Родня. Жизнь, любовь, искусство и смерть неандертальцев

Пиротехника каменного века

Независимо от того, было ли разжигание огня в любой момент обычным делом для всех неандертальцев или нет, технология изготовления березового дегтя убедительно демонстрирует, что многие популяции были знакомы с огнем как минимум 300 000 лет назад. Сложно сказать, как именно они научились извлекать пламя, но, будучи любопытными, изобретательными и погруженными в работу с камнем, по крайней мере некоторые неандертальцы должны были заметить, что при ударе кремень нагревается и испускает искры. Археологи долго не находили практически никаких инструментов, специально предназначенных для высекания искр, но теперь считается, что неандертальцы просто совмещали функции. На некоторых объектах почти 75 % бифасов имеют следы от ударов по центру одной или обеих сторон. Микроскопия и эксперименты доказывают, что они образовались, когда другим кремнем либо железным колчеданом (и тот и другой, как известно, способны высекать искры) ударяли по бифасу под углом и затем проскребали вдоль его продольной оси.

Могли применяться и более сложные методы. Как мы ускоряем разведение огня с помощью химического розжига, так и неандертальцы, судя по новым исследованиям, проделывали нечто подобное. Есть такой минерал глубокого черного цвета, встречающийся в небольших концентрациях на многих стоянках, — диоксид марганца. В некоторых местах он присутствует в очень больших количествах, например, до 1 кг содержится в некоторых слоях Пеш-де-лʼАзе I.

При внимательном изучении оказалось, что многие из сотен мелких кусочков здесь и в других местах получены путем растирания. Кроме того, случайные находки известняковых блоков с остатками черного порошка указывают на то, что неандертальцы иногда измельчали марганец. Одно из объяснений связано с тем, что этот минерал обладает красящими свойствами, которые мы рассмотрим позже. Тем не менее он также представляет собой отличный катализатор горения, особенно в порошкообразном состоянии, благодаря чему древесина быстрее воспламеняется и лучше горит. Пока нет прямых доказательств того, что неандертальцы действительно использовали марганец таким образом, но сама возможность заслуживает внимания.

Разводя огонь, неандертальцы были заинтересованы в осмотрительном обращении с ним. В большинстве случаев мы видим обычные походные костры: ровные, округлой формы россыпи обугленного материала и золы, достаточно хорошо выполняющие свои функции даже без обкладки камнями. Но иногда неандертальцы занимались обустройством очагов. В Абрик Романи и Рока-дель-Боус, еще одном гроте, расположенном неподалеку, они предпочитали разводить костры в естественных полостях, что способствовало удержанию тепла. В некоторых случаях они сначала углубляли эти полости. Наиболее впечатляет факт, что в уровне O в Абрик Романи неандертальцы контролировали подачу воздуха к расположенному в углублении очагу, прокапывая небольшие траншеи. Вряд ли это совпадение, что на хорошо сохранившихся памятниках вроде этого также находится больше свидетельств в пользу того, что каменные глыбы или булыжники размещались непосредственно у огня, — по всей вероятности, это делалось с целью устранить сквозняки и прямой отток тепла.

Нам известно, что неандертальцы тщательно отбирали материал для изготовления орудий, потому неудивительно и то, что они обдуманно подходили к выбору топлива. Безусловно, чаще всего использовали дерево и, как и на охоте, по большому счету подбирали все, что попадалось. В основном топливом служила произрастающая в большом изобилии сосна, но похоже, что ей отдавали предпочтение и там, где достаточно было других деревьев. Например, в уровне J Абрик Романи среди более чем 1000 идентифицированных фрагментов древесного угля все, кроме одного, представляли сосну; исключением была береза.

В Эль Сальт картина иная, что, возможно, связано с окружающими условиями, которые в данной местности мягче и разнообразнее. Помимо сосны и можжевельника здесь встречаются клен, пробковый дуб и даже тис. Однако любопытно, что в разных очагах использовались разные виды древесины. Особенно это заметно в слое 10: в большинстве кострищ обнаружена сосна, в меньшей степени распространен клен, и еще реже встречаются дуб и самшит — их, судя по всему, жгли только в паре костров. Подобные скопления, вероятно, отражают периоды кратковременного пребывания здесь неандертальцев, однако трудно сказать, насколько целенаправленно выбирался вид древесины.

Продолжительность пребывания неандертальцев где бы то ни было, несомненно, оказывала влияние на то, как они использовали топливо. Скальный навес Абрик-дель-Пастор в юго-восточной Иберии находится в горах на высоте более 800 м, а в прохладном, сухом климате сосна была не столь изобильна. Большая часть остатков в очагах — можжевельник и терпентинное (или мастиковое) дерево[134], но это нельзя назвать идеальным топливом. Медленно растущий можжевельник имеет сучковатые, очень крепкие ветви и дает мало сухостоя, а значит, его трудно собрать в нужном количестве. Терпентинное дерево также горит хуже сосны и, кроме того, выделяет дурманящий дым. Вполне вероятно, что неандертальцы стали жечь такое дерево лишь после того, как закончились ограниченные в данной местности запасы сосны, а это позволяет предположить, что хотя бы иногда они жили в Абрик-дель-Пастор дольше, чем пару ночей.

