Этайн, дочь Хранительницы

* * *

Серая кобылка задирала голову, отводила уши назад, пыталась пятиться. Ее гнедая товарка переступала ногами и тревожно пофыркивала. Гвен с трудом удерживала лошадей, увещевала их, успокаивала.

А Танька растерянно стояла шагах в двадцати. Подойти ближе она опасалась. Вдруг лошади ведут себя так из-за нее?

Отношения с лошадьми складывались у Таньки неплохо. Чаще всего те никак не выделяли ни ее саму, ни маму среди людей. Маме, однако, попадались и такие, что отчаянно ее пугались: должно быть, чувствовали в сиде что-то непривычное, нечеловеческое. Конечно, уж эти-то две лошадки вряд ли были из пугливых. Сколько уже времени ехала Танька в этом фургоне, и до сих пор как-то всё обходилось без неприятностей. Но каких только странных вещей не бывает на свете!

Вскоре Робин закончил возиться с колесом, распрямился.

— Ну, что там? — повернувшись к нему, крикнула Гвен.

— Да в порядке всё, — пробурчал тот в ответ. — Вот говорил же я: незачем до утра ждать!

Гвен пожала плечами. Видно было, что она чем-то недовольна и обеспокоена. Ее настроение, похоже, почувствовали и лошади: серая, вроде бы уже почти успокоившаяся, вновь задрала голову и фыркнула, а гнедая громко стукнула копытом.

Подоспевший Робин с ходу поймал серую лошадь за уздечку. Крикнул Гвен:

— Я сам попробую. Давай сюда вожжи! — и тут же что-то зашептал чуть ли не в самое лошадиное ухо.

Как ни странно, Робина лошади послушались, быстро успокоились. А Гвен тотчас же поспешила к Таньке.

— Ну всё, пойдемте... — заговорила она торопливо, тяжело дыша.

— Простите меня, госпожа Гвен! — перебив, сразу же повинилась Танька. — Лошадок вот всполошила — я не хотела, правда! — и, не удержавшись, восхищенно добавила: — Робин-то какой молодец!

— Так Робин с лошадьми с малолетства ладит, — отдышавшись, откликнулась Гвен. — А если кто начнет рассказывать, будто он им по ночам гривы путает, — плюньте тому в глаза! Делать ему нечего, что ли?

От извинений Гвен отмахнулась. Проворчала:

— Мало ли чего они испугались: может, и не вас вовсе. Не думайте вы об этом, леди! Да серая наша вообще такая: без коновязи только и смотрит, куда бы уйти... — Гвен вдруг запнулась. — Ладно, бог с этим со всем, леди! Идемте вниз!

— Туда? — Танька с опаской посмотрела в сторону пропасти. Очень уж мрачно выглядывали там из густого тумана темно-серые скалы, похожие на обломанные старческие зубы.

— Да там тропинка есть, — улыбнулась Гвен. — Ну, дюжину лет назад была точно.

— А лошади как? — недоуменно спросила Танька. — Тоже по тропинке?

— А их Робин вниз другой дорогой сведет, — объяснила Гвен. — Правда, съезд тут очень крутой, нехороший. Так что придется нам пешком идти, а то лошадям тяжело. Если повозка накатится на них сзади — беда выйдет!

* * *

Спускаться в ущелье оказалось совсем несложно: тропа была хотя и неширокой, но крепкой, не осыпалась под ногами. Похоже, по ней часто перегоняли скот: окрестная трава была выщипана, а на пути то и дело попадались темные катышки овечьего помета. Но сейчас по тропе цепочкой спускались пятеро людей — ну, или четверо людей и одна сида, как уж считать. Танька шла третьей, после Гвен и господина Эрка. Пожалуй, тот был единственным, кому переход давался с трудом: он останавливался перед каждой неровностью, перед каждой естественной ступенькой. Немного постояв, господин Эрк делал шаг, всякий раз медленно и осторожно, должно быть, боясь оступиться. Выручала Гвен: в это время она заботливо придерживала его за руку, как маленького ребенка.

Конечно, остальным тоже приходилось идти не спеша, однако не роптал никто. Между тем солнце поднималось всё выше и выше, грело всё сильнее и сильнее. К тому времени, как они закончили спуск, туман почти исчез, и лишь последние его клочки остались белеть в тени скал. Однако трава на дне ущелья все равно оказалась мокрой, и низ платья у Таньки быстро отяжелел, напитавшись росой.

