Этайн, дочь Хранительницы

Глава 39. Беорн-горемыка

Деревьев после Тави и в самом деле стало побольше. В седловинах между холмами теперь по пути то и дело попадались густые ясеневые рощи. Сами холмы, однако, по-прежнему оставались безлесными. И все-таки здешняя местность выглядела уже не так уныло, как оставшиеся позади бескрайние болота. Правда, настроение у Таньки все равно было подавленным. Состояние Робина ее очень беспокоило.

Робин теперь отлеживался в фургоне, уступив вожжи Гвен. Укрывшись сразу двумя шерстяными пледами, он бо́льшую часть времени лежал неподвижно — то ли спал, то ли дремал — и лишь во время приступов кашля приподнимался на ложе. Кашель у Робина по-прежнему был нехороший — сухой, лающий.

А фургон, трясясь на ухабах, быстро двигался всё дальше и дальше на запад. Гвен как могла торопила лошадей: нужно было непременно успеть добраться до Кер-Тамара засветло, иначе пришлось бы ночевать перед запертыми городскими воротами. Не очень-то приятный исход: предстоявшая ночь, судя по ясному небу, обещала быть холодной, а по щелястому фургону всё время гуляли сквозняки.

Когда дорога становилась попроще — без луж, без гатей, без развилок, — вожжи ненадолго перехватывала Орли. Во время одной из таких передышек Гвен отыскала свои запасы лечебных трав, и потом Санни с Танькой долго копались в них — правда, все надписи пришлось разбирать сиде. Мало того, что в фургоне по человеческим меркам было очень темно, так еще и мешочки оказались подписанными огамом: должно быть, тра́вы Гвен раздобыла у какого-то друида-ирландца. А Санни, хотя и неплохо научилась говорить по-гаэльски, огама почти не знала.

В запасах Гвен и правда нашлось кое-что нужное для грудного отвара. Сразу же отыскалась мать-и-мачеха, потом к ней добавилась еще и душица — а вот ни алтея, ни даже самой обычной мяты не оказалось. Но Танька радовалась и тому, что было. Пусть возможности приготовить отвар сейчас и не было, с запасом целебных трав она все равно чувствовала себя увереннее — как воин, обзаведшийся новым оружием взамен сломанного в бою.

* * *

Кер-Тамар оказался маленьким уютным городком, примостившимся на другой стороне глубокой извилистой речной долины. Еще издали Танька углядела белые стены и зеленые крыши домов, острый шпиль собора, циферблат часов на высокой башне — всё это так напоминало родной Кер-Сиди! А уж когда впереди показался широкий каменный мост, она и вовсе радостно заулыбалась: выходит, не придется перебираться через реку вброд.

Гвен, однако, почему-то хмурилась.

— Не узнаю́ я этих мест, — бормотала она недовольно. — Совсем всё иначе. Одни лишь утесы прежними и остались.

Была ли Гвен права, Танька судить не бралась: прежде она в этих краях никогда не бывала. Однако новостроек в Кер-Тамаре и в самом деле оказалось много. А на кованых воротах здешнего собора, тоже явно недавно построенного, красовалась клеймо старого Лорна ап Данхэма, знаменитого диведского кузнеца, в свое время немало помогавшего маме. Как же обрадовал Таньку этот неожиданный привет из дома!

Вдвоем с Гвен они долго бродили по Кер-Тамару: разыскивали дом госпожи Баналлан верх Марх — так звали мать лицедейки Дероуэн. Танька надеялась заодно найти на рынке лечебные зелья — в сущности, для того-то она и упросила Гвен взять ее с собой. Однако всё пошло не так. И рыночная площадь оказалась пустой, и нужный дом никак не находился: даже улицу — и ту Гвен едва узнала. Сколько ни спрашивали они у окрестных жителей, никто никакой Баналлан не знал. «Всё какие-то северяне попадаются, старожилов совсем не осталось», — тихо сокрушалась Гвен после каждого такого разговора. Наконец почтенного вида старик, коверкая камбрийские слова не по-северному, а по-местному, сообщил им, что Баналлан давно перебралась к дочери «за залив». Оставалось только вздохнуть и развести руками.

Зато заезжий дом, к радости Гвен, нашелся на прежнем месте, и хозяин в нем тоже был прежний, их с Эрком добрый знакомый. Там и остановились.

* * *

За Парреттом Эмлин решила держаться римской дороги. Разминуться с Этайн среди думнонских болот было сложно: по сути, тут только один хороший путь и был. И все-таки беспокойство не покидало ее до самого Кер-Уска. Слухи о здешних краях ходили разные, и если в пикси, в этих странных думнонских фэйри, Эмлин особо не верила, то к рассказам о разбойниках она относилась серьезно. А разбойников местные вспоминали то и дело. Чего стоил один только Красный Рин, нет-нет да и заявлявшийся со своей шайкой в приграничные деревни! Но от того хотя бы можно было откупиться, да и Добрый Малый с ним вроде бы приятельствовал. Куда более опасными казались будто бы до сих пор прятавшиеся среди думнонских болот саксы: по слухам, те не просто грабили путников, а еще и мстили бриттам за свои разоренные селения. Тут уж надежда была только на быстрых лошадей да на доброе оружие.

