Следующая цель

Драко отвёл взгляд.

— Ты хочешь найти родителей, — догадался я.

Реймонд даже растерялся на мгновение.

— Разумеется, Драко, с этим мы всегда тебе поможем. Но…

— Я не могу сдаться.

— Никто и не предлагает! — тут же влез я, бросив на Рея недовольный взгляд. — Любая помощь.

— Проблема лишь одна: мы испробовали всё.

— Я… у меня есть безумная идея, — признался Малфой смущённо.

— В «Пророк» написать? — усмехнулся Мальсибер и изменился в лице, когда Драко молча кивнул. — Э-э-э… Ты серьёзно?!

— Ты сам сказал, что мы испробовали всё!

— Давай ещё что-нибудь придумаем, прежде чем нарываться на Аваду Рея? — заставляя друзей прервать зрительный поединок, предложил я. — Я перерою библиотеку в поисках подходящего нам поискового ритуала! Драко, не отчаивайся, ладно?

Малфой кивнул, но я понял, что согласился он лишь не небольшую отсрочку. Нужно было придумать решение для этой задачи, и быстро, иначе Драко совершит какое-нибудь безумие, полезет в ловушку и потянет за собой и нас. А такое развитие событий никого бы не устроило.

Последние дни перед ритуалом воскрешения я метался между подвалом и библиотекой. Помочь Драко — стало целью номер один, но запороть всё на последнем этапе ритуала тоже было нельзя…

Я злился и нервничал. Особенно раздражала необходимость постоянно аппарировать внутри дома из-за нахождения на первом этаже Уизли, что было не только утомительно, но и болезненно: магия тянулась к моей крови, чтобы убедиться, что на перемещение я имею право. Вот в таком состоянии меня и застал визит «гостей».

Мы настолько привыкли к перманентному присутствию Уизли, что почти перестали их замечать. Однако теперь, когда активность Орден снизилась, а сами рыжие утратили доверие Дамблдора, необходимость терпеть их отпала. Не знаю, чего мы ждали, почему не выгнали их раньше, но последней каплей стал приход Джордана с Кети Белл.

Мало того, что Уизли оккупировали первый этаж моего дома, они ещё и гостей приглашают! Решительно отбросив бутерброд, я резко встал и аппарировал в подвал. Надоело! Это мой дом! И приходить сюда отныне будут только те, кого я сам пожелаю видеть!

Как закрыть дом, я знал давно. Это было едва ли не первым, что я стал искать в библиотеке. В первые месяцы жизни в Блэк-хаусе я с таким нетерпением ждал возможности провести этот обряд, что то и дело к нему возвращался, в конце концов выучив наизусть последовательность действий и зубодробильное заклинание на древнешумерском. Искать нужную книгу и освежать информацию не было нужды. Несколько капель крови на ритуальный камень, скороговорка заклинания, и дом тряхнуло так, что я еле удержался на ногах. Мелькнула мысль, что я где-то ошибся и разрушил дом, но я её быстро отбросил: я не мог ошибиться.

— Ох, — только и смог сказать я. Эффект превзошёл все ожидания — ощущение присутствия чужаков исчезло.

— Наконец-то! Хозяин! Кричер может заняться очищением первого этажа?

Обожание и восторг в глазах домовика наглядно продемонстрировали, что мне не показалось: дышать стало легче.

— Ты тоже это почувствовал, да?

— Да, хозяин, Кричер задыхался из-за близости предателей крови! Так Кричер может приступать, хозяин?

Слова домовика удивили. Мне казалось, что он кривится в присутствии Уизли просто так, из желания продемонстрировать презрение. Но уточнить я мог и позже.

— Да. Уничтожь все следы их пребывания! А потом надо переместить портрет бабушки в гостиную — она и так слишком долго ждала. Теперь это наш дом!

Эльф радостно пискнул и исчез, а я медленно поднялся на первый этаж. Давно мы тут не бывали…

Выдворение Уизли обрадовало всех, кроме, разумеется, самих рыжих. Очутившись на улице, они недолго удивлялись; на их крики соседи вызвали полицию, и я имел удовольствие наблюдать за тем, как Рональд, единственный, у кого в момент проведения ритуала была в руках палочка, пытается избавиться от бобби.

Наслаждаясь прекрасным ароматным кофе, я стоял возле окна и наблюдал за крахом рыжего семейства. Естественно, справиться с вниманием и полиции, и соседей, и случайных прохожих одновременно Рон не смог, а потому ему пришлось выбирать: скрыться одному или «загреметь на несколько суток до выяснения личности» вместе с родственниками и друзьями. Он выбрал себя. Крики Джорджа и проклятия Джинни недолго звучали, ругань Ли и Кети и мычание привычно-пьяного Артура быстро приелись, так что я задёрнул штору и как ни в чём не бывало вернулся к делам, предоставив маггловским стражам правопорядка заниматься «странными сектантами».

Волшебные палочки Джорджа, Артура, Ли и Кети я, усмехаясь, отнёс в подземелье, в комнату, где хранились различные артефакты. Мало ли, когда они могут пригодиться?

* * *

После победы на выборах Шафик занялся пересмотром всех принятых при Бруствере законов, и мы смогли вздохнуть с некоторым облегчением, поскольку приказы о наших поиске и поимке были пусть и не аннулированы, но приостановлены «до дальнейших указаний». Несмотря на неоценимую помощь Эдриана, министр так и не ввёл его в число официальных советников, апеллируя к репутации.

