Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова. Исторические портреты деятелей русской истории и культуры

Русская история успеха

Посмертная слава С. Дежнёва началась с призванного к участию во Второй Камчатской Экспедиции, одного из первых историков Сибири Герхарда Фридриха Миллера. Этого историка, с тяжелой руки невзлюбившего его М. Ломоносова, у нас представляют высокомерным немцем, «норманнистом», едва не русофобом. Но нет ничего более несправедливого, чем этот образ. Это был влюбленный в русскую историю архивист — он отыскивал, сохранял и публиковал источники по русской истории, какие только мог. Получив на сохранение «Историю» В. Татищева, на которой базируется большая часть наших антинорманнистских гипотез, Миллер её опубликовал. Он открыл и знаменитую сибирскую летопись Семёна Ремезова. Работая в якутских архивах, Миллер нашел отписки и челобитные Дежнёва, откуда следовало, что русский мореход исследовал пролив между Азией и Америкой задолго до «немца» В. Беринга и приложил все усилия к тому, чтобы этот русский приоритет стал широко известен. Такова была последняя удача Семена Дежнёва — он размашистым шагом вошел во всемирную историю и географию. В 1898 году так отважно пройденный им «Большой Каменный Нос» указом императора Николая II получил имя первооткрывателя.

В современной историографии встречается утверждение, что, в известном смысле, Семён Дежнёв — историческая случайность. Мол, не один казак так другой рано или поздно прошел бы тем же маршрутом. Это мнение категорически неверно. Подвиг Дежнёва это как раз хрестоматийный пример роли личности в истории. Да, его поход был предопределен от самого основания Русского государства как великой речной империи, которая в силу своих геополитических и цивилизационных особенностей не могла не простереться до Лены, Колымы и Анадыря. Весь подвиг родины Дежнёва и его соратников, Русского Севера, предназначал этих людей к тому, чтобы решиться пойти к своему Эльдорадо — «Погыче» — морем, как прежде ходили морем в Мангазею. Поиск всё новых и новых необъясаченных земель и племен толкал русских служилых и промысловых людей всё дальше на Восток, и, едва прослышав о новой реке — Анадырь, они начали искать туда путь. И, в этом смысле, Семён Дежнёв был лишь одним из многих.

А вот дальше начинаются индивидуальные «но…». Дежнёв всей силой своей воли стремился на «новую реку» и упорно боролся с противодействовавшим конкурентом Анкудиновым. Он не повернул перед «Большим Каменем» как Стадухин, не поверил, что конец его не ведом. Дежнёв решился поплыть вдоль него и оказался достаточно упорен и осторожен, чтобы доплыть. Он проявил больше разумности, способностей к выживанию и силы воли, чем Федот Попов и потому остался в живых, основал свою Анадырскую колонию и сумел донести рассказ о своих путешествиях до потомков. В конечном счете, Дежнёву помогли его собственные расторопность и удача. Не будь благоприятной ледовой обстановки 1648 года — могло бы ничего и не получиться. Не отправься он в свой путь именно в этом году — и необходимость в долгом морском ходе на Анадырь отпала бы, так как год спустя разведан был простой ход от Анюя и через горы. Поскольку ни у кого, включая Дежнёва, не было самоцели совершать географические открытия, — искали лишь удобный путь к новой прибыльной реке, то вся слава мореплавателя досталась бы в одиночку Витусу Берингу.

Но все удачи и личные подвиги и достижения сошлись в одно время, в одном месте, в одном человеке и Семён Дежнёв из локальной истории колонизационного освоения русскими своего Северо-Востока шагнул во всемирную историю Великих Географических Открытий, с тем, чтобы остаться в ней навсегда.