Добрые русские люди. От Ивана III до Константина Крылова. Исторические портреты деятелей русской истории и культуры

Случай с крокодилом

13 января 1865 года Елена Ивановна, супруга чиновника Ивана Матвеевича, решила посмотреть на крокодила, которого немецкий дрессировщик показывал за известную плату в петербуржском Пассаже. Крокодил не оправдал её ожиданий и она увлеклась мартышками, а в это время рептилия взяла, да и полностью проглотила Ивана Матвеевича. На протяжении всего рассказа герои никак не могут решить, как извлечь проглоченного.

Острый, абсурдный, как всегда злой сатирический рассказ Достоевского «Крокодил» на сей раз вызвал изрядный скандал. В нём увидели аллегорию на арест и ссылку Николая Чернышевского и на легкомысленное поведение его жены Ольги Сократовны. Достоевский оправдывался — как человек, переживший каторгу и ссылку, может издеваться над другим каторжным — вы в своем уме? Но либералы так и не поверили, уж больно удобный был повод заклевать почвенника.

На самом деле рассказ «Крокодил» намекал на другое событие. Он был написан вскоре после краха русского рубля, организованного международными финансистами. Этот крах поставил Россию в тяжелейшую финансовую ситуацию, из которой пришлось выходить, продав Соединенным Штатам Аляску. Это рассказ о России, поглощаемой мировой либерально-плутократической системой, если угодно — рептилоидами.

Рептилоида не трожь, в нём иностранный капитал!

В ответ на предложение разрезать крокодила, чтобы выручить из его желудка Ивана Матвеевича, звучит веский вердикт — это противоречит нашему стремлению привлекать иностранные капиталы:

«— Сами же мы вот хлопочем о привлечении иностранных капиталов в отечество, а вот посудите: едва только капитал привлеченного крокодильщика удвоился через Ивана Матвеича, а мы, чем бы протежировать иностранного собственника, напротив, стараемся самому-то основному капиталу брюхо вспороть. Ну, сообразно ли это?»

В черновых записях к рассказу есть чеканная формулировка: «Проглотившее существо либеральнее проглоченного».

Сам проглоченный воображает себя изрядным социальным философом, и, прежде всего, начинает проповедовать… либеральную свободу торговли против реакционного протекционизма — то есть против защиты Россией своих производителей.

«— Одно только соображение несколько смущает меня… в тысячелетний срок сукно сюртука моего, к несчастью русского изделия, может истлеть, и тогда я, оставшись без одежды, несмотря на все мое негодование, начну, пожалуй, и перевариваться… Уже по одной этой причине надо бы изменить тариф и поощрять привоз сукон английских …»

Закончилось для Ивана Матвеевича всё благополучно — рептилоида сожрало потребительское общество: «Некто N., известный гастроном из высшего общества вошел в здание Пассажа, в то место, где показывается огромный, крокодил, и потребовал, чтоб ему изготовили его на обед. Сторговавшись с хозяином, он тут же принялся пожирать его ещё живьем, отрезая сочные куски перочинным ножичком и глотая их с чрезвычайною поспешностью».

Благодаря изыскам гастрономии, Иван Матвеевич и вышел на свободу, однако его напоследок ещё пропечатали в либеральной газете за то, что он посмел вторгнуться в иностранного крокодила.