Через пропасть в два прыжка

Курт поправил автомат, висевший поперек груди, и взял приятеля за ноги. Они пронесли его через проем — играл Стив мастерски, даже отпустил правую руку так, что она волочилась по земле, в левой он прятал под рубахой вашковский револьвер.

Боевики бросили мимолетный взгляд на дверь котельной и кто-то из них произнес отрывисто и резко: «Поехали?»

Хохот заглушил все остальные слова.

Приблизившись к разбитому, покореженному «мерседесу», Вашко и Курт положили Стива на землю. В нос им ударил сильный запах разложения. Вонь шла из кузова — трупы, привязанные к сиденьям, похоже, выдерживались перед последней поездкой не один день.

От костра послышалась команда. Боевики зашевелились и начали вставать со своих мест.

Вашко отпрянул от машины в сторону. Прыжком отскочил за куст Стив и увлек за собой жестом Курта. Только автоматы в их руках поблескивали в лучах дальнего костра.

Командир что-то крикнул на родном языке.

Несколько человек ринулись к кабине, кто-то заглянул в котельную, тотчас поднялся шум и крик.

Застучали частые автоматные очереди. Над головами беглецов с треском ломались скошенные пулями веточки кустарника. Вашко передернул затвор.

Отползайте, ребята! Я немножко поучу их и за вами…

Шорох травы возвестил, что его предложение принято.

К казарме, Иосиф… — уже издалека долетел до Вашко голос Стива.

Это мы сейчас посмотрим, на что вы годитесь, — пробормотал Вашко, поглядывая, как мужчины в форме приближаются к машине. — Это хорошо, ближе, ближе…

Гулкий удар короткой очереди отозвался в ушах. Пули в автомате оказались грассирующими и веером рассыпались по кабине машины и проползли к тому месту, где был топливный бак.

Вашко резво откатился в сторону, в какое-то углубление, и затих. Место, где он только что лежал, буквально нашпиговывалось свинцом. Пули бились о камень и брызгами летели в стороны. По щеке Вашко скользнуло что-то горячее. Он провел ладонью по лицу — пальцы ощутили липкость.

Посекли все-гаки, суки! буркнул он себе под нос и полоснул очередью по ногам напиравших.

Несколько человек с криками и руганью покатились по земле, а Вашко уже оказался метрах в трех от своей прежней позиции.

Из-за спины гулко ответил второй автомат — стрелял Курт.

Понял вас, ребятки… Даеге мне отойти! Сейчас, милые. — И послал еще одну очередь целенаправленно в бак машины — он решетил его долго и с наслаждением.

Пламя вспыхнуло разом, потом струйками потекло на землю, и вот уже вся машина полыхала. Боевики, которые лежали к ней спиной, начали оглядываться, и это сослужило службу Вашко — он вскочил на ноги и бочком, словно краб, начал передвигаться подальше от этого места, в темноту, к дальней казарме.

Командир суетился, кричал на бойцов, размахивая автоматом. Но у них, видимо, не было особого желания ввязываться в ближний бой сказывалась, видимо, привычка стрелять издалека и по безоружным.

Вашко под веером случайных пуль, то и дело пролетавших над головой, отполз метров на пятьдесят.

Автомат Курга отплевывался короткими очередями совсем из другого места, нежели раньше. Он не позволял активно преследовать их. Стоило раскричаться командиру, как несколько «пятнистых» нехотя вставали с земли и пытались бежать в темноту, но тотчас раздавался залп из темноты.

— Ты, приятель, давно мне на нравишься… — процедил Вашко. — Чай, понимаешь, из подстаканника… Буржуй! — И, положив автомат на камень, он начал водить мушкой за одним-единственным человеком.

Прицелиться было трудно — он все время, словно обезьянка, скакал по площадке, прикрываясь от огня другими людьми.

— Жить будешь, — цедил Вашко, поводя стволом, но сам не обрадуешься… — Одиночный выстрел прозвучал среди прочей трескотни вовсе незамеченным, но шуму наделал не меньше, чем все вместе взятые залпы разом.

Командир заорал благим матом, хватаясь обеими руками за пах. В свете объятой огнем машины отчетливо виднелась проступавшая сквозь штаны кровь — ее было все больше и больше.

— Не мужчина! — констатировал Вашко и по-пластунски пополз к тому месту, откуда слышались последние выстрелы Курта.

Темнота была им на руку. Но горящий и видимый издалека автомобиль сослужил плохую службу. Конечно же, он отвлек на некоторое время внимание преследовавших, но вслед за этим привлек взоры кого-то еще…

Со стороны сопки с визгом и воем, оставляя за собой огненный след, сорвалась ракета. Тотчас ударил крупнокалиберный пулемет. И площадка возле котельной превратилась в кромешный ад: летели камни, падали люди, рвались боеприпасы…

Вашко пробежал несколько шагов и свалился в яму. Упал он на что-то мягкое.

— Это я, Курт! — поспешил успокоить он товарища по несчастью. Но это оказался вовсе не Курт.

— Привет, Иосиф! Давно не виделись! — Эпстайн переставлял рожок автомата.

— Где Курт? Ранен?

— Все в порядке. Побежал за мальчишкой…

Вашко лежал на спине, делая глубокие вдохи и выдохи; он никак не мог отдышаться.

Война — дело тяжелое… — многозначительно произнес он.

Стив усмехнулся.

— Что дальше? — стараясь перекричать гул пламени и грохот выстрелов у котельной, спросил Вашко.