Дальше шли по старой колее, едва заметной среди низкой, основательно выщипанной скотом травы. Вокруг виднелись многочисленные следы раздвоенных копыт: и маленьких овечьих, и больших коровьих. Легкий ветерок доносил до Таньки мычание недалекого стада и запах свежего навоза. А где-то впереди раздавались стук копыт, позвякивание железа и лошадиное фырканье. Эти звуки вовсе не тревожили Таньку. Наоборот, она радовалась: должно быть, это Робин уже едет им навстречу!

Неожиданно Гвен остановилась, потом вдруг обернулась. Приложила палец к губам:

— Тс-с!..

Господин Эрк приложил ладонь к уху и тоже замер. Ойкнула, налетев на Таньку сзади, Санни.

— Тс-с! — тут же запоздалым эхом откликнулась Орли.

Между тем лошади явно приближались. Ну да, две, как и должно быть... И вдруг Танькой овладела тревога. В слышавшемся впереди перестуке копыт чудилось что-то неправильное, подозрительное. А самое главное: не было скрипа колес, словно бы Робин выпряг лошадей и пустился дальше в путь верхом.

— Может, кто из местных, Гвеног? — шепнул Эрк.

— У коней железо на копытах, — чуть качнув головой, тоже шепотом ответила Гвен. Эрк мрачно поморщился, вопросительно глянул на жену. Та кивнула ему в ответ. Потом посмотрела на Таньку. А затем ровным, спокойным голосом промолвила:

— Так, девочки! Давайте-ка прогуляемся вон туда!

* * *

Чего не ожидала Танька увидеть в этом ущелье, так это дверь в скальной стене. Однако дверь была — деревянная, потемневшая от времени, покрытая серыми шершавыми пятнами лишайников.

— Идемте сюда! — распорядилась Гвен. — Быстрее!

И потянула за скобу.

Дверь, с виду казавшаяся тяжеленной, подалась на удивление легко. Открылся широкий каменный коридор. Стены его оказались буровато-серыми и очень неровными, словно какой-то неведомый могучий великан грубо прорубил ход в толще скалы огромным топором.

— Ну, смелее! — поторопила Гвен, пропуская господина Эрка вперед.

Всё еще недоумевая, Танька покорно шагнула внутрь. За ней последовали и остальные. А потом Гвен, оказавшаяся теперь позади всех, затворила дверь за собой.

Сразу потемнело. Сиде, впрочем, оставшегося света хватало даже для того, чтобы различать цвета. А вот остальным, похоже, пришлось куда хуже. Господин Эрк недовольно вздохнул, потом сделал пару шагов в сторону, нашарил рукой стену и успокоенно замер. Санни и Орли, стоявшие позади, принялись тревожно перешептываться. А Гвен, едва лишь закрыв дверь, прильнула к щели между досками.

Происходившее Танька понимала плохо. Ясно было, что это не шутка, не каверза, не розыгрыш. А еще — что они сейчас от кого-то прячутся. Но от кого? Что именно так насторожило Гвен, что заставило ее искать убежища? И что теперь будет с Робином, так и оставшимся при фургоне?

Некоторое время она молча размышляла — пыталась сама найти ответы хотя бы на некоторые из этих вопросов. Потом все-таки решилась, спросила:

— Что случилось, госпожа Гвен?

Танькин голос прозвучал вдруг неожиданно громко: должно быть, усилился стенами подземелья. Гвен вздрогнула, резко повернулась.

— Тс-с... Дайте послушать, леди!

Воцарилась тишина. А потом Танька разобрала доносящийся снаружи уже знакомый звук копыт — спокойный, неторопливый, уверенный. Иногда копыто, видимо, попадало на камень, и тогда в цокоте появлялся звонкий металлический отзвук.

— Там враги? — шепнула вдруг Санни.

Гвен замялась.

— Кто их знает. Но кони у них точно боевые. А кто здесь на таких поедет?

— Береженого бог бережет, — задумчиво пробормотал вдруг господин Эрк.

— Я тоже послушаю, можно? — снова подала голос Санни. — Если это отец...

— Спешиваются! — свистящим шепотом перебила ее Гвен. — Быстро все вглубь пещеры!