По факту среди нас был только один преступник — Рей. Официально осуждённый в восемьдесят первом, Мальсибер сбежал из Азкабана, не отсидев свой срок до конца, и теперь не мог претендовать на легальную свободу, а остальные… Перед законом мы были чисты. Нас не судили и даже официально ни в чём не обвиняли. Второго мая нас просто хватали прямо на поле боя и тащили в Азкабан, не утруждая себя выяснением степени вины и обстоятельств дела. Вполне логично, мы рассчитывали, что теперь для нас всё изменится…

Но политика — это всегда непросто. Министр не отказывал, но и не спешил помогать. Слушания по делам Пожирателей смерти были назначены на декабрь, и не для галочки.

— Единственная по-настоящему веская причина, почему его избрали — Шафик происходит из семьи потомственных нейтралов, — рассказывал Нотт, по лицам догадавшись, что не все присутствующие понимают подоплёку дела. — Они никогда не принимали ничью сторону, никогда не ввязывались ни в какие сомнительные авантюры и неизменно оказывались в стороне ото всех дрязг. Люди устали от борьбы и войн, и, если Бруствер — аврор, иными словами, силовик, то Шафик — дипломат. Люди надеются, что при нём все недоразумения будут решаться на словах в залах Министерства, а не с помощью волшебных палочек на улицах. Он чистокровен и богат, то есть, в отличие от того же Бруствера, не имеющего ни кната за душой, в первую очередь будет заботиться о процветании родины, с благополучием которой неразрывно связано его собственное благосостояние. Дамблдор просчитался, поставив всё на Бруствера. Может, сам по себе Кингсли и не плох, но… Сын эмигрантов, внук рабов, его менталитет сильно отличается от нашего. От такого человека не ждут благородства. А вот Адальберт — напротив, оплот стабильности и уверенности в завтрашнем дне. Бруствера можно обвинить в связях с Пожирателями — кто знает, как проходили будни аврора, да и начинал он под началом Грюма, а это характеризует его не лучшим образом. А вот Шафика — нет. Он полностью чист и абсолютно ни в чём не замешан. И он реально планирует судить всех, — немного растерянно закончил Эдриан. — Берт — отличный министр для всех, но не для каждого. А ещё он объективен. Его не интересуют личные отношения — только справедливость. Боюсь, мне не удастся склонить его к тому, чтобы закрыть глаза на наши с вами проступки.

— То есть он благодарен за то, что мы посадили его в кресло министра, но лишь на словах? — усмехнулся Рей.

Нотт развёл руками, а мы переглянулись.

— Охота скоро начнётся? — с разочарованным вздохом уточнил Драко.

— Охоты не будет. Он всё же благодарен. Адальберт не собирается нас преследовать, однако и защищать не станет. Иными словами, у меня сложилось впечатление, что пока мы не попались — нас как бы не существует. До начала повторных судебных слушаний нам нечего бояться. Да и потом… Бастер и Драко в безопасности: хоть и совершеннолетние, оба были студентами Хогвартса. С Северусом — сложнее, но его заслуги в победе над Лордом не оспариваются даже Дамблдором. Я, полагаю, отделаюсь штрафом, поскольку всегда старательно заметал следы, и предъявить мне, в принципе, нечего. А вот Реймонд…

— Но так же нельзя!

— Бастер…

— Он прав! — поддержал меня Малфой.

— Не смотрите на меня так! — воскликнул Нотт. — Такое впечатление, будто это моя инициатива. Время ещё есть, я сделаю всё, что в моих силах, чтобы убедить Шафика сделать исключение, однако вероятность того, что Реймонд Мальсибер будет оправдан — нулевая.

— А просто Рей?

Все четверо обернулись, недоумевающе глядя на меня, но через секунду в их глазах забрезжило понимание.

— Новая личность?.. Хм…

— Мне всю жизнь ходить под обороткой?

— Можно пластику сделать, — подсказал я. — Хотя, по-моему, достаточно убрать твои портреты с улиц, и уже через пару месяцев тебя никто не узнает. Имя, конечно, сменить придётся, но… Главное, чтобы тебя не искали с пристрастием.

— А ещё нам нужно легализовать Регулуса, — напомнил Снейп.

— У Теодора не было метки, — пожал плечами Эдриан. — Весь тогдашний седьмой курс будет оправдан. Скорее всего. Но ты правильно сделал, что поднял эту тему. Я завтра же посмотрю документы: Теодора вывел из Азкабана Дамблдор, а это очень большой плюс.

Поскольку мы обсудили все важные вопросы, я встал из-за стола:

— Ладно, мне пора начинать последние приготовления. Полнолуние начнётся через пару часов.

— Удачи, — мягко улыбнулся Нотт, а остальные поддержали его. — И будь осторожен.

Я кивнул и вышел.

Хотя подготовка длилась больше месяца, и мы учли всё, что только можно было учесть, всегда оставался шанс упустить по незнанию какую-нибудь мелочь, которая может обернуться катастрофой. В сотый раз проверяя расстановку зелий, правильность расположения трав и минералов в нарисованной на каменном полу пентаграмме, закладки в книге, по которой я буду читать длинные запутанные заклинания, я чувствовал, что нервничаю всё сильнее.

К сожалению, помочь мне было некому, я должен был справиться сам.

За несколько минут до начала ритуала Кричер переместил в пентаграмму тело Теодора. Я снова увидел этот бессмысленный взгляд, нить слюны, текущую у него из уголка рта, и содрогнулся.

— Пора, — вслух произнёс я, хотя слышать меня было некому.

Я справлюсь — я знал это совершенно отчётливо, потому что самые дорогие мне люди верили в меня и ждали победы. Я был обречён на успех.