Без вины виноватая

— Луна задремала, скоро подойдет, — разборчиво, чтоб услышали все, прошептала вернувшаяся Гермиона.

А ведь еще не так давно эта чрезмерная артикуляция вызывала раздражение. Теперь она ассоциировалась с девушкой, чье присутствие рядом превращало его, Драко Малфоя, в размякшее на солнце желе, в тупо лыбящегося идиота. Манера говорить была одной из мелочей, составляющих ее образ, и каждая такая деталь зажигала внутри по маленькому солнцу. Было откровенно плевать, как это выглядит для других. Драко не пытался отрицать, что присутствие Грейнджер так на него влияет. Он прекратил это через пару недель после того, как все началось. Зачем? Сначала увлечение Гермионой отвлекало от обиды на родителей, потом… поглотило с головой. Именно оно помогло пережить отъезд матери и смерть отца. Чем дальше, тем сложнее было представить, что он не всегда любил Грейнджер, что многие годы не испытывал к ней ничего. Нет, иногда он на нее злился, иногда ощущал толику интереса, как к необычной зверушке, и всегда унцию страха (Гермиона была маглой, а от своего страха перед этим видом он не избавился до сих пор), но эти всплески эмоций были скоротечными, когда они отступали, оставалось безразличие, приправленное снобистским презрением.

Сейчас Гермиона Грейнджер была для Драко всем (не приведи Мерлин ей об этом узнать, лекция о границах, индивидуальности и поиске своего места в жизни была бы обеспечена). Глупышка не понимала, что именно она заставляет его желать большего, стимулирует стать мужчиной, которому место рядом с ней, ну и тем, кто будет сдерживать ее внутреннего гриффиндорца. Нездоровая зависимость — фигня. Никогда Драко не чувствовал себя таким цельным. Еще недавно он, как здравомыслящий человек, реально взвесивший шанс на то, что девчонка, которую он обижал, согласится его спасти, считал, что жизнь окончена. А потом с ним произошла Грейнджер, перевернула его мир с ног на голову, и Драко ни о чем не жалел. Не то чтобы совсем ни о чем, все-таки внутри ныла незакрытая рана от смерти отца, отца, которого он оттолкнул, который так и не узнал, что в конечном счете сын благодарен ему за глупость, совершенную много лет назад, который не узнал, что сын его любит. А Снейп ведь предупреждал, что так будет, настаивал на разговоре с Люциусом. Снейп. Какого черта он забыл на этом континенте?! С некоторых пор настораживали даже его звонки, а тут целый визит.

— Так и чем обязаны? Неужели Британия наконец ушла под воду? — фыркнул он в лучших своих традициях.

— Драко, — на локте сомкнулась знакомая маленькая рука, и Малфой тотчас приготовился пошутить еще одну такую же неудачную шутку, только бы рука оставалась на месте. Тюфяк.

— Здесь все, как и ты, прекрасно понимают, что за бравадой твой муж скрывает беспокойство, — он просто ненавидел эту манеру Куинни облекать в слова потаенные мысли.

— Прости, — улыбнулась легиллимент, передавая ему с удовольствием сосущую большой палец малышку. — Севи действительно с важными новостями.

— Я бы хотел переговорить с вами, миссис Голдштейн-Ковальски, — начал крестный в манере, которую демонстрировали студенты у него на уроках, но никак не он сам.

— Зови меня Куинни, дорогой, — пожилая ведьма заглянула в черные глаза Снейпа и со всей своей непосредственностью зачастила:

.

— Нет, это не сработает, а это можем попробовать. Нет, я не поеду, у меня тут Луни и Драки с Герми. Просто переправь девочку сюда. Да, я понимаю, что их будет двое с мальчиком.

— Гестия? Джордж? — вклинилась в односторонний разговор Гермиона.

Снейп сухо кивнул, но Куинни пояснила:

— В бедняжке много злости, нужно ее подлечить раньше, чем она наделает беды.

