Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова. Исторические портреты деятелей русской истории и культуры

Монархист от чистого сердца

Споря с думцами, П. А. Столыпин в частных беседах подчеркивал, что парламент может служить только выразителем интересов меньшинства, «образованной публики». Интересы же большинства, прежде всего массы русского крестьянства, основной части русского народа, может выражать лишь монархия: «Я не сторонник чистого народоправия. Скажу откровенно — я убежденный монархист. Народное представительство наше — только выразитель части народа, созревшей для политической жизни. Мой идеал — представительная монархия. В таких громадных государствах, как Россия, многие вовсе не подготовлены к политической жизни и требованиям, выдвигаемым ею. Примирить же взаимные интересы в стране — моральные, экономические, духовные — может своим авторитетом только монарх», — так передавал позицию Столыпина депутат-октябрист И. П. Шубинский. Жаль, что этот взгляд не был услышан. Образованная публика посредством Думы и дальше пыталась выдавать себя за всю нацию и привела её в 1917 году к катастрофе.

Откровенной ложью является и миф, созданный либералами до революции и активно поддерживаемый советскими и постсоветскими историками, о каком-то «недоверии», которое испытывал к Петру Аркадьевичу император Николай II. Напротив, со стороны Государя премьер-министру оказывалось от первого и до последнего дня величайшее доверие. Дважды государь со всей определенностью отклонял отставку Столыпина. Причём весной 1911 года речь шла об очень серьёзном кризисе, в ходе которого недоверие премьер-министру, по сути, вынесли обе палаты — Государственный Совет и Государственная Дума. Все были убеждены, что Столыпин будет отставлен, однако этого не произошло — через полгода после вотума премьер-министр пал от руки убийцы (Д. Богров) на своём посту, сохраняя всю полноту власти. Если бы не киевская трагедия, вероятно, столыпинская эра в русской политике продлилась бы ещё немало лет.