Через пропасть в два прыжка

ГЛАВА 21. ЗАПАДНЫЙ РАЙОН МОСКВЫ

Еще на подъезде к площадке Вашко почуял неладное. Вокруг «мерседеса» Курта шла какая-то непонятная возня. Да и сам автомобиль, подозрительно накренившись, шипел сразу всеми шинами, из которых через широкие прорехи выходил воздух.

Ах вы паскуды! — прошипел Вашко. — Все же добрались… — и повернувшись к водителю, закричал: — А ну, Мышкин! Жми вперед! Отрезай эту фуру закордонную от ихней машины — видишь, стоит наготове…

Мышкин врубил все фары и прожектора, что стояли на армейской машине, и, включив сирену, резво подкатил к «мерседесу».

Из кузова, словно горох, на асфальт посыпались солдаты — Кириченко так и не внял совету Вашко — они все были с автоматами в руках.

Сынки! — крикнул им Иосиф Петрович. — Бери круговую оборону. Охраняем нашу машину и эту фуру с гамбургскими номерами.

— Во бля… — вырвалось у Мышкина. — Такую машину уделали… Полный крантец! Шины, фары, стекла… Охренеть можно…

Водителя ищите! приказал Вашко. — Здесь он должен быть… Некуда ему деться…

Кириченко с двумя бойцами, размахивая автоматами с примкнутыми штык-ножами, напирали на молодых людей в черных куртках. В темноте виднелись только зрачки их глаз, белые носки и шелковые шарфы.

Делал я твою маму… — оскалился на солдата «вожак», которого Вашко заприметил еще днем.

Кириченко, не задумываясь, задрал ногу в сапоге до уровня плеч и двинул им по губам грузина. Вашко даже показалось, что на землю посыпались золотые коронки, но скорее всего, это отблескивали в темноте капельки крови.

— Это тебе за маму, падла… — прошипел разошедшийся Кириченко. — А это за папу… — Он взмахнул штыком и с маху пропорол задний скат машины. — Делай, как я! — рявкнул сержант, и тотчас машина, стоявшая у немецкого трайлера, испустив дух, села на обода — с превеликим удовольствием солдаты исполнили команду командира.

— Только без выстрелов! — предупредил Вашко. — Поднимем на ноги весь город…

— Есть, товарищ подполковник, — подал голос Мышкин.

Вашко подошел к кабине «мерседеса». В ней все было перевернуто и перекорежено.

— Главаря ко мне! — рявкнул Вашко, и солдаты, оттеснив ог толпы уже не таких нахальных, как прежде, «повелителей зоны», подвели утирающего губы кавказца: один из солдат для надежности даже подпирал его спину штыком от автомата, похоже, стараясь сделать с его курткой примерно то же, что минутой раньше сделал с шинами.

— Привет, Вано, или как там тебя… — не глядя на него, произнес Вашко с известной долей раздражения. — Что скажешь?

— Делал я твою… — начал он и тотчас получил весьма чувствительный укол в спину.

— Сука мафиозная! — рявкнул Вашко. — Приперся в Москву, так пытаешься здесь еще свои законы устанавливать! И стой прямо, когда с тобой разговаривает подполковник милиции…

— … Я таких подполковников, — не сдержался главарь и тотчас получил удар в челюсть — чего-чего, а это Вашко умел делать.

— Ты мне свою фамилию скажи, — поднимаясь с земли, прошипел чернокурточник. — Я с тебя завтра чахохбили делать буду…

— Это вряд ли… — гораздо спокойнее сказал Вашко. — Теперь твой дом — тюрьма. Часа через два ты и вся твоя компания будете в Бутырях. Я не я, если будет иначе… — Зажатая солдатами группка молодцов дернулась, но тотчас и стихла. — Так, вопрос первый — где водитель этой машины? — Он указал на покореженный «мерседес».

Там, — кавказец нехотя указал кивком на кузов собственной машины.

Мышкин, — кинул через плечо Вашко. — Будь ласков, слазь в этот драндулет и погляди — правда или нет.

Вскоре Мышкин вылез из-под брезента, помогая спуститься через борт Курту. Руки его были связаны веревкой, а под глазом не синел, не багровел, а чернел огромный кровоподтек.

