Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова. Исторические портреты деятелей русской истории и культуры

Мир без царя

Оказаться в мире без царя — самая страшная судьба, которая может только постигнуть человека, особенно мужчину и воина. Ещё в 1909 году Гумилев пишет страшное пророческое стихотворение «Воин Агамемнона».

Смутную душу мою тяготит
Странный и страшный вопрос:
Можно ли жить, если умер Атрид,
Умер на ложе из роз?
Всё, что нам снилось всегда и везде,
Наше желанье и страх,
Всё отражалось, как в чистой воде,
В этих спокойных очах.
Манит прозрачность глубоких озер,
Смотрит с укором заря.
Тягостен, тягостен этот позор —
Жить, потерявши царя!

Пророческий дар Гумилева вообще ужасает: он иногда угадывал события не только своей жизни, но и космического масштаба, например в 1917 году написал, что в созвездии Змея вспыхнула новая звезда, и только в 1970‐е астрономы обнаружили эту звезду. В 1918 году ему пришлось пережить страшный день, когда пророчество из «Воина Агамемнона» сбылось. Вспоминает Ирина Кунина: «Внезапно на нас налетел оголтело орущий мальчишка-газетчик: „Убийство Царской Семьи в Екатеринбурге!“ Гумилёв рванулся и бросился за газетчиком, схватил его за рукав, вырвал из его рук страничку экстренного выпуска, прислонился ко мне, точно нуждаясь в опоре. Подлинно, он был бел, и казалось — еле стоял на ногах. Гумилёв опустил левую руку с газетой, медленно, проникновенно перекрестился, и только погодя, сдавленным голосом сказал: „Царствие Им небесное. Никогда им этого не прощу“. <…> Кому им? Конечно, большевикам».

Монархизм Гумилева был безусловен — он любит и конкретных монархов, и монархию как принцип. «Он был убежденным монархистом, — вспоминал переводчик Гюнтер. — Мы часто спорили с ним; я мог ещё верить, пожалуй, в просвещенный абсолютизм, но уж никак не в наследственную монархию. Гумилев же стоял за неё». Так что выбор из всего доступного тогда богатого набора мистических увлечений именно консервативного монархического мистицизма был для поэта очень показателен.