For the Potions Master's Amusement - Ради Удовольствия Господина Зельевара

Глава 19: Hurt/Comfort

Комната, в которую Гермиона вошла из кабинета, оказалась уютной гостиной с огромным камином. Перед очагом стояла обтянутая бордовой парчой софа в окружении двух бутылочно-зеленых кресел с высокими спинками… Ковер на каменном полу был из темно-зеленой толстой шерсти с красно-золотым фигурным орнаментом в восточном стиле.

Но самой удивительной особенностью комнаты, по мнению Гермионы, было множество выпуклых книжных полок, которые занимали каждый свободный дюйм пространства на стенах. Она видела разноцветные кожаные тома, некоторые с названиями на других языках, а некоторые даже были отмечены древними рунами. Она также заметила множество учебников по всем предметам для каждого курса, от простых методичек учебного плана для первокурсников до толстых увесистых томов несомненно продвинутого уровня обучения. Самыми удивительными оказались знакомые книги в мягких обложках авторов-магглов, две из которых лежали на столе рядом с одним из кресел. Но прежде чем она сумела рассмотреть их обложки, он позвал из соседней комнаты:

— Директор?

Гермиона подошла к дверям.

— Нет, сэр, это я… Гермиона.

Снейп лежал, растянувшись на двуспальной кровати, с зажатым в руке дневником-близнецом. Ему удалось снять свою мантию (мантию Пожирателя Смерти — вздрогнула Гермиона, узнав одежду с капюшоном) и сюртук. Оба предмета одежды были брошены на простом темном ковре рядом с кроватью. На Снейпе все еще были надеты белая суконная рубашка, расстегнутая, благодаря чему Гермиона могла видеть бледную кожу, и брюки из черной шерсти на обутых ногах.

Гермиона заметила все это, пока спешила к нему, чувствуя, как сердце бьётся где-то в горле. Лицо Снейпа было изможденным и серым, искривленным от боли, а кожа на груди измазана ярко-алой кровью.

— Сэр! — выдохнула она, останавливаясь у края кровати, боясь прикоснуться к нему. — Что случилось?

Его рука рванулась вверх и схватила ее запястье, черные глаза сверкнули на бледном лице.

— Не могу пойти к Поппи, — сказал он. — Она расскажет ему, а я не могу видеть его сейчас — я ещё недостаточно сильный.

Его голова опустилась на подушки, и глаза закрылись, пока он хрипел с открытым ртом, пытаясь дышать, но он так и не отпустил запястье. Гермиона проглотила страх.

— Сэр, пожалуйста, позвольте мне позвать мадам Помфри — я не знаю, что делать!

Его хватка стала болезненной, и Гермиона осознала смертоносную силу в этих длинных пальцах — он мог бы, несомненно, сломать ей кисть, если б хотел.

— Нет, — задыхался Снейп, — ты поможешь, — его глаза снова открылись, и Гермиона была прикована их взглядом. — Помоги мне, — настаивал он.

— Я не знаю, что с вами случилось, — хныкала она, повернув руку, чтобы вырвать из его хватки запястье. — Я не знаю, что делать. — Он почувствовал ее попытки вырвать руку и снова сжал её, да так, что она вскрикнула: — Вы делаете мне больно!

Он сразу же отпустил ее, но только чтобы поймать ее пальцы и притянуть их к губам, новая боль исказила его черты.

— Прости меня, — сказал он.

А затем:

— Помоги мне.

— Скажите, что мне делать, — ответила она, положив ладонь ему на щеку.

— Целебное зелье от внутренних травм, — сказал он, и Гермиона почувствовала, что кто-то налил в ее жилы ледяную воду.

У него внутренние травмы?

— В закрытом шкафу в ванной. Бледно-голубое.

Гермиона оглядела комнату и увидела дверь в уборную.

— Как открыть шкаф?

— Пароль — «Лета», — выдохнул он, отвернувшись, раздираемый болью.

