Через пропасть в два прыжка

8. АХ, КИРИЛОВ, КИРИЛОВ…

Том Брокгауза, в котором они с Сергеем хранили документы, Юрий Николаевич обнаружил только утром. Странно, почему с вечера он не обратил внимания на лежавшую на столе, распахнутую книгу. Сперва Кирилов озадаченно полистал ее страницы, потом, бросившись к шкафу, начал поочередно вынимать остальные тома энциклопедии и тщательно исследовать их, в тщетной надежде обнаружить пропажу. Из этого, естественно, ничего не получилось… Бумаги исчезли.

Распахнув входную дверь, он придирчиво осмотрел замок: на нем не было ни вмятин, ни царапин. Телефон Орловского молчал: дома журналиста не было. Пробовал звонить в редакцию, но так ничего и не выясн ил — там неохотно отвечали одно: находится в местной командировке то ли в Москве, то ли в области… Со дня на день вернется. Номера телефона Жанны, ни служебного, ни домашнего, у Юрия Николаевича не было: он не догадался его взять.

Все складывалось так, что он совершенно напрасно прервал свой отдых. Единственное, что смущало Кирилова, — пропажа олонцовских документов. С одной стороны, Юрий Николаевич не видел в этой пропаже особой беды; подумаешь, пропали и пропали… Кому они нужны после публикации статьи? А с другой стороны, кому понравится, что в его отсутствие в квартире побывали посторонние люди? «Позвонить, что ли в милицию? — он с сомнением поглядел на телефон. — А что я им скажу? В принципе, ничего не исчезло… Подумаешь, бумаги! Стоп! — внезапно осенила его догадка. — Тревоги абсолютно напрасны… Конечно же, так все и было! У Сергея оставался ключ: когда ему потребовались документы, заехал и взял их с собой…» Это была достаточно правдоподобная версия, и Кирилов решил до возвращения Сергея ничего не предприн имать.

…Закинув за спину рюкзак, Юрий Николаевич легко сбежал по лестнице и вышел на улицу. Можно было не спешить — до электрички оставалось не меньше сорока минут, а до вокзала — рукой подать…

— Юрий Николаевич! — приветливый мужской голос окликнул его, едва он сошел с крыльца. — Можно вас на минуточку?

Человеку на вид вряд ли можно было дать больше тридцати пяти. Очки в тонкой золоченой оправе, светлый плащ, тщательно отутюженные брюки, вот, пожалуй, и все, что сразу бросилось в глаза.

— Не удивляйтесь, пожалуйста, вы меня не знаете. Не старайтесь напрягать память… Меня зовут Альбертом Гурьевичем. Будем знакомы, — он протяул Кирилову беленькую пухлую ладошку. — Если не возражаете, я могу вас подвезти…

Кирилов посмотрел на стоящую у обочины тротуара светло-серую «Волгу», в которой темным силуэтом угадывалась фигура водителя.

— Спасибо, но…

— Вот и отлично. Можем пройтись пешком. Вы далеко? У меня к вам несколько щекотливых вопросов. И все они касаются вашей поездки… — довольно решительно начал мужчина, старательно прилаживаясь к шагу Кирилова. Это ему удавалось с трудом, он семенил, частил и постоянно не успевал за большими шагами Юрия Николаевича.

— Вы имеете в виду деревню? — повернулся к нему врач.

— Боже упаси! Аршальск меня интересует, уважаемый товарищ Кирилов, Аршальск…

— Простите, — внезапно для собеседника остановился на месте как вкопанный Кирилов и всем телом преградил дальнейший путь собеседнику. — Кто вы?

— Меня зовут Альберт Гурьевич… — с методичной назидательностью и досадой, но также спокойно произнес мужчина. — Или вам нужны документы?

— Желательно.

— Раз вы не можете обойтись… — он извлек из-под плаща хранимое в нагрудном кармашке пиджака красное удостоверение.

Юрш Николаевич придирчиво изучал блестящую коленкоровую книжечку с громадным золотистым гербом на обложке и витиеватыми вензелями каллиграфически выведенной надписи.

