Крылья

Глава 4.4

Сэйт не любил вспоминать о походе. Вернее, нет. Не так. Он запретил себе думать обо всем, что было тогда, задвинул воспоминания в самый дальний уголок подсознания, зашифровал, закодировал, поставил все возможные щиты и блоки, запер на тысячи замков. С кодом он всегда дружил, так что подсознание мужчину, как правило, слушалось и неприятными мыслями не докучало. Тем более, что проект занимал большую часть его рабочей памяти и загружал диски до предела. Но незапланированный разговор с Галом разбередил старую рану. И если день и визит к жрице прошли, как и следовало, то ночью защита дала сбой. Сэйт проснулся от собственного крика. Вскочил на постели, шумно глотнул воздуха и снова рухнул на подушки. Но даже с открытыми глазами картинки из прошлого продолжали вспыхивать в сознании, пронзали тысячами тончайших лезвий и заставляли скрежетать зубами.

Раненные, взрывы, кровь и маленький комочек у него в руках. Светлый, бледный, едва дышащий и совсем непохожий на обычных – красных и в складочках – младенцев. Сэйт всматривался в маленькое существо, слышал затихающее сердцебиение и разрывался на части, умирал вместе с ним. Чувствовал, что упускает что-то важное. Казалось, следовало что-то сделать, но что именно, понять никак не мог. И это было самым страшным. Мальчик родился недоношенным. Слишком рано, чтобы жить самостоятельно. Роды начались внезапно, как раз после того, как его, Сэйта, ранило. За ним послали и, когда он, превозмогая боль и слабость, примчался, сунули ребенка в руки, словно прокаженного. Женщина, которую он любил – думал, что любил – отказалась от этого уродца. Он попытался понять, поговорить… Но женщина и её мать словно помешались. Изрыгали проклятия, обвинения, ненависть. Сэйт молча взял ребенка и вышел. Просидел с сыном на руках весь день и всю ночь, а на рассвете предал холодное безжизненное тельце огню. Вместе с сыном сжигая воспоминания и надежды связанные с той, еще недавно любимой, девушкой.

О ней Сэйт больше не думал, да и сама женщина не искала встреч. Сейчас он даже не мог назвать то, что было между ними, любовью. И, поразмыслив, решил, что с его стороны это было скорее увлечение, мечта о доме и семье посреди военных действий и своего собственного хаоса. Но тогда он был готов ради нее на все. Он не был слепым, замечал, что девушка интересуется его положением, прощупывает перспективы, намекает на переезд, но считал это вполне понятным желанием. Найти тихую гавань во время шторма – мечтали все вокруг. А то, что он не был первым, его тоже не смущало. Узнав, что она беременна, Сэйт ужасно обрадовался, нашел жреца и уговорил провести обряд бракосочетания чуть ли не тут же… Она была прелестна, белое ей очень шло. Правда, оценить наряд могли лишь мать невесты, Алекс, как друг жениха, да сам Сэйт. Из-за скромности церемонии девушка поначалу немного дулась, но в конце концов согласилась с аргументами жениха: праздновать они будут двумя семьями. А он любовался своей невестой и не мог дождаться, когда сможет назвать ее женой.

Пожилой жрец оказался дотошным. Неспешно, по всем канонам, готовился к церемонии и не обращал никакого внимания на нетерпение молодых. Разжег благовония, разложил какие-то предметы и не переставая бормотал слова из священного писания себе под нос. А Сэйт сжимал руку любимой и поглядывал на ритуальный огонь алтаря. Белые языки пламени лениво плескались на дне чаши, словно морская гладь перед закатом. Величавое мерцание притягивало взор, завораживало, и в какой-то момент Сэйту показалось, будто пламя, скручиваясь спиралью, потянулось к нему. Он тряхнул головой. «Показалось.» Огонь все так же дремал на алтаре.

Наконец, старик замер и обратился к паре:

– По собственной ли воле и с чистым сердцем вступаете вы в этот брак?

– Да, – почти в один голос ответили они и улыбнулись собственному единодушию.

