Цветок забвения

— С ума сошла предлагать такое?! — вскричала Чили, выдавая себя. Она думала об этом раньше. И, конечно, думала об этом сейчас. — Нет! Не знаю… Если только чуть-чуть.

Я поняла, что она никогда сама на это не решится: какой бы сильной и смелой Чили ни была, любопытные изменения, происходящие в моём теле, пугали её. Она могла противостоять мифи, но прикоснуться ко мне было выше её сил.

Её абсолютно нелогичное смущение умиляло.

Взяв Чили за руку, я положила её себе на грудь. Мы обе замерли, уставившись на маленький холмик, спрятанный теперь от взгляда более надёжно: её ладонь полностью его закрывала. Так Чили должно больше нравиться? Или это отнюдь не добавило ситуации «скромности»?

Исправляясь, она подняла левую руку и нерешительно накрыла вторую грудь. И стало только хуже. Я почувствовала, как жар заливает и мои щеки, и дело не только в том, что мою грудь никто раньше не щупал, а в том, что Чили на этот раз проявила инициативу. И не остановилась на этом: слегка надавив, она сжала пальцы, и я отпрянула, испугавшись незнакомых ощущений.

— Больно?

— Немного.

— Прости! — Она отдёрнула руки, и мне стало стыдно за свою внезапную трусость.

— Всё нормально. Они должны болеть, когда растут.

— Да?

— А потом вообще ни капли.

Чили мрачно смотрела туда, где только что касалась меня. Теперь сквозь тонкую ткань проступали соски, делая платье нарядным — именно таким, каким его и задумывали.

— Просто не верится.

— Что?

— Что они станут ещё больше. Тебе и так неплохо.

По понятным причинам, ей не хотелось, чтобы её пара слишком от неё отличалась. Раз уж я пожертвовала ради неё своими волосами, то и остальное во мне должно было подчиниться этому желанию во всём друг другу соответствовать.

— Ты боишься, что это отдалит нас? — спросила я.

— Мы ещё толком не сблизились.

— Да. Но, может, ты и не хочешь этого?

Чили отошла к окну и подняла руку к голове, чтобы привычным жестом запустить пальцы в волосы, но, не обнаружив их, сжала ладонь в кулак. Когда она принялась расхаживать по комнате, я поняла, насколько для неё привычно метаться в этих стенах. Злиться, сомневаться, доводить себя до отчаянья, медленно сходить с ума…

— Ты нравишься мне, — призналась она внезапно, и я обомлела, потому что решила, что она собирается меня прогнать.

— Д-да?

— Да, но не так, как когда-то нравилась Виола. Совсем по-другому. Мне казалось, что вопрос с моим обучением уже решён, и все вокруг считали её моей парой, и я тоже… Мы привыкли друг к другу. А ты… ты не такая как она.

— Спасибо.

— Ты… непривычная.

— Для меня это тоже в новинку вообще-то, — задето пробормотала я, но Чили покачала головой.

— Виола была частью спектакля, хотя и понятия не имела, что участвует в нём. Она недалёкая, шумная, впечатлительная, но при это очень удобная… С ней было удобно, да. Она старалась быть удобной лично для меня. В её компании можно было легко забыть о своем «изъяне», тогда как ты… Ты мне постоянно о нём напоминаешь. Стоило только тебя увидеть, как мне впервые в жизни стало не по себе из-за него. Почти больно. И стыдно без причины. Это ведь ты была голой, а казалось, что я.

— Вообще-то, я была одета.

— Я тоже. Но это не помогло.

— А что помогло? Насмешки и издевательства? — Я пожала плечами, когда она промолчала. — Если тебе это действительно помогло, я пойму.

— У меня не было других идей, — прошептала Чили, нервно гладя свою лысую голову. — Как ещё сделать так, чтобы ты держалась от меня подальше? Мне просто хотелось, чтобы ты не показывалась мне больше на глаза… Забавно, что все попытки тебя отпугнуть в итоге тебя сюда и привели. Хочешь знать, было ли это весело? Ни разу. Только не для меня. Всё то оскорбительное, что ты услышала — это правда обо мне. Я являюсь олицетворением всех этих оскорблений, калекой, мужчиной и уродом, а ты… к тебе это никак не относится, но ты и сама это знаешь. Ты ведь не выбросила зеркало?

— Нет, и я жалею, что не принесла его, потому что тебе оно нужнее.

— Наряд не позволил его с собой захватить, понимаю.

— В тебе нет ничего уродливого, Чили.

— Ты ещё ничего не видела.

— Я видела мёртвых Дев и мёртвых мужчин. Есть что-то более страшное?

— Да, есть. Но я не покажу тебе, даже не проси. Не после того, как Виолу стошнило. Это правда, её вырвало, хотя она умоляла ей довериться. Я не хочу проходить через это снова.

