Миф о Христе. Том II

к) Дальнейшая переработка пророческих и исторических мест.

При таком положении дела нельзя будет придавать исторического значения также и отношению Иисуса к враждебным ему местностям. Если уже само по себе весьма невероятно, чтобы Иисус проклинал место за то, что последнее, несмотря на его чудеса, не уверовало в него, так как, ведь, говорят, не сразу уверовали в него даже его собственная родня и ближайшие ученики, то, очевидно, также и здесь перед глазами евангелистов носился Исайя, который неустанно провозглашает по адресу языческих городов свое «горе!», предсказывает им их гибель, и грозные слова которого, несомненно, находят свое эхо в словах Иисуса.

Прямо-таки классический пример того, как слова Иисуса явились подражанием Исайе, и как была придумана обстановка, дает Матфей (16, 15), где рассказывается о признании Петра и последовавшем затем назначении этого ученика преемником в заведывании ключами. Ведь, кто не видит, что в этом месте Исайя (28,16): «Я полагаю в основание на Сионе камень, камень испытанный, краеугольный, драгоценный, крепко утвержденный: верующий в него не постыдится», а также Исайя: «Послушайте меня, стремящиеся к правде, ищущие господа! Взгляните на скалу, из которой вы иссечены... посмотрите на Авраама, отца вашего... ибо я призвал его одного, и благословил его, и размножил его!», — слиты с той странной речью пророка против Севны, «управляющего» и «начальника дворца» царя, потому что этот Севна вырубил себе гробницу на возвышенном месте в скале. Пророк грозит ему, что господь столкнет его за это с места и должности, а затем продолжает: «И будет в тот день, призову раба моего Елиакима, и одену его в одежду твою, и поясом твоим опояшу его, и власть твою передам в руки его; и будет он отцом для жителей Иерусалима и для дома Иудина. И ключ дома Давидова возложу на рамена его; отворит он, и никто не запрет; запрет он, и никто не отворит. И укреплю его как гвоздь на твердом месте; и будет он как седалище славы для дома отца своего». Так и у Захарии господь торжественно облекает первоосвященника Иошуа в знаки его служения и назначает его управляющим своего дома, надсмотрщиком над своим двором. Первосвященник же Иошуа стоит в связи с мессией Зоровавелем, как Петр по отношению к Иисусу, чтобы в конце концов окончательно занять его место.

Что Иисус должен умереть в Иерусалиме и в смысле «раба божия» Исайи своею смертью искупить грехи людей, — это служило исходным пунктом всего нашего исследования. Поскольку в изображении самого судопроизводства отразились мифические и ветхозаветные мотивы и поскольку они повлияли на евангельскую картину, — все это было уже показано в первом томе «Мифа о Христе». Здесь можно было бы указать еще на другое обстоятельство, которое, по всей вероятности, оказало весьма существенное влияние на евангельский рассказ о страданиях и смерти Иисуса.

В своей «Истории иудейской войны» (6, 5, 3) Иосиф Флавий рассказывает, как некий Иисус (!) сын Анана, необразованный крестьянин, за 4 года до начала войны, когда город наслаждался еще глубоким миром и благосостоянием, пришел на праздник Кущей в Иерусалим и начал там вдруг громко взывать: «Глас с востока, глас с запада, глас со всех четырех сторон, глас об Иерусалиме и храме, глас о женихах и невестах, глас о всем народе!» Дни и ночи взывал он таким образом, бегая по всем улицам города. Схваченный и подвергнутый жестоким побоям он, ничего не говоря в свое оправдание или против своих мучителей, повторял только свои прежние слова. Приведенный к римскому наместнику и подвергнутый бичеванию так, что кости обнажались от мяса, он не просил о пощаде, не проливал слез, а только на каждый удар отвечал жалобным стоном: «Горе Иерусалиму!».

Когда наместник Альбин спросил его, кто он, откуда и почему так взывает, Иисус на это ответа не давал, пока Альбин, убедившись, что имеет дело с сумасшедшим, не отпустил его. «Он не ругал никого, кто его бил, — продолжает Иосиф, — однако, благодарил того, кто давал ему есть; для всякого у него был один только ответ, — пророчество о несчастье. Особенно громко взывал он в праздничные дни», пока, наконец, во время осады не был поражен насмерть ударом камня.

9. Слова господни.