— Надо уходить дальше. Казарма — не спасение.

— А может, туда? — Вашко указал на сопку, откуда все чаще и чаще гремели выстрелы.

— Ты думаешь, что армянам мы нужны больше, чем азербайджанцам?

Вашко лишь вздохнул в ответ. Они выбрались из рытвины и, пригибаясь, побежали дальше, туда, где белела бывшая казарма. Курт сидел у стены, держа в одной руке пистолет Вашко, а другой прижимая к себе тщедушное тельце мальчишки; он нашептывал ему что-то по-немецки.

— Бежим! — крикнул Стив и, увлекая за собой всю компанию, ринулся в непроглядную темень.

Спотыкаясь и падая, сбивая в кровь руки, колени, локти, они добрались до оврага. Камни, чахлый кустарник, жесткая трава. Слева от оврага угадывалось какое-то нагромождение мертвого металла. Еще дальше развалины небольшого, некогда беленого домика с высоким металлическим шпилем. Около него стояла то ли цистерна, то ли бензовоз.

— Что там? — взял за руку мальчишку Стив, указав на кучу металлолома.

— Бронетранспортер. Дом — это командиры самолетов сидели. Над ним еще такая полосатая штука висела — ветер показывала…

— Понятно, — Стив облизнул пересохшие губы.

Бой стихал. Догорал остов машины. Погас раскиданный взрывами ракет костер, освещая последними бликами развалины котельной. Все реже звучал пулемет, и вовсе стихли ответные очереди автоматов.

— Пошли! — предложил Стив, вставая и поправляя на плече ремень автомата.

— Куда? — спросил Вашко, поглядывая на Курта, не отпускавшего от себя ни на шаг мальчишку.

Они миновали лежавший на боку бронетранспортер, вышли на забетонированную дорожку, миновали искореженный прямым попаданием или взрывом бензовоз и подошли к домику со шпилем.

Деревянная лестница певуче скрипела под их ногами, где-то тоненько попискивали вездесущие мыши, и всюду витал запах пыли и запустения.

Переведем дух, — предложил Стив, осматривая помещение, где они оказались, — все четыре стороны его были застеклены, так что открывался широкий вид на окрестности. Вдоль стен стояли какие-то столы, больше похожие на аппаратные пульты. В них зияли огромные дыры из-под демонтированной аппаратуры.

Командный пункт, — констатировал Вашко, кладя автомат на стол и разуваясь; он долго и сосредоточенно вытряхивал камни из ботинок.

Курт взял с подоконника треснутый пыльный кувшин и отправился искать воду. Вскоре он появился с победной улыбкой. Стив припал губами к кувшину — вода была хоть и чистой, но с сильным привкусом ржавчины.

Смывной бачок в туалете, — пояснил Курт. — Оставьте Паулю.

Стив непонимающе посмотрел на Курта, потом на Вашко, потом на мальчика.

— Самвел, держи… — протянул Эпстайн ему кувшин. — Жаль, еды у нас никакой нет.

— Да, это бы не помешало, — скорбно сказал Вашко, массируя ладонью живот.

— «Чахохбили», «шашлык», «сациви», «чача», — словно заклинание или молитву произнес Курт.

— Не трави душу… — Стив отвернулся к окну.

Очень своевременно, не раньше и не позже, а именно тогда, когда она уже была не опасна, появилась луна. И все моментально окрест залилось мертвым безжизненным светом.

— Что там такое? — заинтересовался Стив, глядя через стеклянную стену.

На огромной бетонной площадке, расчерченной красными и желтыми линиями, громоздилось несколько непонятных сооружений, обмотанных полусгоревшими или полуистлевшими полотнищами. Там же, в некотором удалении, на боку, пузырем из алюминия и стекла пучилось некое подобие головастика. Рваные листы алюминия, усеивавшие площадку, и множество расколотых зеленых ящиков довершало картину разгрома.

— Самолеты… — пояснил мальчик. — Я вам вчера говорил.

Бьюсь об заклад, что парень называет самолетами все, что способно подниматься в воздух, — сказал Стив. Это же та самая штука, которая не дала нам толком ощутить все прелести купания в Черном море!

— Действительно, похоже на вертолеты! — сказал Курт. — Но почему они здесь?

— Те, что военные не могли увезти, они ломали, пояснил мальчик, — снимали приборы, всякие блестящие штучки. Они давно так стоят, еще с зимы…

— А быстро уходили военные? — повернулся к нему Стив.

— Не знаю… Вечером солдаты были, а ночью зашумело все, затряслось, и утром никого нет, — впервые за весь день улыбаясь своим былым испугам, произнес мальчишка.

— Хм-м-м… — посмотрел Стив на своих приятелей. — Забавно…

Вашко смотрел не в сторону вертолетной площадки, а в другую сторону.

— Такую машину сгубили, — ворчливо заметил он, — что наш «КАМАЗ», но поманевреннее…

Машина догорала. Уже не сыпались в стороны искры, не рвались в небо высокие языки пламени, и лишь горящие шины чадящим пламенем освещали место былой схватки.

— Чудом выпутались, — задумчиво сказал Курт, — я не дал бы за нашу жизнь и пфеннинга. Это есть настоящее чудо!

— Чудо будет, если мы выберемся отсюда, — заметил Вашко, — мне до Москвы, кажется, немного ближе. А вам… Как до Луны.

И эта фраза Вашко навела на всех не то чтобы уныние, но желание говорить дальше пропало.