Через пропасть в два прыжка

ГЛАВА 40 ТРАССА СУХУМИ — ТБИЛИСИ. ГРУЗИЯ

Теперь пришла очередь Стива сидеть за рулем. Рядом с ним расположился Вашко. Курт залез в гамак и молча сносил все тяготы последствий абхазского гостеприимства. Застолье было настолько долгим и принудительным, что сначала он пытался запомнить названия блюд и закусок, старательно повторяя за хозяином дома, «шашлык», «чахохбили», «сациви», «пури», «чача», — а потом, сломавшись, заплетающимся языком повторял то «прозит», то «будем здоровы» и поднимал бокал.

Четвертым в кабине сидел молодой парень с автоматом на коленях. Горбоносый, огненно-рыжий и донельзя веселый. Он то и дело рассказывал анекдоты, и все про грузин, которые отчего-то много чаще абхазцев попадали во всякие истории.

Дато, — спросил Вашко, — если судить по обилию сгола, у вас не так плохо с едой?

А-а-а… — отмахнулся тот от не совсем удобного вопроса. — Политика! Понэмаешь, у всех есть все, Ао зачем отказываться, когда хотят помочь? Думаешь, Иосиф, у нас нет лекарств? Все есть! Хочешь американские, хочешь французские, самые последние — они у них еще с завода не вышли, а в Сухуми уже есть… Только дорого стоят. Машину купить можно… Дом построить можно… Жениться красиво можно… Весь город напоить можно…

Откуда же они у вас раньше, чем на фабрике? удивился Стив.

— Секрет бизнеса! — усмехнулся Дато.

Дорога шла по полям, покрытым нежной зеленью. Горы едва угадывались на севере. День предвещал быть жарким, сильно парило. Грузный Вашко часто утирался платком, но на лбу все равно тотчас проступали капельки пота.

Странно, — ворчливо заметил Стив. — Пора бы им уже и появиться.

Кому? — не понял Вашко.

Да машинам каким-нибудь…

И только тут Вашко заметил, что действительно их не обгоняли и не попадались навстречу ни легковушки, ни грузовики.

— Дато, что, с бензином так плохо? — повернулся к парню Вашко.

— С бензином хорошо — сорок рублей канистра. — Он встряхнул лежавший на коленях автомат. — С этим тоже хорошо… Мертвая зона!

— Что значит «мертвая»? — прищурился Стив.

— Там Кетовани! — махнул Дато рукой вперед по курсу. — Сзади мы, за Звиада! А посерединке ничья земля…

Совсем ничья? — удивился Стив, но Дато не ответил, а лишь пожал плечами.

Вашко же задумчиво произнес почерпнутое из лексикона Дато словечко: «Политика!»

Километрах в двух впереди показалось село — такое же, как и встреченные раньше: с прочными красивыми домами под железными крышами, приусадебными виноградниками и садами. «Мерседес» стремительно сокращал расстояние. Из-под раскидистого дерева вышел на дорогу человек в странноватой на первый взгляд форме. На голове была милицейская фуражка, в руке жезл, на плечах пятнистая десантная куртка, а довершали убранство джинсы и белые кроссовки.

Стив нажал на педаль тормоза и посмотрел на Дато. Тот принялся рыться в кармане, извлекая какие-то бумаги.

— Смотри что там… — ткнул Вашко пальцем в садик близлежащего дома. — Мама моя родная!

Из-за виноградных лоз, обвивающих забор, прямо на них, слева и справа от дороги, пушками и пулеметами ощетинились «бээмпэшки» — боевые машины пехоты с замалеванными номерами, гвардейскими солдатскими знаками и звездами: поверх них не слишком аккуратно вилась вязь грузинских слов.

— Кетовани! — буркнул Дато и нахмурился.

Он вышел из машины, так и не выпустив из рук автомата; человек на дороге тоже сдернул с плеча оружие и направил ствол в сторону машины.

Дато издалека показал, что автомат ему не нужен, и перевесил его на плечо стволом вниз. Человек на дороге не стал повторять столь дружелюбного маневра.