– Есть ли препятствия, мешающие заключению брака? – продолжал жрец и после отрицательных ответов потребовал: – Невеста, поднеси ладонь к огню.

Сэйт и Алекс переглянулись. В их полку кое-кто успел пожениться, но проверять чистоту намерений огнем никому не пришлось. Девушка сразу сробела и нерешительно протянула руку. Жрец вцепился в ее запястье, кольнул иглой нежный пальчик и перевернул руку девушки так, что выступившая капелька крови упала в чашу с огнем. Огонь коротко лизнул ладонь девушки, блеснул желтизной и вновь успокоился. Жрец вздохнул.

– Я волнуюсь, – пролепетала она. – Думаю, что будет. Стоит ли покидать родные края.

– Может быть, поэтому, – согласился жрец, привыкший к тому что белым и девственным огонь оставался редко.

«О времена, о нравы… Ну пожелтел немного, что с того. Кто нынче не без греха.»

И подал знак жениху.

Сэйт пожал плечами и, не раздумывая, протянул ладонь жрецу. Его руку держать не пришлось. Мужчина дождался, когда выступит кровь, и сам поднес ладонь к чаше. В пальцах кольнуло. Не жаром, скорее наоборот. Маленькими ледяными иголками. Огонь взметнулся ввысь белым пламенем, скользнул вниз к руке и… исчез.

Жрец задумчиво взглянул на опустевшую чашу и перевел взор на молодого человека. А тот недоуменно взирал на руку, словно та ему и не принадлежала вовсе. Первой опомнилась мать и запричитала, закудахтала, а вслед за ней очнулась и сама девушка.

– Что это? Пламя ведь белое. Значит, все в порядке, – растеряно произнесла она.

– Белое-то белое. Но огонь погас, – отозвался жрец.

– Так зажгите снова! – потребовала невеста с истерическими нотками в голосе.

– Не могу. Боги против этого брака, —развел руками жрец.

Сэйт мрачно смотрел то на ладонь, то на опустевшую чашу. В руке еще покалывало; холодок сменился жаром, скользнул по руке вверх, толкнул в грудь, вонзился иглой где-то между лопатками, заставив задержать дыхание, и растворился. И в тот же момент Сэйт почувствовал странный прилив сил. Поглощенный ощущениями, мужчина не слышал, что говорил жрец. Не заметил, как Алекс энергично подхватил возмущающихся женщин под руки и вывел из зала. Сэйт очнулся лишь от звенящей тишины, оказавшись наедине со стариком.

– Часто такое бывает? – спросил он, разглядывая чашу.

– На моем веку ни разу. У вас сильная кровь, молодой человек. Такая кровь большая редкость. Бывает лишь у представителей древнего рода.

Сэйт вздернул бровь и уставился в ожидании продолжения.

– Похоже для вас это новость? Кто это, ваш отец?

– Военный. Из кочевников, – задумчиво произнес Сэйт. – Моя мать королевских кровей…

– Что ж, тогда это объясняет… Хотя… – жрец призадумался. – Титулы тут ни причем… Только кровь древнего, очень древнего рода способна погасить огонь… Вот если бы она была из первородных…

Сэйт равнодушно пожал плечами. Первородные, древний род, кровь. Какое ему до этого дела. Сейчас у него другая проблема.

– И ничего нельзя сделать? – поинтересовался он.

– Я всего лишь простой деревенский жрец… Обратитесь к высшим, может тогда все будет иначе.

– Ясно – кивнул Сэйт, хотя от пояснений жреца легче не стало. – Мне кажется, ваши боги ошибаются.

По лицу старца пробежала улыбка.

– Этот огонь горел со дня освящения храма. А теперь… – Он взял свечу, поднес к огненной чаше, но пламя так и не появилось.

– Мне жаль, – произнес Сэйт и направился к выходу, но с неожиданной прытью жрец схватил его за плечо.

– Попробуйте Вы. Призовите огонь.

– Я? – удивился Сэйт и с саркастической улыбкой поднял руку над чашей.

