Сказка

Потом я вернулся в постель и, по крайней мере, в ту ночь проспал до утра. 7

До того, как его уволили, папа работал в «Оверленд Нэшнл Иншуранс». Это большая компания. Вы, наверное, видели их рекламу с Биллом и Джилл, говорящими верблюдами. Очень забавная штука. Папа часто говорил:

— Все страховые компании используют рекламу «ха-ха», чтобы привлечь внимание, но смех прекращается, как только застрахованный подает иск. Вот тут-то я и вмешиваюсь. Я занимаюсь регулированием претензий, а это значит – никто не говорит этого вслух, – что я должен снизить договорную сумму. Иногда я так и делаю, но вот вам секрет – я всегда начинаю на стороне истца. Если, конечно, я не найду причин этого не делать.

Штаб-квартира «Оверленд» на Среднем Западе находится на окраине Чикаго, в том месте, которое папа называл Страховой аллеей. В те дни, когда он ездил на работу, до Сентри было всего сорок минут езды, а при интенсивном движении — час. В одном этом офисе работало по меньшей мере сто специалистов по урегулированию претензий, и однажды в сентябре 08-го к нему пришел один из агентов, с которыми он раньше работал. Его звали Линдси Франклин. Папа называл его Линди. Это было ближе к вечеру, и я сидела за кухонным столом, делая домашнее задание.

Тот день начался незабываемо дерьмово. В доме все еще слабо пахло дымом, несмотря на то, что я опрыскал освежителем. Папа решил приготовить на завтрак омлет. Одному богу известно, почему он встал в шесть утра или почему решил, что мне нужен омлет, но он уходил в ванную или включал телевизор и забывал о том, что было на плите. Без сомнения, все еще наполовину заряженный с прошлой ночи. Я проснулся от воя детектора дыма, побежал на кухню в нижнем белье и обнаружил, что дым поднимается облаком. То, что лежало на сковороде, было похоже на обугленное бревно.

Я соскреб его в мусоропровод и съел яблочные оладьи. На папе все еще был фартук, что выглядело глупо. Он попытался извиниться, и я что-то пробормотал, просто чтобы заставить его заткнуться. Что я помню о тех неделях и месяцах, так это то, что он всегда пытался извиниться, и это сводило меня с ума.

Но это был также незабываемо хороший день, один из лучших дней, из-за того, что произошло в тот день. Вы, вероятно, намного опередили меня в этом, но я все равно расскажу вам, потому что я никогда не переставал любить своего отца, даже когда он мне не нравился, и эта часть истории делает меня счастливым.

Линди Франклин работал на «Оверленд». Он также был выздоравливающим алкоголиком. Он не был одним из агентов по претензиям, которые были особенно близки с моим отцом, вероятно, потому, что Линди никогда не заходил в таверну Даффи после работы с другими парнями. Но он знал, почему мой отец потерял работу, и решил что-то с этим сделать. По крайней мере, попробовать. Он совершил то, что, как я позже узнал, называется визитом Двенадцатого шага[7]. У него была назначена куча встреч по претензиям в нашем городе, и как только он закончил с ними, он решил заехать к нам. Позже он сказал, что чуть не передумал, потому что у него не было поддержки (выздоравливающие алкоголики обычно посещают «Двенадцатую ступень» с партнером, вроде как мормоны), но потом он сказал, какого черта, и посмотрел наш адрес на своем телефоне. Мне не нравится думать, что могло бы случиться с нами, если бы он решил этого не делать. Я бы никогда не оказался в сарае мистера Боудича, это точно.

Мистер Франклин был одет в костюм с галстуком. У него была острая стрижка. Папа – небритый, в расстегнутой рубашке, босиком – представил нас. Мистер Франклин пожал мне руку, сказал, что очень рад со мной познакомиться, затем спросил, не пойду ли я прогуляться, чтобы он мог поговорить с моим отцом наедине. Я пошел довольно охотно, но окна все еще были открыты после катастрофы с завтраком, и я слышал довольно много из того, что сказал мистер Франклин. Особенно мне запомнились две вещи. Папа сказал, что пил потому, что все еще очень скучал по Джейни. И мистер Франклин сказал:

— Если бы выпивка вернула ее к жизни, я бы сказал, что все в порядке. Но этого не произойдет, и что бы она почувствовала, если бы увидела, как ты и твой мальчик живете сейчас?

Еще он сказал:

— Разве тебе не надоело быть больным и уставшим?

Вот тогда-то мой отец и заплакал. Обычно я ненавидел, когда он так делал (слабый, слабый), но я подумал, что, может быть, этот плач был другим. 8

Вы знали все, что должно было произойти, и, вероятно, вам известна и остальная часть истории. Я уверен, что вы так и делаете, если сами выздоравливаете или знаете кого-то, кто выздоравливает. В тот вечер Линди Франклин повел папу на собрание анонимных алкоголиков. Когда они вернулись, мистер Франклин позвонил своей жене и сказал, что останется на ночь у друга. Он спал на нашем раскладном диване, а на следующее утро повел папу на встречу в семь утра под названием «Трезвый восход». Это стало регулярным собранием папы, и именно там он получил свой медальон анонимных алкоголиков за первый год. Я прогулял школу, чтобы отдать его ему, и в тот раз я был единственной, кто немного поплакал. Никто, казалось, не возражал; на этих собраниях много рыданий. После этого папа обнял меня, и Линди тоже. К тому времени я уже называл его по имени, потому что он часто бывал рядом. Он был спонсором моего отца в этой программе.