— Красивые документы делают в министерстве внутренних дел, ничего не скажешь… А в полковничьей форме вы выгладите гораздо лучше, — глядя то на фотографию, то на собеседника, произнес Кирилов.

— Форма украшает мужчин! — с улыбкой произнес Альберт Гурьевич. — Может быть, присядем и поговорим, а потом, если очень торопитесь, я вас подвезу до вокзала. А?

— Если вы так настаиваете, то… — Юрий Николаевич сбросил на лавочку рюкзак, но не сел, а продолжал стоять — то же самое вынужден был сделать и его собеседник.

— Начнем сначала, — предложил мужчина. — По поводу моей личности у вас еще есть вопросы? Лучше их разрешить сразу, пока мы не коснулись дела…

В ответ Кирилов лишь пожал плечами и спросил:

— У вас там, Альберт Гурьевич, написана должность — референт… Я не достаточно отчетливо представляю, что это такое и что может вас интересовать в моей скромной персоне, ни разу в жизни не вступавшей в конфликт с законом…

Собеседник многозначительно усмехнулся, но не отвел глаз в сторону.

— Референты, как правило, люди, состоящие помощниками при руководителях того или иного ведомства — я, в частности, работаю в группе заместителя министра. Что же касается конфликта с законом, то все не так просто, нежели вы предполагаете…

— В смысле?

— Извините, но я бы не хотел поднимать этой темы. Думаю, мы сможем договориться, как мужчина с мужчиной. Я ведь к вам в большей степени с частной просьбой, а не со служебной…

— Частный разговор, основанный на знании компрометирующих собеседника фактов, это, знаете ли… Разговор с душком! Не правда ли?

— Я же сказал, что опускаю эту сторону. Более того, я не только готов познакомить вас с этими документами, но и уничтожить их…

— Если это показания гостиничной проститутки или запуганной администраторши, то это не доказательства, а тьфу…

— К Аршальску это не имеет никакого отношения. Это все дела абсолютно московские и без всяких иногородних примесей…

— Любопытно.

«Полковник в штатском» вплотную приблизился к Кирилову и, заискивающе глядя ему в глаза, начал вкрадчиво говорить. Даже если бы кто-то прошел всего в двух шагах, то и тогда не смог бы услышать, пожалуй, ни одного слова.

— Вам совсем не нужны эти фотографии. Даже тех материалов, которые вы получили от Олонцова, достаточно не только для хорошей статьи, но и для большого «шмона» в Ар-шальске и его окрестностях. Если вы со своим товарищем поставили цель убрать Анарина и восстановить тех уволенных сотрудников, можете рассчитывать на мою помощь… Но при одном условии — эти фотографии, все семь штук, должны быть у меня не позднее конца недели… Все делаем просто — вы передаете их мне, а я улаживаю с Джиняном и этим его… следователем. Фамилию, простите, забыл!

— Предложение интересное… — медленно начал Кирилов, соображая как бы выведать у собеседника побольше, но не расшифровать при этом себя. Он готов был поклясться, что ни у кого из побывавших в Аршальске никаких фотографий не было и в помине. — Не могли бы вы описать более подробно то, что вас интересует. Дело в том, что без Сереги я вряд ли смогу разобраться в оставленных им материалах…

— Я рад, что вы поняли меня правильно. Предлагаю выход — я смотрю их сам.

— Исключено! Они не в Москве. Посудите сами, кто их решится оставить в квартире или на работе…

Собеседник засмеялся и, согнувшись пополам, хлопнул себя по пухловатому колену.

— Ну и дурак Милорадов. Я же так и думал…

— Про что это вы? — насторожился Кирилов, но «полковник в штатском» сразу же оборвал смех и стал серьезнее, чем был.

— Сколько вам до них добираться?

— Это мое дело. Если я понял правильно, вас интересует конечный результат. Так что было на снимках?

— Ничего особенного… — было видно, что Альберт Гурьевич тщательно подбирает слова, взвешивает их, буквально пробует на вкус. — Скромная обстановка, пикник в мужской компании на природе, немного реки, немного леса…

— А люди?