В руке снова закололо, перед глазами промелькнули языки пламени, за которыми он наблюдал до начала церемонии. И в следующее мгновение чаша заполыхала.

– Разве это не доказательство, – растрогано произнес жрец, вдогонку раздраженному жениху.

Сэйт пообещал во всем разобраться и быть с любимой не смотря ни на что. Она поверила, кажется успокоилась, но какой-то холодок между ними все же остался. Их отношения были уже не такими что раньше, хотя особо задумываться об этом времени не было. Сэйту приходилось уезжать, делать вылазки, руководить операциями, постоянно рисковать жизнью. Девушку он видел гораздо реже, чем хотелось. А потом его ранило. Он был на волоске от смерти, как говорили врачи. Иногда мужчина задумывался, что, если бы не ранение, может быть, его сын и не родился бы так рано. Порой мелькали совсем другие предположения, гораздо мрачнее. «А что если, узнав, что он при смерти, она… Нет, такого быть не могло», – обрывал он ход мыслей. Думать такое о женщине, с которой был вместе, он не станет.

Позже, благодаря помощи Рэя, Сэйт изучил всевозможные материалы, перерыл всю жреческую библиотеку и прочитанное сомнений не оставляло. Без крыльев он будет жить вполсилы. Словно птица, у которой отняли безграничное небо и поместили в клетку. Пусть и красивую, просторную, но сути это не меняло. «Рожденный ползать» – теперь это про него и ему предстояло свыкнуться с мыслью, что по другому не будет никогда. Надеяться на чудо? Для этого мужчина был слишком прагматичен. Тем более, что во всей тщательно изученной многовековой литературе не было ни одного прецедента, а эксперименты с огнем только подтверждали правильность сделанных выводов. Сколько бы Сэйт ни попробовал повторить то, что произошло в храме, результат был один и тот же: пламя молчало. Величаво покачивалось в жертвенной чаше алтаря, с легким шипением съедало дарованную каплю крови и вновь лениво поигрывало язычками на дне сосуда. Безразлично и словно издеваясь. Ни всплесков, ни изменения цвета, ничего. А о том чтобы погасить или разжечь пламя ярче, вообще речи не шло.

«Обыкновенный.»

Теперь он действительно, как все.

И Сэйт твердо решил не углубляться в мечты. Жить тем, что есть. Делать, что нравится. И воспользоваться данными ему привилегиями.

Собственно мысль обратиться к жрицами возникла благодаря Рэю. Тот часто наведывался в библиотеку, где Сэйт засиживался до утра, совершенно позабыв о времени. Жрец кормил запропастившегося принца походными ужинами и развлекал беседой.

– Вы не слишком похожи на жреца, Рэй, – отметил как-то Сэйт.

Тот улыбнулся:

– А Вы не первый, кто это говорит. Каро вообще считает, что я веду себя не подобающе.

– Каро?

– Верховная Жрица. Мы здесь обычно зовем друг друга по именам. Без титулов, – пояснил Рэй.

– Ах, да, – рассеяно проронил Сэйт.

Он совершенно позабыл имя Верховной Жрицы, а сейчас рассказы Слепого о богине любви и институте жриц постепенно всплывали в памяти.

– Тогда давайте и со мной по имени, – предложил принц.

– Хорошо… Сэйт, – не стал отнекиваться жрец. – Может быть и на ты? А то я чувствую себя стариком.

Принц кивнул в знак согласия и не смог сдержать улыбку. Уж кого-кого, а Рэя стариком назвать никак нельзя. На вид чуть старше самого принца. «Хотя кто его знает, сколько ему на самом деле. У людей силы с возрастом все иначе.» Привлекательный, мужественный и совсем не монах. «Скорее наоборот.» Мужчина излучал силу во всех смыслах этого слова. Об обоюдном внимании женщин и главного помощника Верховного ходили легенды. Говорили, что несчастные отвергнутые жрецу даже сонеты посвящали, в которых сетовали на жестоких богов, забирающих для служения лучших представителей мужского пола.