Без вины виноватая

Получилось жестко, Гермиона была уверена, что Малфои начнут торговаться. Что ж, это станет подтверждением тому, что она права в своей предвзятости к ним.

Удивительно, но алгоритм наложения чар помнился во всех подробностях, будто делала это вчера. Сначала она заколдовала расписку, затем договор. Гермиона поежилась, когда задумалась о том, насколько допустимо применение проклятия, и убедила себя, что отчаянные времена требуют отчаянных мер, а вся ее жизнь в последние семь лет отлично иллюстрирует словосочетание «отчаянные времена».

Снова отодвигая идею осмотра библиотеки, она позвала Пикса и попросила передать хозяевам и Снейпу, что… бумаги готовы.

Они явились вместе. Грейнджер не стала тратить время на размышления, чем они могли заниматься до этого. В конце концов, если внутренние часы ей не отказывают, то сейчас время обеда.

Никто из Малфоев не прокомментировал ее требования и сам факт расписки, Нарцисса, правда, позволила себе проверить обе бумаги на скрытые письмена. Что ж, концепция недоверия Гермионе была очень даже знакома.

Когда миссис Малфой призвала роскошное орлиное перо и чернильницу, Грейнджер с мстительным удовольствием подтолкнула к ней обычную шариковую ручку. Мало ли, вдруг это перо способно уберечь Малфоев от последствий, а в немагическом происхождении ручки она уверена. Нарцисса почти разочаровала ее, быстро поставив две подписи предложенным прибором для письма.

Люциус Малфой, прежде чем взять ручку, пронзительно посмотрел на Гермиону и, кажется, хотел что-то сказать, возможно поторговаться, но, судя по вздрагиванию, кто-то — супруга или профессор — пнул его по ноге. Это было… приятно.

Драко, подписывая бумаги, хмыкнул, Снейп вздохнул. Были ли его вздохи способом очистить легкие от пакости, которой они успели надышаться?

Небрежно подмахнув расписку, он углубился в договор и потребовал внести в пункты, касающиеся магии и зелий, уточнение про злонамеренность. Гермиона заартачилась — намерение можно трактовать по-разному. Сошлись на сноске, позволяющей использование зелий или чар, если она не сможет принимать решения, а от скорости и последовательности действий будет зависеть ее жизнь. В этом был резон.

Снейп поставил автограф, выждал минуту и окинул каждого Малфоя долгим взглядом, а затем прожег глазами Гермиону.

— Теперь, когда вы уверены, что не стали жертвой большого обмана, — так вот к чему был этот взгляд, он осматривал малфоевские лбы, — предлагаю перейти к делу.

— Улавливатель темной магии? — Гермиону снова охватила робость и неуверенность.

— Мисс Грейнджер… — начал Снейп, закатывая глаза.

— Нет, нет, всё в порядке, — она заставила вынырнуть наверх свою гриффиндорскую сущность. — Я готова.

Северус опустил руку в карман и достал оттуда сверток странного вида. Гермионе не удалось определить материал на глаз.

— Старая шкура камуфлори, — ответил на незаданный вопрос Драко. — Собственной магией уже не обладает, но если наложить на нее дезиллюминационное, будет невидима около месяца.

— Ах вот как вы скрываете от Министерства нелегальные вещицы! — едко выпалила она и осеклась. Одну такую запрещенную вещицу она как раз собиралась примерить.

— И так тоже, — что удивительно, ответил ей Люциус. — Способов множество, — фыркнул он.

И снова Гермиона почувствовала себя сопричастной.

Снейп осторожно извлек медальон из упаковки. Он был точь-в-точь таким, как на картинке в каталоге. Гермионе даже захотелось проверить на подлинность волос единорога. Блеск металла и вправду казался чрезмерным, как на начищенных столовых приборах, а порошкообразное вещество между кольцами было кипенно-белым. Гермиона едва сдержала желание посмотреть на него в свете Люмоса, не стоило демонстрировать слишком сильную заинтересованность. Сколько же лет этому артефакту?

— Он из первой партии, — с плохо скрываемой гордостью сказал Люциус.

Нарцисса хмыкнула, улыбнулась снисходительной улыбкой (такая возникала на лице Гермиониной матери, когда отец впадал в раж перед телевизором во время показа Уимблдонского турнира) и покачала головой. Грейнджер смутилась, она словно подсмотрела интимную сцену. Почему-то стало неловко от понимания, что в этом семействе существуют какие-то… отношения. Не то чтобы это было чем-то невероятным, просто Гермиона никогда не рассматривала Малфоев в таком свете.

Быстрым движением Снейп накинул шнурок (или как он там? — вервие) ей на шею. Артефакт под собственной тяжестью опустился почти до ложбинки на груди и тут же подтянулся на уровень яремной впадины.

— Свойство паутины акромантула, — прокомментировал Люциус, завороженно наблюдая за медальоном в действии. Не сводя с артефакта глаз, он вытянул руку назад, щелкнул пальцами и произнес что-то похожее на «Фурррс».

Со звуком ударившейся об откос створки в пространство между стеллажами, где замерли люди, ворвался порыв ветра, а спустя секунд десять раздалось хлопанье мощных крыльев. У Гермионы буквально отвисла челюсть, когда на локоть Люциуса опустился… крупный феникс. Не то чтобы она считала Фоукса единственным представителем вида, но фениксы обитали в других широтах, к тому же феникс и... Малфой?

С крупной птицей на руке, даже лишенный палочки, он выглядел представительно. В своем презрении Грейнджер и позабыла, что Люциус Малфой — сильный волшебник. Но выражение, с которым он взглянул на птицу, превратило его в совершенно другого человека. На породистом лице Малфоя смешались отцовские гордость и нежность. В этот момент ей почему-то стало очень обидно за Драко.