Орли чуть подалась вперед и тут же остановилась.

— Не вижу ничего... — недовольно прошептала она себе под нос. А остальные не двинулись с места. Санни растерянно посмотрела куда-то в сторону, на совершенно непримечательную буровато-серую скальную стену. Господин Эрк потрогал ногой валявшийся перед ним камень и тихо вздохнул. А сама Гвен так и не отрывалась от щели в двери, всё смотрела и смотрела в нее. Танька отчетливо слышала ее дыхание — частое, напряженное, неровное.

— Уходите скорее, — настойчиво повторила Гвен. — Они идут сюда!

На миг Танька замерла в растерянности. Оставаться на месте было страшно. Уходить — нельзя, что бы ни говорила сейчас Гвен. Нельзя, потому что ее друзья сейчас беспомощно топтались на месте, не в силах разглядеть путь.

Решение родилось быстро. Надежда была, конечно же, только на нее, на сиду, видящую в темноте. И, осознав это, Танька шагнула вперед.

— Давайте руку, господин Эрк! Ну же!

Тот вдруг покорно, точно послушный ребенок, ухватился за поданную ладонь. А Танька, преисполнившись решимости, позвала громким шепотом:

— Орли, Санни, госпожа Гвен, идите к нам: тут ровно, не бойтесь!

Держась за руки и растянувшись цепочкой, они двигались по подземной галерее, всё больше и больше удаляясь от двери. Вскоре галерея сильно расширилась, и теперь ее свод, на самом деле много выше человеческого роста, казался совсем низким. Становилось всё темнее. Где-то неподалеку журчала вода и раздавался плеск падающих капель. Иногда на пути встречались ниши и отнорки, из некоторых из них тянуло странно знакомым кисловатым запахом. Танька не останавливалась, медленно, но решительно вела друзей самым широким коридором.

— Сыром пахнет, — шепнула вдруг Санни.

— Ага, — откликнулась Гвен. — Это сыр и есть. Здесь его хранят. Всё, давайте постоим!

Остановились все-таки не сразу, прошли еще с десяток шагов. Втиснулись в удачно замеченную Танькой широкую нишу.

— А тут сыра нет, — сказала вдруг Орли, и в ее голосе Танька почувствовала сожаление. Да она и сама, по правде сказать, вовсю глотала слюнки. Вот только сыр этот был чужим, а брать чужое, как известно, — дело последнее.

— Зачем хранить сыр в пещере? — не утерпев, произнесла Танька вслух. Конец фразы, «зачем дразнить случайных прохожих», она все-таки сумела удержать при себе.

— Он здесь дозревает, становится твердым. — тут же откликнулась Гвен. — А потом жители Чедера, здешней деревни, везут его в Бат на рынок.

— Чедер... — задумчиво повторила Танька. — Какое странное название! Интересно, кто здесь живет?

— Англы, — ответила Гвен. — Такие же северяне, как и в Суэйнсуике. До них жили саксы, а еще раньше — бритты. Сначала саксы научились делать сыр от своих бриттских рабов, а потом... Говорят, кто-то из саксов все-таки остался в Чедере, не уехал.

— Я помню этот сыр, — снова подала голос Санни. — Его мама любит... любила.

— Любит, — твердо поправила Гвен. — Не думайте о плохом!

Санни не ответила, лишь чуточку наклонила голову. Остальные тоже притихли. Снова Танька слышала только шум воды, плеск капель и дыхание друзей. Звуки отражались от стен, многократно усиливались, и казалось, что где-то неподалеку течет самая настоящая река.

На мгновение в нише вдруг посветлело — и тут же снаружи раздался звук тяжелого удара. Гвен вздрогнула.

— Что там? — шепнул господин Эрк.

— Я сейчас гляну, — откликнулась Танька.

Сначала в большом коридоре было темно. Потом опять посветлело — но теперь совсем чуточку. Свет был красноватый, неровный, мерцающий. Вдруг потянуло копотью. Послышались шаги — далекие, тихие, но явно приближавшиеся. Воображение вдруг нарисовало Таньке бредущих по пещере гномов — низеньких, широкоплечих, бородатых. Усилием воли сида отогнала этот образ: ну какие тут могут быть гномы! А потом она разобрала голоса: обычные человеческие, мужские. Говорили на непонятном языке — вроде бы на англском.