Гермиона осторожно распрямила пальцы и поспешила в ванную, зажигая газовую лампу палочкой. Непосредственно над раковиной, где у большинства людей висело зеркало, у Снейпа была картина темно-зеленого змея, скрывающая глубокий шкаф. Гермиона на мгновение уставилась на змею, прежде чем сказать: «Лета».

Картина качнулась вперед, и Гермиона уставилась на плотно заставленный зельями шкаф. Пузырьки были тщательно помечены почерком ее профессора, но она не удосужилась разбирать названия; ее взгляд искал бледно-голубой фиал. Проверив название, она бросилась обратно к профессору Снейпу, на ходу откупоривая пузырёк с зельем.

— Вы можете поднять голову, чтобы проглотить его? — спросила она, и Снейп поднялся на локтях, мужественно проглатывая неприятно пахнущее вещество, которое она вливала ему в рот.

— Теперь, — сказал он, снова опустив голову на подушку, — обезболивающее.

— Розовое? — спросила Гермиона, думая о зелье, которое мадам Помфри давала при головных болях.

— «Soulagement»(2), — сказал он. — Наркотическое. Бесцветное.

Гермиона вернулась к открытому шкафу, сначала схватив флакон Веритасерума, прежде чем обнаружила крошечную пометку «Soulagement» на одном из оставшихся пузырьков. Затем она снова была рядом с ним. Это зелье он вырвал у нее из рук, высасывая последние капли из флакончика и облизывая его.

Затем его голова мягко упала на подушку, а лицо расслабилось.

— Лучше? — прошептала она, но Снейп был уже без сознания.

Гермиона села на край кровати и погладила его колючее от щетины лицо, отбрасывая его иссиня-черные жирные волосы со лба. Кто причинил ему боль? И что они с ним сделали? И за что? Все это было просто ужасно.

Он долго спал, наркотическое обезболивающее лекарство приносило ему облегчение, в котором он нуждался. Гермиона повернулась, чтобы осмотреть его тело. Разве могла она раздеть его и очистить раны, не побеспокоив? Скорее да, чем нет. Она оттянула полы его рубашки, открывая грудь и живот. Ее дыхание застряло в горле при виде тела, которое ей так хотелось рассмотреть и потрогать, — ужасные косые полосы, будто кто-то изрезал его перочинным ножом, не могли отвлечь её от красоты подтянутой груди. Легкими прикосновениями она волшебным образом очистила раны, затем исцелила их, проводя своей палочкой над туловищем по порезам, которые пересекались с бледными полосками шрамов от старых, давно заживших травм.

Когда она полностью исцелила порезы, то осмелилась просто погладить его грудь по редким черным волоскам, растущим между сосками. Были ли его соски такими же чувствительными, как у нее? Было бы неправильно лизать их, пока он спит? Она удовлетворила свой интерес, поглаживая соски и прижимая руки к груди. Затем она погладила плоскость живота, опустив палец в пупок, и ниже по линии темных жестких волос, ведущих в брюки.

[image_7846|left]

Разве ему не станет комфортней, если она расстегнет пояс и стащит брюки? Разумеется, Гермиона оставила бы его трусы на месте, но не лучше ли, если он не будет обременен тяжелой одеждой? Кончики её пальцев задержались на серебре пряжки ремня, напомнившей, как он наклонялся и шлепал им ее обнаженную задницу. Думая об этом, ей хотелось дотянуться до его штанов и прикоснуться, погладить его там, доставив удовольствие так же, как он делал это с ней столько раз.

Затем она заметила мазок крови на кончике пальца и, посмотрев вниз, с отвращением обнаружила кровь на блузке. Она встала с кровати и ужаснулась своим недавним мыслям. Кем нужно быть, чтобы домогаться своего спящего, раненного профессора, пока он был беспомощным? Что с ней не так?

Она вошла в его ванную комнату и закрыла шкаф с зельями, задержавшись, чтобы вымыть руки у раковины. Ей действительно нужно было принять ванну и переодеться во что-то чистое, но она не хотела оставлять профессора Снейпа. Гермиона не была уверена в том, что именно с ним не так и как долго он будет спать, — она не хотела, чтобы он проснулся и не нашел ее. Но ведь можно было искупаться в его ванной, оставив дверь открытой, — она наверняка услышит, если он проснется или пошевелится.