— Вы не считаете, что девушке, хладнокровно обдумывающей убийства ровесников и младенца, если тот, то есть та, окажется ей родней, не стоит приближаться к этому младенцу?

Миссис Голдштейн-Ковальски широко улыбнулась Пандоре, ответившей вялой сонной улыбкой, и пропела:

— Дядя Севи не верит, что наша детка сумеет себя защитить, дядя Севи не верит, что нашу детку нельзя не любить, — а затем спокойно, как педагог на уроке, пояснила: — Решиться на убийство непросто, тебе ли не знать, милый. Гораздо бо́льшая проблема бедняжки, потерявшей сестру-близнеца, — суицидальные мысли, а малышка ее покорит, я уверена, к тому же буду рядом. Не нужно недооценивать меня, — от тени, промелькнувшей на лице этой удивительно позитивной пожилой дамы, пробрало до костей. Тень исчезла, как не было, когда она вернулась к ответам на невысказанные вслух вопросы: — Герми и Драко это пойдет на пользу, а его маме… Нет, Непреложный обет не обманешь, он связывает магию с магией. Сожалею.

— Что с мамой? — не сдержался Драко, но его вопрос потонул в потоке отборной брани минимум на трех языках в исполнении миссис Голдштейн-Ковальски (к чему привыкнуть было невозможно — не из уст рафинированной старушки).

— Влить бы его в глотки вашим так называемым судьям. Конечно я впущу тебя, но искать будешь сам. Дети тебе помогут.

Судьи? Снейпа вынудили выкроить несколько часов в своем плотном графике какие-то новые решения Визенгамота? Решения, заставившие Куинни вспомнить ругательства на родном языке покойного мужа, а так же французские и английские аналоги? В груди закололо неприятное предчувствие.

— Что там на этот раз придумали старые маразматики? — спросил он, глумливо растягивая слова. За ленцой на этот раз прятался дикий страх.

— Много чего, — сквозь зубы ответил Снейп, а затем неожиданно подал голос Маккиннон:

— Эти… люди сочли хорошей идеей подливать студентам Хогвартса зелье, подавляющее либидо. Начиная с третьего курса и до сдачи ЖАБА. — Драко задумался, чего же не хватает его голосу — он звучал знакомо, но как-то иначе, — а задумавшись, упустил возможность снисходительно фыркнуть что-то вроде «тебе-то какое дело?». — Они считают, что прием такого зелья поможет избежать ситуаций... ну, ситуаций как с Луной и другими девочками.

«И мальчиками», — мысленно добавил Малфой.

— ...и педагогам на постоянной основе, чтобы наверняка, — пробубнил Снейп, Драко не стал переспрашивать, шутит ли он.

— Что?! — вскрикнула Гермиона, но скосив глаза на задремавшую у него на руках Пандору, заговорила гораздо тише: — Это же какое-то средневековое невежество! Для гармоничного развития подросткам…

— Обойдемся без лекции, — Северус устало потер переносицу. — Если бы я одобрял это решение, не просил бы помощи.

— Мы можем помочь?

— Да. Миссис Голдштейн-Ковальски…

— Севи, я просила называть меня Куинни.

— Куинни отведет меня в библиотеку Мориса. Но у меня нет недели на поиски информации. Я отберу с десяток книг, вы просмотрите их и сделаете заметки, передадите с... Эрликом назад. Похожий эксперимент уже проводили. Здесь, в Штатах. Нужно найти литературу, описывающую реальные последствия. И гипотетические тоже. Нужно доказать, что таким образом будет потеряно целое поколение.

— Я напишу обоснование, опираясь на исследования биохимических процессов в организме тинейджеров...

— Нет, — вырвалось у Драко почти против воли, но раз сказал А, пришлось говорить и Б: — Нельзя брать за основу знания маглов…

Сейчас начнется… Малфой только надеялся, что супруге не изменит здравый смысл и она будет орать на него шепотом, чтобы не разбудить Пэн. Три, два, один...