— Есть там и они — человек пять или шесть.

— Кто там, кроме вас?

— Вы догадались, что там есть и я? — мужчина улыбнулся, но улыбка вышла жалкой. — Это делает вам честь. Самое лучшее, если вы не будете вглядываться в остальные лица. Поверьте, я даю вам хороший совет…

— Еще один вопрос: чем они страшны непосредственно для вас?

— Тем же, чем и для остальных, но… думаете легко стать полковником в тридцать семь? Вам до пенсии сколько?

— Не считал…

— Напрасно. А мне еще пятнадцать лет. Разве плохо в пятьдесят четыре выйти на персоналку. Если появятся эти снимки, могут возникнуть осложнения… В общем, те выкрутятся, а с нас, маленьких людей, шапки полетят вместе с головами…

— А вы не знаете, где Олонцов?

— Предположим, знаю…

— Так где?

— В изоляторе временного содержания. Кончится расследование, будут смотреть…

— За ним что-нибудь серьезное?

— Вы вроде бы не настолько наивны, чтобы не понять этого кроссворда…

— Я могу выдвинуть дополнительное условие?

— Какое? — мельком брошенный взгляд желтых глаз был немного испуганным.

— Судьба Олонцова также будет зависеть от этих снимков. Он оказывается на свободе и к нему не будет никаких претензий…

Мужчина с заметным облегчением вздохнул:

— Это само собой. Появление снимков снимает с него всю вину — вы же понимаете, что он страдает из-за них.

— Какие гарантии с вашей стороны? — Кирилов решил играть до конца.

— Гарантии? — собеседник пожал плечами. — Пожалуй, никаких…

— Это не разговор.

— Вы забыли про компромат. Это серьезнее снимков! Незаконные аборты — это не шутка. А показания против вас довольно серьезные…

Для Кирилова, не представляющего, где на самом деле находятся злополучные фотограции, было ясно одно — нужно тянуть время. Но как? Решение пришло неожиданно.

— Скажите, вы при исполнении?

— Что вы имеете в виду?

— Я полагаю вопрос ясным.

— Служебных обязанностей? Нет. Хотя, как посмотреть на эту проблему…

— Значит, нет. Это меняет положение вещей. В принципе такие сделки противоречат моим принципам. От них за километр веет подлостью, а подлость среди мужчин наказывается однозначно, — Юрий Николаевич размахнулся и влепил собеседнику крепкую пощечину.

Сидевший спокойно водитель мигом оказался рядом, и не успел Кирилов что-либо предпринять, как его руки уже надежно были завернуты за спину, а сам он переломился от боли пополам.

— Значит, вот так, — с угрозой пробормотал полковник, поднимая с асфальта очки с разбившимся стеклом. — В машину его… Будем говорить по-другому…

Но привести угрозу в исполнение полковник не успел. Неизвестно откуда появившийся громоздкий усач уверенно положил руку на плечо водителя и спокойно сказал:

— Отпустить!

Сказано это было таким тоном, что плечистый парень и не думал сопротивляться. Кирилов тотчас начал растирать мигом занемевшие запястья.

— Это не ваше дело, Вашко! — сразу же засуетился Альберт Гурьевич, вплотную подступая своим тщедушным телом к оперативнику.

— Как знать, — пробурчал тот, заслоняя спиной Кирилова. — У вас свои задачи, у нас свои…

— Вы ответите за это перед Торшиным! — с угрозой крикнул рыжеволосый, садясь в «Волгу». — Я этого так не оставлю.

— Катись ты отсюда… — крикнул Вашко вслед мигнувшей огнями машине и, повернувшись к Кирилову, сказал: — Ломаем дрова? Хороши же вы, что один, что другой… — он посмотрел на часы. — Твоя электричка, мил человек, уже ушла, но через полчаса идет другая. Забирай свои манатки, и быстро в деревню! Чтобы до следующего вторника духу твоего в Москве не было. Понял? Иначе за последствия не отвечаю. Захочешь меня найти — найдешь через своего дружка…