— Гамарджоба! — гортанно крикнул Дато, медленно приближаясь к незнакомцу.

Тот кивнул головой, не произнеся в ответ привычного приветствия.

Кусты у дома зашевелились, и оттуда вышли еще мужчины, одетые столь же пестро. У всех в руках было оружие.

Стив с интересом откинулся на спинку сиденья. Его занимало происходившее, и он, кажется, немного начал разбираться в грузинском противостоянии, хотя понять его было сложно.

Иосиф, ты понимаешь, о чем они говорят? — спросил Стив.

Только то, что они не собираются пить чачу — об этом, вроде, не упоминают…

А разговор, тем временем, шел на повышенных тонах. Даго горячился, размахивал бумагами и, похоже, требовал старшего. Но старшими в той компании, как оказалось, были чуть ли не все сразу. В конце концов мужчина, что вышел на дорогу первым, взял бумаги и пошел к дому. Дато стоял по-прежнему между «мерседесом» и остальными боевиками или гвардейцами — кто их знает? — и на него был направлен, как минимум, один автомат противников.

Обогнув Дато, к машине подошел светловолосый рыжеусый парень.

Привет, мужики! — вскочив на подножку, произнес он без какого бы то ни было акцента. — Откуда? Не с Курска случайно?

Стив кивнул, а Вашко, протянув руку, ответил на рукопожатие через окно.

Из Москвы я, а он из Штатов… Еще один водитель — спит сзади — из Гамбурга.

А-а-а… — удивленно произнес парень и уставился на Стива. — Из самой Америки? Никогда не видел американца так близко.

Стив оскалил зубы и, сделав страшные глаза, произнес: «Гав!»

Не боишься? Укусит! — рассмеялся Вашко. — Они же все капиталисты, шпионы и страшно кусачие…

Парень ответно улыбнулся.

А ты чего про Курск спросил? Сам, что ль, оттуда? Ну… — утвердительно произнес он.

А чего здесь забыл? — пристально, без тени смеха в глазах, посмотрел на него Вашко.

Долгая история… Служил здесь, познакомился с девушкой, ну а потом… Калым нечем платить, вот и пришлось дезертировать вместе с игрушкой…

— Какой такой «игрушкой»? — не понял Вашко.

— А вон в кустах стоит — пушкой на вас смотрит. «Бээмпэшка». Теперь мне в Россию пути нет…

— Ну хоть женился удачно?

Еще не женился, — начал он тереть ладонью чуб. — Вот к осени, может быть… Звиадистов победим. Тогда…

Слышь, долго эта канитель протянется? — спросил Вашко, указывая на Дато и его противников.

А кто его знает… Бывает, что и в расход кое-кого приходится пускать. Провокаций много. Ночью особенно. Приезжают, обстреливают. Мы тут недавно такого парня похоронили — скульптор из Тбилиси… Жаль!

Из дома вышел полноватый мужчина, полностью обмундированный в пятнистую десантную форму, однако без оружия. В руках у него были бумаги, которые взяли у Дато. Вместе с Даго они направились к «мерседесу».

— Тебя как зовут? — прошептал Вашко бывшему жителю Курска.

— Юркой.

— Ты по-ихнему знаешь?

— Понимаю, но говорю плохо…

— Попереводи-ка нам немного.

Полноватый подошел к Стиву, с трудом поднялся на ступень:

— Командир подраздэлэния национальной гвардии Реваз Ткешелашвили! — он приложил руку к пятнистой кепочке. — Надо провэрить, что в кузове… Откройте!

Стив соскочил с подножки и пошел к задней стороне кузова.

Дато и Ткешелашвили пошли за ним. Вашко с «курским» обошли машину с другой стороны.

Что здесь? — спросил Ткешелашвили, увидев множество цветных картонных коробов.

Стив выразительно посмотрел на Вашко и разразился длиннющей фразой на английском; Иосиф Петрович понял его желание продемонстрировать, что здесь есть представители иностранных государств, с которыми нужно обращаться согласно юридическим нормам.