В чем неандертальцы были особенно разборчивы, так это в том, какое дерево использовать в качестве дров. Там, где проводились соответствующие исследования, данные, полученные под микроскопом, как и небольшие размеры побегов и ветвей, указывают на то, что самым распространенным видом топлива является естественным образом упавшая или сухая древесина, а не свежесрубленный лес[135]. Ее легче собирать, она лучше горит — особенно если насыщена смолой, как сосна, — и особенно хорошо подходит для приготовления пищи. В лесах в их естественном состоянии присутствует обильный сухостой, так что в радиусе всего одного километра от стоянки неандертальцы могли насобирать достаточно топлива на несколько небольших костров и жечь их в течение полугода.

Это значит, что, пока они не оставались на более продолжительный срок, рубить свежую древесину не имело смысла; достаточно было ежедневно ходить за хворостом. Именно это мы и наблюдаем у охотников-собирателей, которые не делают запасов. С другой стороны, некоторые коренные народы, живущие в высоких широтах, в том числе атабаски и юпииты на Аляске и ительмены на Камчатке, забирают целиком сухие стоящие или недавно упавшие деревья, если случайно наткнутся на них во время прогулки или в пути[136]. В Абрик Романи неандертальцы принесли к очагу несколько крупных веток, а в уровне М перед скальным навесом, возможно, даже присутствуют следы некоего подобия поленницы. Как мы увидим в следующей главе, в уровнях N и Oa есть и целые стволы деревьев, только не совсем понятно, принесли ли их сюда в качестве дров или в каких-то иных целях.

Самое неожиданное топливо неандертальских очагов — уголь. Уже упоминавшийся в главе 8 в связи с наличием веских доказательств охоты на кроликов скальный навес Ле-Каналетт примечателен еще и тем, что неандертальцы сжигали там бурый уголь. Вряд ли это было связано с недостатком древесины в ледниковый период, поскольку самое большое количество угля содержится в очагах, датированных фазами, во время которых в данной местности росли такие теплолюбивые виды, как вяз, клен и грецкий орех. Возможно, это объясняется тем, что неандертальцы целенаправленно экспериментировали с ископаемым топливом. Бурый уголь нелегко разжечь, но, загораясь, он дает низкое, жаркое и ровное пламя; если добавить всего 500 г бурого угля к древесным углям, костер будет гореть гораздо дольше.

Но если уж на то пошло, как неандертальцы вообще обнаружили бурый уголь? Возможно, в поисках кремня на речных берегах просто обратили внимание на то, что было вынесено рекой. Ближайшие к Ле-Каналетт месторождения бурого угля находятся примерно на 10‒15 км севернее, в месте соединения ущелий двух глубоких рек, и весьма вероятно, что неандертальцы наткнулись на случайно оказавшиеся на поверхности конкреции[137]. Поскольку в конечном счете у бурого угля древесное происхождение, он сочетал в себе знакомые и все же удивительные свойства, побудившие их провести исследование и понять его практическую ценность. Самое интересное, что бурый уголь жгли в течение различных периодов заселения Ле-Каналетт, длившихся как минимум многие века, если не тысячелетия. Либо неандертальцы неоднократно открывали его для себя, либо существовала давняя традиция; как бы то ни было, их пребывание там сопровождалось торфяным ароматом его дыма.

Другой в изобилии имеющийся материал, обладающий подобным улучшающим огонь эффектом, — это кости. Хотя поджечь их нелегко и они быстро сгорают, кости удваивают время горения костра, что является огромным преимуществом в открытой тундре. Конечно, сгоревшие кости присутствуют на многих стоянках и кострищах, однако сложно определить, использовали ли их неандертальцы в качестве топлива. Иногда при детальном исследовании выясняется: то, что казалось сгоревшими костями, содержало также большое количество древесины, остатки которой определяются лишь посредством микроскопического или изотопного анализа.

С другой стороны, неандертальцы были вынуждены постоянно наблюдать за своими кострами, а поскольку (как мы увидим позже) отходы от разделки мяса они иногда сжигали, то, скорее всего, заметили, что кость способна заставить пламя гореть дольше.

Разжечь пламя надо уметь, но надо уметь и поддерживать огонь, особенно если учесть, что существует не один тип костров. В многочисленных сообществах охотников-собирателей огонь используется в самых разных целях: большие яркие костры под открытым небом для защиты, размещенные в углублениях костры-жаровни, небольшие костры для приготовления пищи, костры для окуривания шкур, очаги для утепления спальных помещений и даже дымокуры для отпугивания насекомых. Неандертальские памятники демонстрируют поразительно близкое соответствие с разнообразием этнографических данных. Самые маленькие кострища находятся на расстоянии всего 20‒30 см друг от друга, и зачастую кажется, что их разводили временно, возможно, на один день или даже для выполнения одной задачи. На некоторых стоянках, например в Абрик Романи, такие кострища представляют собой заметные круги из древесного угля и пепла, но в местах, сохранившихся не настолько хорошо, со временем они превратились в толстые слои древесного угля и пепла, перемешанные с крошечными фрагментами обгоревших костей и камня.

Но неандертальцы устраивали и большие, постоянные очаги. В Абрик Романи обнаружены внушительные «зоны горения» диаметром 1 м и более. Масса каменных и фаунистических остатков вокруг них указывает на то, что, скорее всего, они активно использовались в течение многих дней или даже недель.

Дело не только в размерах. Разнообразный цвет и состояние изученных мелких фрагментов костей из очагов указывают на процесс сжигания совершенно разной интенсивности. Какие-то очаги тлели при температуре ниже 300 °C, в других же температура пламени превышала 750 °C. Некоторые образцы с низкой температурой горения во многом напоминают известные по этнографическим данным костры для обогрева спальных пространств: они небольшие по размеру и расположены ближе к задней стене, чтобы тепло отражалось от камня и обеспечивало спящим неандертальцам комфорт.