— Тебе не надо ничего мне показывать, Чили. Когда у нас отрастут волосы, и мы сплетём их, став одним целым, я сама всё увижу.

— Я никогда не смогу тебе это показать. Так понятнее?

— Ладно, — не стала спорить я. — Есть ещё что-нибудь, что тебя беспокоит?

— Да.

Я даже обиделась.

— Сама сказала, что у меня нет конкурентов, а теперь привередничаешь?

— Это не игра! Тебе тоже не помешало бы отнестись к этому серьёзно.

— Я обстриглась, чтобы ты первым делом увидела, насколько я серьёзна.

— Да? Больше похоже, что ты просто с ума сошла.

Я недовольно поджала губы.

— Ты совершенно не умеешь утешать, Чили.

И понятно почему. Этот навык никогда и не был ей нужен, она была сосредоточена на своих бедах, а если дело касалось меня — тем более.

— Зато ты в этом мастер. Валяй, скажи что-нибудь по поводу моей причёски. Она тебе понравилась, как видно.

Я подняла ладонь к её голове, проводя по ежику быстро отрастающих волос ото лба к затылку.

— У тебя идеальная форма черепа.

— Черепа?

— За волосами этого не увидишь. Насколько он красивый, скульптурный, изящный… особенно здесь. — Я скользнула пальцами в ямочку под затылком, там, где голова соединяется с позвоночником. Такое беззащитное, тайное местечко, к которому наверняка никто ещё не прикасался. — Выразительные скулы и подбородок, а ещё красивая шея… вот здесь. — Я тронула выступ на её горле. — Я рада, что увидела тебя такой.

Чили не знала, куда деть свой взгляд. Она, действительно, чувствовала себя загнанной рядом со мной.

— Комплимент, который больше подошёл бы мёртвой Деве, — ответила она в итоге. — Расхваливать мои кости? На такое способна лишь садовница.

— Ты не присутствовала ни на одном прощании, поэтому так говоришь. Мёртвых Дев восхваляют и утешают куда охотнее, чем живых. Это настоящее соревнование по красноречию и пролитым слезам.

— Мне это не интересно.

Ах да, судя по тому, что я слышала не так давно, она против всякого рода захоронений и почитания умерших. Она бы предпочла выставить тела своих сестёр напоказ и торжествовать над ними. Рыть им могилы? Украшать цветами? Оплакивать их? Похоже, это правда: мы были абсолютно несовместимы.

— Если я буду умирать, пожалуйста, скажи мне что-нибудь ласковое напоследок, — попросила я. — Уверена, если меня утешишь ты, то это будет совсем не страшно.

— Ты не умрёшь. Этого утешения достаточно?

— Нет, не достаточно.

— Ну и кто теперь привередливый?

Положив руки на её плечи, я медленно обняла её, испытывая границы дозволенного.

— Вот достойное утешение. Научись пока этому.

— Идём. — Она отстранилась, как только я коснулась её груди своей. Слишком много контактов с этой частью моего тела сегодня, похоже.

Чили отвела меня к Метрессе, которая находилась в обществе своих соратниц, разговаривая отнюдь не о праздных вещах. Тем не менее, стоило нам оказаться там, как их голоса стихли. Я заметила, что никто не смотрит на Чили, и совсем не из-за уважения. Они смирились с её присутствием, не более. Никто, кроме матери, не счёл её появление в этом зале или мире вообще поводом улыбнуться.

— Твоя подруга украсила себя для встречи с тобой самым лучшим образом, — отметила Метресса, как видно, не сильно оскорблённая тем, что кто-то настолько несуразный попался ей на глаза. — Однажды тебе придётся отблагодарить её так же щедро, Чили. Когда её волосы отрастут, укрась их торжественным алым.

Локоны дочери Метрессы — лучшее украшение для любой Девы, кто спорит.

— Насчёт этого, — заговорила Чили. — Ты знаешь, что ей досталось маковое зерно во время ритуала?

— Мята такая затейница.

— Оно было последним в чаше, она его не выбирала. А я сознательно выбрала виноградную косточку. Исходя из этого обычая, мы совершенно не подходим друг другу. Я терпеть не могу цветы. А она не любит виноград.

Метресса рассмеялась. Даже её хмурые придворные переглянулись между собой, обнаружив в словах Чили какое-то удивительное совпадение, которое мы не замечали.

— Вы даже не представляете, насколько друг другу подходите. В нашем клане не было и не будет никого, кто наслаждался бы единством так, как вы.

— И что это значит?

— Узнаешь, когда придёт время Песни и Танца. Сначала вырастите плоды из семян, которые вам достались. И собственные волосы.