Это было чудо. Теперь я много знаю об анонимных алкоголиках и знаю, что это случается с мужчинами и женщинами по всему миру, но мне это все равно казалось чудом. Папа не получил свой первый медальон ровно через год после звонка Линди «Двенадцатый шаг», потому что у него было несколько промахов, но он признался в них, и люди из АА сказали то, что они всегда говорят, продолжайте возвращаться, и он сделал, и последний промах – одно пиво из шести банок. он вылил воду в раковину – это было как раз перед Хэллоуином 2009 года. Когда Линди выступал на первой годовщине папы, он сказал, что многим людям предлагают программу, но они никогда ее не получают. Он сказал, что папа был одним из счастливчиков. Может быть, это было правдой, может быть, моя молитва была просто совпадением, но я предпочел верить, что это не так. В АА вы можете верить во что хотите. Это в том, что выздоравливающие алкоголики называют «Большой книгой».

И я должен был сдержать обещание. 9

Единственными собраниями, на которые я ходил, были папины юбилейные собрания, но, как я уже сказал, Линди часто была рядом, и я подхватил большинство лозунгов, которые всегда выкрикивают люди АА. Мне понравились «нельзя превратить соленый огурец обратно в огурец» и «Бог не делает мусор», но одна из них запомнилась мне – и запомнилась по сей день – это то, что однажды вечером Линди сказала папе, когда папа говорил обо всех неоплаченных счетах и о том, как он боялся потерять деньги. дом. Линди сказала, что то, что мой отец протрезвел, было чудом. Затем он добавил:

— Но чудеса — это не волшебство.

Через шесть месяцев после протрезвления папа снова подал заявление в «Оверленд», и при поддержке Линди Франклин и некоторых других, включая его старого босса, того, кто подставил его, он получил свою работу обратно, но он был на испытательном сроке и знал это. Это заставляло его работать в два раза усерднее. Затем, осенью 2011 года (два года трезвости), у него была дискуссия с Линди, которая длилась так долго, что Линди снова заснул на раскладном диване. Папа сказал, что хочет стать независимым, но он не сделает этого без благословения Линди. Убедившись, что папа не начнет пить снова, если его новый бизнес потерпит крах – во всяком случае, настолько, насколько это возможно; восстановление тоже не ракетостроение, – Линди сказала ему идти вперед и попробовать.

Папа усадил меня и объяснил, что это значит: работать без сети.

— Так что ты об этом думаешь?

— Я думаю, тебе следует попрощаться с этими говорящими верблюдами, — сказал я ему, и это заставило его рассмеяться. Тогда я сказал то, что должен был. — Но если ты снова начнешь пить, ты все испортишь.

Две недели спустя он уведомил «Оверленд» о своем увольнении, а в феврале 2012 года вывесил свою вывеску в крошечном офисе на Мейн-стрит: Джордж Рид, следователь и независимый специалист по претензиям.

Он не проводил много времени в этой дыре в стене; в основном он колотил по тротуару. Он разговаривал с копами, он разговаривал с поручителями («Всегда есть зацепки», — сказал он), но в основном он разговаривал с адвокатами. Многие из них знали его по работе в «Оверленде» и знали, что он на площади. Они давали ему задания – самые сложные, когда крупные компании либо резко снижали сумму, которую они были готовы заплатить, либо вообще отказывали в удовлетворении иска. Он работал долго, очень долго. Почти каждый вечер я приходил домой в пустой дом и сам готовил себе ужин. Я не возражал. Сначала, когда мой отец, наконец, вошел, я обняла его, чтобы тайком понюхать его дыхание, чтобы уловить незабываемый аромат джина Гиллбис. Однако через некоторое время я просто обнял его. И он редко пропускал Трезвую встречу на Рассвете.

Иногда Линди приходила на обед по воскресеньям, обычно принося еду на вынос, и мы втроем смотрели «Медведей»[8] по телевизору или «Уайт Сокс»"[9], если был бейсбольный сезон. В один из таких вечеров мой отец сказал, что бизнес растет с каждым месяцем.

-Дело пошло бы быстрее, если бы я чаще становился на сторону истца в делах о скольжении и падении, но так много из них плохо пахнут.

— Расскажи мне об этом, — попросила Линди. — Вы могли бы получить краткосрочную прибыль, но в конце концов эта работа укусит вас за задницу.

Как раз перед началом моего последнего года обучения в средней школе Хиллвью папа сказал, что нам нужно серьезно поговорить. Я приготовился к лекции о пьянстве несовершеннолетних или дискуссии о том дерьме, которым мы с моим другом Берти Бердом занимались во время (и – некоторое время – после) его пьянства, но ни то, ни другое не было тем, что он имел в виду. Он хотел поговорить о школе. Он сказал мне, что я должен хорошо учиться, если хочу поступить в хороший колледж. Действительно хорошо.

— Мой бизнес будет работать. Сначала это было страшно, было время, когда мне пришлось обратиться к своему брату за кредитом, но это почти окупилось, и я думаю, что скоро я буду на твердой почве. Телефон часто звонит. Хотя, когда дело доходит до колледжа...

Он покачал головой.

— Я не думаю, что смогу тебе чем-то помочь, по крайней мере, для начала. Нам чертовски повезло, что мы вообще платежеспособны. И это моя вина. Я делаю все, что в моих силах, чтобы исправить ситуацию...

— Я знаю.

— ...но тебе нужно помочь себе. Тебе нужно работать. Тебе нужно набрать высокие баллы по тестам, когда вы их будете проходить.

Я планировал сдать экзамен на академические способности в декабре, но не сказал об этом. Папа был в ударе.

— Тебе также нужно подумать о кредитах, но только в крайнем случае – эти кредиты будут преследовать тебя долгое время. Подумай о стипендиях. И занимайся спортом, это тоже путь к стипендии, но в основном это оценки. Оценки, оценки, оценки. Мне не нужно видеть тебя выпускником с прощальной речью, но мне нужно видеть тебя в первой десятке. Понимаешь?