Мы невозможны...

36

Аня Зарецкая стояла в холле и удовлетворительно качала головой.

— Можешь же, когда захочешь, — довольно усмехнулась она, глядя на Тимура. — Ладно, об этом позже. Твоя девочка сегодня, я надеюсь, будет?

— Будет, — ответил Тим, вспоминая недавнее сообщение от Толика. — Но позже. Она сейчас громит магазины и опустошает мой банковский счет.

— Огого! — присвистнула девушка. — Да ты щедр, братец! Ладно, идем в кабинет, поделюсь своим планом.

А план Аня придумала банальный, но действенный. Сыграть на неприязни Таты к ней. Показать той, что Аня вовсе не прочь позажигать с этим мужчиной, но он, как истинный влюбленный болван, все равно останется верным своей принцессе.

— Я буду очень и очень милой, — смеялась она, попивая коктейль. — Наша задача: показать Тате, что ты ее любишь, что все осознал, что все понял и вообще, кретином был.

Тимуру не нравилась эта затея. Снова ворох лжи, который, если всплывет, станет сокрушающим ударом по крохотному ростку доверия, зарождающегося у Татки к нему.

Под бодрое щебетание Ани, Тим невольно погрузился в воспоминания. В свои чувства, которые испытывал все это время. Поступки, за которые себя винил. Результат, которого достиг, вопреки своим желаниям.

На ум приходило лишь одно — он сам себя замкнул на прошлом, позволив тому влиять на настоящее.

Золотая клетка — это определение как нельзя лучше подходило под происходящее. Сам себя запер в прошлом, не желая подвести итог и отпустить. Чтобы жить дальше, чтобы радоваться новому дню, а не просыпаться с мыслью о том, что там, за стенкой, ворочается в кровати Тата, и думать о том, что все могло бы сложиться совсем по-другому.

Мужчины не умеют любить. Эту фразу он слышал не раз, и не два, а постоянно. Почему-то в обществе сложился такой стереотип, что если ты мужик, значит думаешь одним местом, и любовью тут не пахнет даже.

Возможно, люди правы. А то, что происходит с ним — совсем не любовь. Это болезнь, которую необходимо излечить, чтобы двигаться дальше. Но ведь тогда он не сможет снова почувствовать себя свободным, счастливым…

— Зацикленность — не есть хорошо, Тим, — голос Ани донесся до него, как сквозь вату. — Если сегодня она не подаст никаких признаков заинтересованности — отпусти. Отпусти, забудь, не подходи к ней больше. Дай ей шанс стать счастливой. И дай себе такой шанс.

— Легко сказать, — фыркнул Тимур. — Ты со своей зацикленностью-то разобралась?

Эти слова на Аню подействовали возбуждающе. Девушка зашикала и покосилась на дверь.

— Совсем осел? А если он услышит? — зашипела Аня.

— Тохи нет, он усвистел по делам фирмы, — рассмеялся Тим. — Но почему ТЫ не хочешь разобраться со своей болезнью? Почему ТЫ рассуждаешь о том, что Я должен дать шанс на счастье, и сама же не желаешь применить свой совет на себя?

Аня побагровела, нервно дернула плечиком и фыркнула.

— Потому что советы давать проще. Ну и со стороны, конечно же, виднее, — ее слова были пропитаны сарказмом.

— Вот-вот, — заметил Тим, качая головой. — Толя написал, они уже в кафе. Скоро домой будут ехать.

— Всегда хотела спросить, — Аня задумалась, — почему Тата? В смысле, от какого имени производное?

— Таня. Татьяна, — тут же ответил мужчина.

— Серьезно? — удивилась Аня. — Я почему-то думала, что от Наты. Наташи.

Тим пожал плечами и встал со своего кресла.

— В общем, сегодня у нас есть время, чтобы расставить все точки над «ё», — поднимаясь следом с небольшого диванчика, протянула девушка. — И помни, как бы нам не нравился исход — мы должны это сделать. Должны дать себе шанс на счастье. Пусть и не с этими людьми.

Подъехав к дому, я первым делом обратила внимание на небольшой спортивный автомобиль огненно-красного цвета. Нахмурилась. Значит гости уже начали собираться, а я еще — лахудра, каких свет не видал. Обидно. И не потому, что меня заботило, что скажут про меня люди, а потому, что я подсознательно понимала, кому принадлежит эта машина, и не хотела предстать перед Анечкой, мать ее, Зарецкой в виде зачуханой уставшей замухрыжки.

Странно то, что у меня впервые было такое странное отношение к незнакомому мне человеку. Глупая жажда соперничества, недоверие и даже неприязнь. Хотя, казалось бы, мне она ничего плохого не сделала. Совсем.

В холле я лишний раз убедилась в верности своей догадки. Тимур был не один, а именно с Аней. И вели они себя так, словно сто лет были знакомы, знали друг друга. В груди что-то защемило. И вроде я давно себе сказала, что ничего общего с этим человеком быть у нас не может, но глупая ревность осталась.

— Добрый день! — пробормотала я, застыв почти на пороге.

Анна широко улыбнулась и подошла ко мне, протягивая руку.

— Привет, — девушка склонила голову набок, словно рассматривала не меня, не живого человека, а какую-то милую зверушку. — Ты Тата? Мне Тимур много про тебя рассказывал.

Боль в груди нарастала, разрасталась, словно огненный шар, пуская по венам кипящую лаву вместо крови. Злость, слепая ярость была настолько сильной, что я рисковала потерять самообладание, контроль над собой.

Значит рассказывал…

Значит трепался с ней обо мне…

Становится еще больше обидно. Почему он не мог поговорить со мной? Или там настолько все плохо, что нужно было бежать к первой попавшейся мадаме и вываливать на нее свои обидки?

Нервно дернула плечом и проигнорировала протянутую руку Ани. Обошла ту по дуге, брезгуя даже задеть плечом и пошла к лестнице. Толик послушно плелся следом, таща огромные пакеты с марками известных брендов.

Тоже, казалось бы, почему не упаковать в более удобные пакеты? Зачем эти огромные коробки, в которых лежит небольшое платье?

— Тат? — Тимур преградил мне дорогу. — Все хорошо?

— Нет, — спокойно ответила я.

— Я что-то сделал не так? — еще один вопрос, от которого злость во мне поутихла, а на смену ей пришло желание расхохотаться.

— Догадайся, — хмыкнула я. — И отойди с дороги. Матом тебя прошу.

В голове, в этот момент, билась только одна мысль: поскорее бы свести этих двоих и свалить куда-нибудь подальше из этого дома. Или из города. А еще лучше — из этой страны.