Через пропасть в два прыжка

ГЛАВА 25. ЗАПАДНЫЙ РАЙОН МОСКВЫ

Стиву показалось, что на площадке, где распределялась гуманитарная помощь, сегодня творится что-то необычное. За ночь прибыло сразу несколько машин из Германии, и вокруг них крутились таможенники, сотрудники милиции и военные. Количество штатских за оградой резко уменьшилось. Не было уже и того, что так важно расхаживал взад и вперед с напыщенным видом, не суетился у его ног, словно собачонка, молодой в кожане. И самое печальное — он не мог разглядеть «мерседеса» с гамбургскими номерами.

Он прохаживался некоторое весьма непродолжительное время вдоль одной стороны улицы, а потом, чтобы не привлекать к своей персоне пристального внимания, уходил и огибал квартал. Потом минут через десять возвращался, проходил по другой стороне улицы.

«Кажется, что-то произошло непредвиденное, озадаченно думал Стив. — Он не мог, не имел права уезжать без меня… И менять точку без согласования — тоже… Неужто проснулся КГБ или как там теперь по-новому именуют эту конкурирующую фирму?

Отойдя от площадки на приличное расстояние, он выбрал уединенный телефон-автомат, зажатый киоском «союзпечати» и коммерческим ларьком с гонкконгов-скими джинсами и неизвестного происхождения банками с пивом, и набрал номер телефона Майи. Он отчего-то молчал. Это еще больше удивляло — тем более что они договорились сегодня созвониться примерно в это время. Ни дочь, ни зять к телефону не подходили тоже… Он уже собрался положить трубку, как гудки прекратились, — на том конце провода ответили.

— Слушаю вас… — раздался такой знакомый голос — это, конечно, была Скоробогатова.

— Майка, привет, это я…

— Вы ошиблись номером, — прозвучал бесстрастный ответ.

— Да это же я… Сергей!

Я сказала, молодой человек, вы ошиблись номером…

Стив бросил трубку на рычаг — он, кажется, понял, что произошло, и это его не удивляло, ему просто было очень жаль Майку и еще немножко себя: он так и не сказал ей вчера у подъезда всего того, что хотелось, думал, будет время, а вышло иначе….

У телефона толокся пожилой мужчина в мятой шляпе и сером плаще. Стив собрался обогнуть его и на всякий случай покинуть окрестности площадки для встречи гуманитарной помощи, но толстяк плотно взял его за рукав:

— Стив? Не могли бы вы пройти со мной к машине? — железные ладони больно сжали локоть и, казалось, готовы были обхватить все тело разом.

Эпстайн не испугался, но ему было чертовски обидно — он не рассчитывал, что его миссия кончится столь печально и быстро. Ну конечно, конечно, Скоробогатову уже взяли чекисты — именно по этой причине она говорила столь странно и упорно не узнавала его. Подключив свою аппаратуру, кагэбэшники моментально вычислили номер телефона-автомата, и вот он — оперок из второго главка, полковник ли, подполковник, а может, засидевшийся на должности капитан…

Что вы от меня хотите? — на всякий случай спросил Стив.

Пройдите,’ пожалуйста, к машине… И без глупостей!

— Не понимаю, в чем, собственно, дело? Кто вы такой? — тарабанил машинально Стив. — Вот мои документы, — он принялся извлекать поддельный советский «гербастый» паспорт, на котором даже его фотография была сделана на плохонькой советской фотобумаге и приклеена стандартным клеем, именуемым в России «пва».

Сергей Иванович Болдырев? — прочел Вашко и несколько ослабил хватку, бросая взгляд через спину Стива, туда, где стояла его машина, — сквозь стекло Курт делал ему отчаянные жесты.

— А ну, Сергей Иванович, — схватил его Вашко в объятия и поволок к машине. — Двигай вперед…

Сквозь тоненький «Болдырева» свитерок Вашко ощутил такие накачанные мыщцы, что подумал: если он захочет оказать сопротивление по-настоящему, ему ни за что на свете не справиться с этим молодцем.

«Эх, годков бы двадцать назад — тогда самое время меряться силой!»

— Да отпустите, отпустите меня… — нехотя сопротивлялся Стив, думая, что у самой машины он уделает этого нахала-оперка так, что потребуется не больница, а как минимум реанимация, — чему-чему, а этим приемам он был прекрасно обучен.

Сквозь стекло на Стива пялилось улыбающееся лицо Курта. Только глаз его, в черно-синем обрамлении, заплыл до безобразия.

— Да не убегу я, — сразу ослабил сопротивление Эпстайн. — Какая дверь открыта?

— Любая, — буркнул Вашко и, отпустив «второго водителя», плюхнулся на переднее сиденье.

Стоило Эпстайну оказаться в машине, как они с Куртом не стесняясь, разразились руганью на смеси двух языков. Вашко завел двигатель и рванул к дому. Пассажиры препирались до самой остановки.

— Интересное дело получается, — заметил Иосиф Петрович, — вот дела… Вы там совсем свихнулись с ума — уже формируете команды из немцев и англичан…

— Он есть американец, — пояснил Курт. — Только сильно нервный.

— Это я уже заметил, — усмехнулся Вашко. — По-жалте, господа, в штаб-квартиру… Мыться, лечиться и отдыхать… Придется мне одному отвечать гостеприимством за всю Россию-матушку.

Они поднялись по лестнице, молча вошли в квартиру, и пока Вашко готовил на кухне стол к обеду, до него долетали из комнаты приглушенные расстоянием негодующие возгласы гостей — они ругались по-прежнему на смеси двух языков, а он — Иосиф Петрович — знал только русский и тюремный… Зато оба в совершенстве…