— Если ты, закостенелый баран, то…

— Драко прав. Две третьих Визенгамота — старые чистокровные ублюдки, простите, дамы, — без тени раскаяния извинился Северус. — Все эти маги и ведьмы просто откажутся слушать, если речь зайдет об опыте простецов.

— Неужели они не понимают, что все мы должны пройти через подростковые увлечения, гормональные перестройки?!

От крика Пандора хныкнула, Куинни осторожно забрала ее и, напевая что-то мелодичное, унесла в комнату, где кимарила Луна, поманив Снейпа за собой. Драко повернулся к Гермионе.

— Даже ссылаясь на маглов, нужно упирать на то, что у нас этот период проходит сложнее, чем у них, — в ответ на гневный обвиняющий в предвзятости взгляд карих глаз он пояснил свою мысль шире: — Погладить их эго, намекая, что урон, который мы можем нанести друг другу, гораздо серьезнее, — можно было привести в пример обилие сдобренных любовным зельем подарков, которые Поттер получал на шестом курсе, но в голове всплыла история посвежее: — У нас вероятность натворить дел повыше. Вспомни, отворот…

— При чем здесь подростки?! Мы не знаем, кто запечатал его. Возможно, твоя тетка…

— Грейнджер, ты ведь понимаешь, что такая, как она, не стала бы размениваться на глупости. Смысл?

— Заставить нас с Роном страдать? — неуверенно пробормотала Гермиона.

«Нас с Роном» неприятно резануло ухо, ответ вышел грубее, чем планировалось:

— Не глупи. Не ее уровень. Беллу привлекали пытки и убийства. Тебя и Уизли вообще не должно существовать в ее картине мира!

— Это была не Молли! — вспыхнула Грейнджер в ответ.

Ссориться не хотелось, тем более при свидетелях.

— А я и не утверждаю, что это Молли, — примирительно бросил он. — У нас тут есть будущий этот… детектив, как в твоих… сериалах, как их? Процесуалах…

— Процедуралах, — маленькая всезнайка не могла его не поправить. Кажется, мир сохранен.

— Хочешь задачку, Эрлик? — у Драко даже получилось изобразить добродушие. — Смоделируем ситуацию. На юную волшебницу наложили заклинание, отвращающее ее от мальчика, который ей симпатичен. И не простое, а необратимое. Запечатанное смертью. То есть автор заклинания либо умер сразу после этого, либо лишил кого-то жизни, что многократно усилило заклинание. Среди подозреваемых ведьма-маньячка, мать большого семейства, совершившая одно убийство в пылу битвы, и смертельно раненая безнадежно влюбленная барышня.

— А зачем матери семейства такое делать? — с угрожающей интонацией поинтересовался Маккиннон, сверля Драко глазами.

— А почем мне знать, — Малфой легкомысленно пожал плечами, чувствуя себя под этим взглядом неуютно. — Может, личность девушки не устраивала.

— С чего бы…

— Мистер Маккиннон! — прикрикнул Снейп, выходя из спальни Луны. — Драко, нет времени на клоунаду! Потом обсудите…

— Погодите! — сквиб Эрлик перебил Северуса Снейпа, это само по себе казалось невероятным, но еще более невероятным было то, что Северус Снейп спустил ситуацию на тормозах. — Если нет других подозреваемых и других вводных, то скорее всего виновата умирающая девушка. А может, и не виновата: случайная мысль, случайное колдовство…

Что-то в его интонациях было необычным, Драко почти поймал проблеск узнавания, но, перехватив взгляд Гермионы, отвлекся.

— Слышишь, Грейнджер… — он самодовольно выгнул бровь.

— Не важно. Нужно пресечь…

— Я и пресеку. Мы пресечем, вы мне поможете, — бросил Снейп профессорским тоном. — Это можно было бы решить дистанционно, поговорить очно я хотел о другой инициативе членов Визенгамота и Кингсли, — он пристально посмотрел в глаза Драко, и тот почувствовал, как встали дыбом волосы на загривке. Что еще? Что заставило занятого по самую макушку Северуса пересечь океан, если на фоне этого чертово зелье, снижающее либидо, — мелочь?