Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова. Исторические портреты деятелей русской истории и культуры
- Автор: Егор Холмогоров
- Жанр: Публицистика / Биографии и Мемуары / История: прочее
- Дата выхода: 2022
Читать книгу "Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова. Исторические портреты деятелей русской истории и культуры"
Русский генерал глазами француза
Характеристика Кутузова французским «белоэмигрантом»[16] генералом А. Ланжероном (на которую особенно «налегает» группа Пройля), относящаяся к 1811 году, когда Кутузов воевал против турок в Румынии и мастерскими маневрами полностью разгромил турецкую армию при Рущуке и Слободзее и принудил султана к миру, так же, на деле, далека от образа пассивного, нерешительного, не знающего что предпринять человека.
«Сначала он прямо поразил меня своей неутомимой деятельностью, к которой мы совсем не привыкли, но его энергия скоро остыла, и обычная леность, по-прежнему, вошла в свои права», — ни о каком постоянном отсутствии энергии, как видим, речи вести не приходится, а периоды активности и хандры, пожалуй, ещё более выраженные, имелись, к примеру, у князя Потёмкина-Таврического, которого в голову никто никогда не ранил.
«Кутузов участвовал во многих сражениях и получил уже настолько опыта, что свободно мог судить как о плане кампании, так и об отдаваемых ему приказаниях. Ему легко было различить достойного начальника от несоответствующего и решить дело в затруднительном положении, но все эти качества были парализованы в нем нерешительностью и ленью физической и нравственной, которая часто и была помехой в его действиях. Однажды, в битве, стоя на месте, он услыхал издалека свист летящего снаряда; он настолько растерялся, что, вместо того, чтобы что-нибудь предпринять, даже не сошел со своего места, а остался неподвижен, творя над собой крестное знамение», — пишет А. Ланжерон. Здесь очевидно, что француз просто не понял психологии русского генерала — ни личной, ни национальной и приписывает лени и растерянности то, что объясняется христианским смирением и уверенностью религиозно настроенного Кутузова, что без воли Божией ни один волосок с головы не упадет.
«Вставал он очень поздно, ел много, спал 3 часа после обеда, a затем ему нужно было еще два часа, чтобы прийти в сознание». Тут А. Ланжерон противоречит не только многочисленным свидетельствам, что из-за проблем с кишечником Кутузов ел один раз в день, но и самому себе. Постоянно сонный, переутомленный старик у него в то же время выступает как сексуальный гигант с гаремом. Ситуацию с юной Луксандрой Гулиано француз тоже оценил неверно. «Луксандра Гулиано была не простая валашка, а дама из высшей знати, принадлежавшей к прорусской её группировке и этой самой группировкой Кутузову преподнесенная в дар и залог их тесного единения», — отмечает современный автор.
Прямо противоречит действительности утверждение Ланжерона: «Эта же лень его простиралась и на кабинетные дела и для него было ужасно трудно заставить себя взяться за перо». Переписка Кутузова огромна — одни только письма жене и дочери составляют обширнейший корпус документов. Письма, приказы и распоряжения Кутузова только за период командования им Дунайской армией, когда с ним общался Ланжерон, это сотни и сотни документов. При этом случаи, когда письмо составляется другой рукой из-за боли в глазах, оговаривались Михаилом Илларионовичем специально: «Прошу тебя рукою Кудашева (зять М. И. Кутузова), потому, что глаза мои очень утомлены…»