Англичанин? — изумленно поинтересовался Ткешелашвили.

— Американец, — сказал Вашко. — А там отдыхает еще и немец.

— Западный? — поинтересовался командир гвардейцев.

— А они сейчас все западные. Этот из Гамбурга…

— А ты откуда?

— Из Москвы, экспедитор… В кузове лекарства. Адресованы международным Красным Крестом в Карабах.

— Оружия нет? — нахмурил брови Ткешелашвили.

— Нэт! — ответил за всех Дато. — Мы это там провэряли… — Он неожиданно перешел на грузинский, и Вашко потребовалась помощь Юрия.

— Он спрашивает, — зашептал парнишка из-за спины Вашко, — нет ли у него родственников в Хашури.

Ткешелашвили заинтересованно посмотрел на Дато, как будто изучая его лицо.

— Теперь этот молодой, что с вами приехал, спрашивает: не двоюродный ли он брат дядюшки Гоги, который женат на кривой Маргарите… — Вашко, кивая, слушал, поглядывая за грузинами. — Молодой говорит дальше, что он этой самой кривой Маргарите приходится внучатым племянником…

— Вай мэ… — завопил вдруг начальник гвардейского подразделения. — То-то я смотрю, твоя физиономия мнэ знакома… Это что же, выходит — он прищурился и посмотрел на небо, — ты сын Вахтанга?

— Да, — осклабился в улыбке парень. — Вахтанга и Ноны…

— Иди сюда! Я тебя обнимать нэмножко буду! — он распахнул объятия и принялся буквально душить Дато.

— Вай мэ! Вай мэ! — утирал слезы умиления Реваз. — Вахтанг и Нона… Сколько лет, сколько зим! Они живы и здоровы?

— Да. Слава богу… Как ваши родители, Реваз? Тетя Манана и дядя Теймур?

— Спасибо, дорогой, спасибо…

Вашко дернул за рукав Стива:

— По-моему, мы сейчас поедем дальше. Оказывается, они тут все родственники. Тонко рассчитано, ничего не скажешь. Этот Амирджэба слов на ветер не бросает.

— Закрывай! — махнул рукой начальник гвардейцев. — Досмотр закончен.

— Мы можем следовать дальше? — спросил Вашко.

— Какой ехать? Кто сказал — ехать? — смеясь, почти кричал Ткешелашвили, держа за плечо Дато. — Я, понимаешь, родственника встретил… А ты ехать! Потом в Америке будешь рассказывать плохо… Что с тобой случится, если будем немножко кушать — шашлыки, чача, вино… Дружба народов!

О, шашлыки, чача, са-ци-ви… — донесся стон со стороны кабины, и на ступеньку вывалился взлохмаченный Курт.

Посмотрев на автоматы, бронетехнику, людей в пятнистом, он, кажется, ничего и не заметил. Покачиваясь, он подошел к обочине; предупредительный «курский» Юра, завидев немца и поняв, что с ним происходит, ринулся к нему на помощь, дабы он не свалился в кювет.

Курт, удерживая равновесие, схватился рукой за ствол его автомата и, сломавшись в поясе, наклонился. Его вырвало. Он выпрямился, утер губы платком и посмотрел все еще не совсем осмысленным взглядом на Стива и Вашко.

— Мы вчера есть немножко перебор! Не надо «чача»! Не надо «вино»!

— Слушай, дорогой, о чем ты говоришь! — заорал Ткешелашвили восторженно. — Надо чача, обязательно надо. Шашлык, сациви, чахохбили…

— О, ча-хох-били — простонал Курт и, махнув рукой, сел на подножку машины.

— Ты чего-нибудь понимаешь? — спросил Стив Вашко, садясь рядом с Куртом.

Вашко спрягал улыбку в усы.

— Просто так они нас не отпустят. Придется вести машину мне. А теперь тебе, Стивушка, основной удар брать на себя…,

Чахохбили, говоришь? — усмехнулся Стив и дернул головой. — Сколько раз мне говорили: Восток дело тонкое… Только сейчас начинаю понимать…