Люциус несколько раз цокнул языком и подставил ладонь второй руки. Феникс осторожно взмахнул крыльями, оставив в ладони маленькое покровное перышко. С нежным клекотом птица взмыла вверх и улетела обратно в окно, тут же захлопнувшееся после заклинания Нарциссы.

Гермиона оставалась под впечатлением еще некоторое время. Она и не задумывалась, как Снейп будет доставать перо феникса, казалось очевидным, что если у Малфоев нашелся такой небезопасный артефакт, то и редкие магические компоненты найдутся.

— Только что отделенное перо, да еще и отданное птицей добровольно, усилит эффективность улавливателя, — пояснил Северус, изящной Левиосой отправляя перо из ладони Люциуса в центр медальона.

— Инсендио, — бросил он вслед.

Гермиона ожидала ожога и последовавших бы за ним фурункулов на лице Снейпа, но ничего подобного не произошло. Перо вспыхнуло, и артефакт вобрал в себя его пепел.

Младший Малфой шумно выдохнул, Гермиона поняла, что тоже задерживала дыхание. Она прислушалась к себе. Никаких странных ощущений. Более того, даже дискомфорта от перепада температур не чувствовалось, вещица практически в момент нагрелась до температуры тела, и сгоревшее прямо на ней перо ничего не изменило.

— Вы этого не заметите, но он прямо сейчас настраивается на вашу магию. Никаких неудобств это не принесет, — сухо, будто врач, комментирующий назначение, сообщил профессор и добавил, взглянув на часы: — Час пополудни. Через неделю в это же время медальон можно будет снимать.

Драко не отводил глаз от артефакта, это слегка напрягло Гермиону. На всякий случай она окинула взглядом лбы присутствующих.

— Мисс Грейнджер, пообедаете с нами? — вежливо-безличным тоном спросила миссис Малфой.

Нет, к приему пищи в этом обществе Гермиона все еще не была готова.

— Я не голодна, — процедила она сквозь зубы и увидела, как Снейп качает головой, слегка тронув Нарциссу за руку.

— Я тоже, — поддержал ее Малфой-младший.

— Но…

— Мы с Драко составим мисс Грейнджер компанию, Нарси, — в отличие от предложившей выбор хозяйки, профессор просто поставил их обоих перед фактом. — Перекусим в малой гостиной и там же дождемся вас с Люциусом, чтобы продолжить то, чем занимались раньше. Присоединитесь, Гермиона? — все-таки снизошел до вопроса, и она в свою очередь вопросительно вскинула бровь. — Мы просматривали воспоминания об утреннем… визите. Было бы неплохо увидеть еще и ваше. Возможно, вы заметили что-то ускользнувшее от внимания остальных.

Гермиона не раздумывала ни секунды. Слишком интересным обещал быть опыт, чтобы испугаться момента, к которому предстояло вернуться.

Уже спустя десять минут они втроем сидели в скудно обставленной комнате, где на полу стояла большая каменная чаша.

Чаша манила гораздо сильнее столика, на котором ждали легкие закуски. Последние месяцы научили Гермиону игнорировать сигналы пустого желудка, переступить через собственное любопытство всегда было труднее.

— Домовики обидятся, если ты не оценишь их старания, — хмыкнул Малфой, и она сдалась, схватив картофельную палочку с блюда.

Эльфы расстарались на славу, перекус не тянул на полноценный обед, стол не ломился от лакомств, но закуски были плотными: фаршированные яйца, сквош, гренки и картофель, приготовленный разными способами. Снейп и Малфой молча жевали. Разглядывая их, Гермиона поймала себя на мысли, что, кажется, никогда осознанно не наблюдала ни за профессором, ни за Малфоем во время еды, хоть они и обедали в одном зале шесть лет и за последние дни у них были совместные трапезы. Стирание границ все еще напрягало.

Драко продолжал буравить взглядом медальон.

— Что? — не выдержала Гермиона.

— Ты же понимаешь, что твои понятия добра и зла размыты, да? — ответил он с вызовом и с хрустом раскусил сквош.

Гермиона пожала плечами, стараясь не показать интереса к разговору.

— Это… — он скривился, будто разгрыз лимон, а не тыкву, указывая в район ее шеи, — вымачивалось в крови единорога.

— Налицо разница в воспитании, Драко, — с поучающими нотками в голосе сообщил Северус и пожал плечами, а Гермиона вспыхнула. Удар был неожиданным и болезненным, а ведь она почти прониклась уважением к Снейпу! — Я тоже не вижу катастрофы. Я, как и мисс Грейнджер, не впитал с молоком матери сентенцию, что использование крови единорога сродни убийству невинного младенца. Как видишь… взросление среди маглов расширяет горизонты.

Гермиона решила запомнить выражение малфоевского лица и доставать из памяти всякий раз, когда испортится настроение.

Драко быстро взял себя в руки и фыркнул:

— Что не добавляет очков магловскому воспитанию.

Гермиона почувствовала, как перед глазами вспыхнуло красным.

— Какая избирательно чувствительная у тебя натура, Малфой! — прошипела она так, что сам Волдеморт обзавидовался бы. — Жалко бедного единорога, чью невинную кровь в небольшом количестве пролили, но плевать на сотни умирающих и истекающих кровью маглорожденных и маглов!

— Не делай выводов о том, на что мне плевать…

— Магловское воспитание дает гораздо больше, учит видеть мир таким, какой он есть, а не заглядывать через глазок, в который видна мизерная часть, как заведено в вашем чистокровном террариуме…

— Грейнджер!

— …смотреть и видеть, слушать и слышать. Видимо, тебя этому не научили!

— Прости, если я не готов взять и отбросить все, во что верил, в один момент. Тебе не понять, твой мир не рухнул…