спросим того, с кем у вас не такие недружеские отношения! — подхватил Долиш и подошёл к Поттеру: — Того, кто точно знает, кто проник с ним в Министерство... Того, кто был рядом много-много дней... Кто учился бок о бок в Хогвартсе... Кто видел ваш Патронус, как минимум, раз!

«В Азкабане» — читалось меж строк.

— Учитывая показания миссис Кроткотт, — предупреждала Силвана Голдштейн, — а также серьёзность обвинения против мисс Грейнджер, вы обязаны отвечать, мистер Поттер.

— И не лгать, — добавил Гор. — Вы в суде, а не в Хогвартсе.

Иглобрюх добился, чего хотел, и Драко не завидовал Поттеру. Ответить честно — предать Гермиону, солгать — упасть самому. Долиш потянул за то-о-онкую ниточку и раскрутил весь клубок. Он скоро прикончит героя в герое. Ради власти.

Ради власти в себе.

Но, зная Поттера, Драко не сомневался: тот сдастся сам. Под фанфары. И сядет на кресло с цепями рядом с подружкой-Грейнджер. А что ещё нежелательней — вывалит правду, как мистер Индюк. Вывалит, как миленький, но не допустит такого...

«...дерьма».

Но Поттер знал... Точно знал, кто долбаная мишень! В которую Долиш снова выстрелит, как только передохнёт.

Драко накаркал.

— Вы назовёте Патронус, мистер Поттер? — тот не издал ни звука, испепеляя противника в пух и прах. — Или мне вызвать кого-то с более твёрдой памятью? — Долиш открыто глумился. — Кого-нибудь, кто носит слизеринские цвета? И не предан Грейнджер.

Стало ясно, что Поттер солжёт. Он хочет достать Долиша, спасти Грейнджер, наплевать на себя, на будущее, наказание, имя...

Это почти случилось.

Но почти.

— Выдра, — раздалось нечужим, дрянным, смелым голосом. Её упрямым, ненавистным, благородным — мать её! — голосом: — Мой Патронус — выдра. Вы довольны?

«Заче-е-ем?» — Драко падал. Не он сам — его дух. Потому что спасение рухнуло прямо вниз, ниже тюрьм Министерства. В самое пекло.

Долиш уже сыграл на чувствах Поттера к Грейнджер, так почему ж не сыграть на чувствах Грейнджер к Поттеру?

— Спасибо, мисс Грейнджер, — поблагодарил Долиш и раскатал губу: — Осталось сознаться лишь в нападении на Азкабан...

— Нет, — не слишком уверенно заявила Гермиона.

А зал взорвался негодованием. Кто — за, а кто — против? Уже всё равно.

— Глупо, — попенял Долиш. — Нам и так всё понятно.

— А мне — нет, — вмешалась Макгонагалл. — Патронус изменчив, и вам, мистер Долиш, стыдно об этом не знать! Я готова поручиться за мисс Грейнджер, — объявила она суду.

Но Долиш и здесь был готов:

— Неужели, Минерва? Вряд ли поручительство того, кто нарушил забвение Велизара Селвина, гарантирует мисс Грейнджер свободу!

Человеческое жужжание достигло предела, а Гермиона сдалась. Она осунулась, плечи её обмякли, страх раскрасил бледные губы, и глаза заблестели прощанием. Смелость и робость бились в её груди, и они отдавали в грудь Драко. Доставали до самого сердца, расплавляя язык.

Гермиона до крика напомнила мать: гордую, вредную, любящую...

Нет.

Только не так.

— Я предупреждаю, мистер Долиш, — Гор почти продирался сквозь шум, — мы разбираем здесь не проступок Минервы Макгонагалл, а обвинение мисс Грейнджер!

«Нет!» — не вынес Малфой, разрывая не связки, а свои цепи. Он не хуже Поттера. Не лучше Грейнджер. И не бросит её. Опять.

Хотела крови?

Смотри!

Что он теряет? Лет пять?.. Он вытянулся во весь свой трусливый рост, и:

— Я заставил её.

Он сказал это. Блеск!.. Глупее некуда, да, но вполне в духе Малфоя. Хаос так хаос. Гори всё огнём!

— Заставили? — подхватил ликующий Долиш. — Арестуйте мистера Малфоя за нарушение условий освобождения! — вскричал он.

— Прекратите балаган! — Гор врезал по трибуне так, что пошла трещина. — Если мистер Малфой нарушил закон, подготовьте необходимые бумаги, инициируйте слушание, и он отправится в Азкабан на три года как минимум, а к Нарциссе Малфой будут применены соответствующие меры. Но до этого момента рекомендую воздержаться от подобных приказов!

— Заставил?! Что именно заставил? — взвился к потолку развсезнайский голос. — Напоминаю, что мистер Малфой не подсудимый, а заинтересованное лицо! С которым у меня отношения, — бунт так бунт.

Очнулась, мать её!

— Гермиона! — прикрикнул Драко. Сдаваясь вот так — при всех.

И лишь облегчил Грейнджер задачу:

— Официально заявляю: нет! — напирала она, начитанная до безобразия, зная, что с её протестом, без доказательств, свидетельств, воспоминаний, признание — фикция. Оговор. — Ничего такого не было. Никаких угроз, никакого Империо, шантажа, зелья — ничего и никогда! Единственное, что способен заставить сделать меня мистер Малфой, так это — поцеловать.

Святая до боли дура.

Прибить бы её! Она всё уничтожила. Разом. Драко готов был не только лгать, ненавидеть и злиться — это херов талант Малфоя! — но и распрощаться...

...со свободой.

Но дуэль с Азкабаном ещё не кончена.

— Я выведу всех из зала! — рвал и метал Гор. — А вам, мисс Грейнджер, я делаю первое и последнее предупреждение. Это — суд, и подобное поведение недопустимо!

Он нацелил свой молоток на Драко:

— Вы настаиваете на своём заявлении, мистер Малфой?

Дурдом продолжался со скоростью бури.

— Его могу опровергнуть я! — Поттер взял и поднялся с честнейшей мордой.

Но он не поможет им из тюрьмы! Он же — Мерлин, спаси… собрался донести правду... до дураков. Как дурак!

На весь зал.

И вдруг раздалось:

— Я вызываю для показаний себя! — хриплый усиленный голос заткнул болтунов и праведников.

Его владелец возвышался над головами соседей — в первом ряду, ровней, чем струна.

«Это ещё что?» — Драко не понимал.

— Вы кто такой? — забеспокоился Долиш, пялясь на молодого человека, чьё имя, однако, припомнить не мог.

Нотт. Теодор Нотт — в ад его!

— Я — свидетель защиты, которого давно пора вызвать мисс Грейнджер, — заявил он.

Гор уставился на Гермиону, но она лишь кивнула, хотя не представляла, чего же ей ждать. Никто в этом зале не представлял! Кроме Нотта, конечно.