Гермиона разделась, изучая личную ванную своего профессора. Старая ванна с когтями была отделена от более современного душа, который он, очевидно, использовал чаще. На держателе в душевой находился высокий прозрачный фиал с вязкой жидкостью, похожей на шампунь, — он создал свой собственный? — а в мыльнице — брусок мыла, запах которого она узнала, когда только вошла сюда. Гермиона скрутила краны, чтобы заполнить ванну, и заметила, что у нее нет мыла, поэтому потянулась к душевой и достала брусок, улыбаясь знакомому аромату. Она собрала волосы и опустилась в воду, моясь его мылом и представляя, будто это его руки гладят кожу.

Искупавшись и завернувшись в пушистое белое полотенце, Гермиона снова вошла в спальню и встала рядом с кроватью, наблюдая, как ее профессор спит. Когда она убедилась, что ему комфортно, она оглядела комнату. Давая волю своему любопытству теперь, когда кризис миновал.

Каменные стены со всех сторон были увешаны старыми гобеленами, изображающими сцены из жизни волшебников. Многие из них были маловероятными в лучшем случае, и Гермиона догадалась, что профессор просто решил повесить их, чтобы утеплить холодные стены подземной комнаты. Ковер здесь казался не таким приятным, как в гостиной, и был просто темно-зеленым без орнамента. Двуспальная кровать стояла в центре дальней стены с прикроватными тумбочками по обе стороны. Одеяло, на котором лежал профессор, также было темно-зеленым, хотя наволочка и постельное были чисто белыми. Чуть дальше стоял комод, на котором виднелись гребень, керамическая чаша, открытая деревянная коробка с несколькими наборами запонок и одна обрамленная колдография. Гермиона мгновенно подошла к ней.

В простой серебряной рамке рядом с худощавой женщиной с тяжелой челюстью стоял странный мальчик с большим крючковатым носом и неопрятными длинными волосами черного цвета. С другой стороны от мальчика был чей-то рукав и оборванный край фотографии. Профессор Снейп оторвал отца с колдографии, или это был кто-то еще? Когда сделана эта колдография? Гермиона наклонилась ближе и увидела, что мальчик держит перед собой палочку. Он держал ее с гордостью, его глаза сияли с волшебной фотографии, когда он поворачивал и размахивал ею. Его мать хмурилась и выговаривала его, но мальчик с его новой палочкой не обращал никакого внимания. Гермиона улыбнулась, увидев дьявольскую усмешку мальчика, возникающую, когда он взмахивал палочкой и производил прекрасный сноп разноцветных искр.

Гермиона вздрогнула от холода, когда тепло после ванной ушло, и, повернувшись к шкафу, открыла его, надеясь найти халат. Отворив дверцу гардероба, Гермиона почувствовала запах профессора и глубоко вдохнула, наполнив им лёгкие. Внутри она увидела черные мантии и черные брюки, аккуратно свисающие с вешалок. Взгляд привлек блеск атласа, и она сняла с вешалки простой чёрный халат, завернувшись в него и подвернув рукава, чтобы освободить руки. Тот скрывал ее тело, но не был особенно тёплым, а значит, если она собиралась наблюдать за Снейпом сегодня вечером, то делать это нужно из-под одеяла.

Гермиона решительно взяла палочку и отлевитировала своего профессора. Убедившись, что ее заклинание устойчиво, она быстро расстелила постель. Когда Гермиона уложила его на спину, одетого только в брюки и носки, она укрыла его по плечи и подошла к другой стороне кровати, чтобы лечь рядом с ним. Под одеялом было тепло, и хотя она собиралась не спать, наблюдая за ним, все равно вскоре провалилась в сон. Во сне Гермиона естественно потянулась к ближайшему источнику тепла, которым являлся спящий Северус Снейп.