Ролан Барт. Биография

В том же 1964 году Барт пишет статью о текстах Франсуа, которые тот дал ему почитать, хотя они еще не опубликованы (и никогда не будут). Впервые представленное в сборнике «Гул языка» в 1984 году эссе, строго и загадочно озаглавленное «Ф. Б.», выходит с осторожным предуведомлением Франсуа Валя: «Этот не издававшийся ранее текст был написан на полях фрагментов, созданных молодым автором, который в дальнейшем, по-видимому, не пошел по этому пути, то есть по пути литературы, и ничего не опубликовал». Подобная оговорка со стороны человека, который прекрасно знает, кто такой Франсуа Броншвейг, говорит о желании утаить это обстоятельство. Сегодня это может показаться странным, учитывая, что сам Барт не скрывал эту историю. Но Валь, прекрасно зная причину, добавляет:

Текст, таким образом, написан на полях и адресован тому, чей демарш он берет в свидетели. Отсюда, очевидно, тон и обращение, как в игре. Что не мешает, а, наоборот, помогает выстроить систему проницательных замечаний о романическом (не о романе, заметьте), в которых нельзя не увидеть in nucleo[654] уже в 1964 году некоторые черты более поздней практики, последних и новейших проявлений Барта-писателя[655].

Барт действительно очень много говорит о себе в этом тексте, написанном в пылу любовного увлечения, не боясь зеркальных эффектов, наоборот, возможно, даже сознательно желая их. Он настаивает на том, что фрагментарное письмо находит свою завершенность в текстах, которые не являются ни эскизами, ни заметками, ни записями в дневнике, а представляют собой «осколки языка». Он дает им имя, которым уже назвал свою практику письма: «происшествия», «вещи, выпадающие, легко, но в движении, которое не бесконечно: прерывистая непрерывность снежинки»; ибо «в них царит фундаментальное время свободных литератур, последнее завоевание языка (если верить его предыстории): индикатив»[656]. Некоторые замечания о скорости, о романическом, присутствующем во фрагменте, предвосхищают последний его курс в Коллеж де Франс о хайку. Но, самое главное, этот текст говорит о желании: не только «желании к мальчикам», которое, как пишет Барт, никогда не окультуривается в этих текстах, но о желании, конвоируемом письмом: «В текстах Ф. Б. нет ни одного не-желанного объекта. Автор создает обширную метонимию желания: заразительное письмо, которое обращает на своего читателя само желание, из которого оно образовало вещи»[657]. Это прекрасные слова – с их эмоциональностью встречи, удовольствием писать о другом и для другого, чувством сообщничества, которое дает чтение себя через другого. Вплоть до смерти Барта они с Франсуа Броншвейгом будут часто видеться, ужинать вдвоем или втроем с Югом Отексье, компаньоном Франсуа, с которым он открыл галерею французской фотографии и книг по искусству Texbraun на улице Мазарини. До этого у них был маленький магазинчик на блошином рынке Клиньянкур, быстро снискавший популярность у любителей фотографии благодаря хорошо подобранному ассортименту[658]. Можно предположить, что именно им Барт частично обязан своими знаниями в области истории фотографии.