Так… — подытожил Вашко и снова без размаха коротким ударом кулака в живот сбил кавказца наземь. — Это от моего имени и от общества германо-советской дружбы… Ты на кого же это нападаешь, сволочь… Он нам помощь, а ты ему… по физиономии?

Грузин уже не ругался, а только зыркал глазами.

Как дела, мин херц? — поинтересовался Вашко у Курта, как только Мышкин развязал ему руки и помог освободить рот от какой-то грязноватой тряпки.

Это есть ничего, Иосиф… Спать ин Руссланд надо с большой осторожность. Машина жалко…

Тебя жалко, Курт. Машина дело наживное… Они у тебя не успели из кузова товар перегрузить? Посмотри, пожалуйста.

— Ейн момент, — Курт размял затекшие от веревок запястья и мигом взобрался в кузов собственной машины. — Иосиф, тут есть большой орднунг. Все порядок… Они забрали много личный вещи аус кабин… Радио, сумка, немножко продукты.

— Слышишь, — повернулся Вашко к кавказцу. Иностранная сторона предъявляет претензии. Сам принесешь или помочь?

Грузин обернулся к своим и что-то громко крикнул. От толпы было дернулся тот, кого он назвал, но солдат не пропустил его.

— Кириченко, — крикнул Вашко сержанту. — Пропусти одного — пусть вернет вещички…

Молоденький щупленький парень отделился от толпы, протиснулся в кабину газика и начал перетаскивать чужие вещи.

Не туда клади, а сюда… — указал Вашко на армейский грузовик. — А вы, ребята, — повернулся он к солдатам, — заводите этих ореликов горных в кузов их драндулета. Так оно надежнее будет.

Солдаты исполнили это приказание, но внесли и свою лепту — перед тем, как вводить каждого в кузов, выдергивали у них брючные ремни и каким-то хитрым способом связывали руки и ноги одновременно. От этого налетчики приобретали странноватый видок — походили то ли на актеров цирка, исполнявших сложные кульбиты, то ли просто на большие и неопрятные баранки.

— Ну, а ты чего стоишь, Вано… — повернулся Вашко к «главарю». — Туда же, милок, туда же… Всем вам лежать до прихода милиции. Я же обещал Бутыри, значит, будут Бутыри…

— Деньги хочешь? Скажи только, сколько… — прошепелявил парень разбитым ртом.

— У тебя все одно столько нет… Кириченко, значит, сделаем сейчас так… Одного поставишь на охрану кузова, остальные не спеша перекладывают все из «мерседеса» в нашу машину.

— Иосиф, это есть большой непорядок… — всполошился Курт.

— Не волнуйся, дорогой камрад! Вот, читай. — Он подал ему тот листок, что получил в армянском постпредстве. — Ты ждал машину из Карабаха…

Яа, яа, — подтвердил Курт несколько растерянно. — Карабах…

Вот здесь все и поименовано… И моя фамилия есть, и номер твоей машины, и печать… Все полный о’кей… Грузите, ребята, и через десять-пятнадцать минут отправляемся. А мы с тобою, Курт, пойдем-ка звонить… Держи пятнашку! Знаешь телефон своего посольства?

— Да-да, конечно…

— Расскажи, что получилось, но меня не надо называть — могут быть неприятности. И про солдат не говори — это трудно объяснить, ты плохо знаешь Россию. Скажи просто: случилась беда, напали, сломали машину, попроси транспортировать ее куда-нибудь на охраняемую территорию. Лучше, если в посольство, но это твое дело… А вот эта пятнашка, — он показал ему вторую монету, — сообщить в милицию, что в кузове драндулета лежат спеленутые, словно младенцы, злостные преступники.

— Что есть «младенцы»? — не понял Курт.

— Это я тебе потом объясню, камрад. Звони скорее. Я тебе обещаю отличный ночлег и полную сохранность груза.

Им повезло — Курта в посольстве поняли настолько стремительно, что как будто ждали какой-нибудь похожей неприятности. А Вашко, впервые за неделю, отловил на работе своего бывшего подчиненного — Женю Лапоч-кина. И через полчаса на площадке у разгрузочного двора, сразу же как исчезла армейская машина, появилось несколько милицейских «москвичей» с мигалками. И сотрудники уголовного розыска принялись пересаживать поникших мужчин в желто-синие уазики, а заодно интересоваться у появившейся на территории охраны и таможни, солдат и прохожих, что же все-таки здесь произошло.