Кер-Уск встретил скрибонов новыми слухами. На городском рынке вовсю рассказывали новость о недавней стычке пришлых сидов со здешними пикси: будто бы одни схватились с другими прямо в заезжем доме. Рассказывали на разные лады: кто говорил, что пикси изгнали пришельцев на восток, к саксам, кто, наоборот, приписывал победу сидам. И удивительное дело: среди рассказчиков, в том числе и среди думнонцев-старожилов, у сидов нашлось немало сторонников.

Новость была, конечно, странной. Более того, неправдоподобной. И все-таки ее следовало проверить: дыма без огня, как известно, не бывает. Пришлось отправить Кея в заезжий дом — на разведку.

Вернулся тот довольно быстро — и немедленно обрушил на Эмлин целую гору новостей, ничуть не менее удивительных. Выходило, что в заезжий дом не далее как вчера поутру пожаловал с визитом сам король пикси — правда, как уверяла здешняя кухарка Керра, король был ненастоящий. Кем он был на самом деле, ни Кею, ни Эмлин понять так и не удалось. Зато в фэйри, изгнавших «короля» из заезжего дома, коротышке-подменыше и рыжей длинноухой сиде, по словам Керры, толковой лекарке и вообще колдунье каких поискать, легко узнавались мим — приятель Робина — и леди Этайн. Увы, скрибоны опять опоздали: фэйри покинули город еще на рассвете.

* * *

В детстве Санни даже помыслить себе не могла, что когда-нибудь станет студенткой Университета. Хотя грамоте родители ее выучили — а попробуй не выучи, не выполни королевского указа, каким бы вздорным он ни был! — все-таки дочери королевского наместника прочили совсем иную судьбу. К тому же слухи про Университет, долетавшие в имение Кудды, были странными и даже пугающими. Рассказывали, что «мэтры» — так называли университетских служителей — не почитали ни асов, ни ванов, ни даже непонятного распятого бога христиан; что они только и знали, что творили черную ворожбу, насылая на честной люд хвори и прочие невзгоды. Старый Эльфтрит, годи, живший при капище Тонара, и вовсе считал мэтров прислужниками злобных великанов-турсов. Мудрено ли, что матушка и нянюшка провожали Санни в Кер-Сиди со слезами! Да и отец и старшие братья тоже не радовались. Один только Кинхельм, младший брат, набравшийся при королевском дворе новых обычаев, тихонько подмигивал ей украдкой: не робей, мол, сестрица!

Кинхельм не ошибся: в Университете и в самом деле оказалось совсем не страшно. И хотя Санни поначалу тосковала по дому и лишь очень смутно понимала, зачем нужно изучать все эти травы, пташек и букашек, училась она все-таки добросовестно. Мало-помалу она втянулась в занятия, а уж когда мэтресса Анна Ивановна начала обучить «двоечку» травному ведовству, так и вовсе их полюбила.

И теперь, когда Робин нуждался в лечении, Санни чувствовала: ее знания нужны как никогда! И не просто чувствовала: слушая хрипы и кашель больного, она все больше уверялась в необходимости действовать. Вот выяснилось, что у Гвен нет ни мяты, ни алтея, нужных для грудного отвара, — так неужели же Санни не сможет отыскать их на окрестных лужайках? Вскоре, правда, она вспомнила: мята-то давно уже отцвела, все сроки ее сбора миновали. Однако рук Санни не опустила все равно. Сообразила: уж мяту-то можно на худой конец раздобыть и на кухне. Зато алтейный корень как раз осенью и собирают! Загоревшись этой мыслью, она даже позабыла, что алтей — растение морских побережий, что искать его в далеком от моря Кер-Тамаре почти бесполезно.

Идти на поиски алтея в одиночку Санни все-таки побаивалась: недавние злоключения Танни в деревне были еще памятны. Но и отвлекать подруг от хлопот вокруг Робина она не хотела. Подумав, она решилась попросить помощи у Гвен: та вроде бы была посвободнее и, как бы то ни было, все-таки знала здешние места.

К предложению поискать целебную траву Гвен отнеслась с сомнением, однако настойчивым просьбам все-таки уступила — правда, поставила ей три условия: далеко от заезжего дома не отходить, голову под платком не прятать и лишний раз рта не открывать. Кер-Тамар был городом бриттским, саксов здесь не просто не любили — ненавидели.

Так что на улицу выбрались они далеко не сразу: бог весть сколько времени ушло на приведение в порядок изрядно растрепавшегося за дорогу парика. Зато порыжевшая Санни, к тому же одевшаяся в одолженное у Орли платье, стала вылитой ирландкой. И вскоре в этом пришлось убедиться: проходивший мимо монах обратился к ней на гаэльском языке: спросил дорогу к какому-то торговцу.

Конечно, ни дороги, ни самого торговца Санни не знала — так что честно сказала в ответ, что она нездешняя. Ответила она, разумеется, тоже по-гаэльски, причем вполне бойко. Однако монах вдруг насторожился, нахмурился. А потом спросил вдруг на напевном мунстерском наречии:

— А откуда ты родом, милая девушка?

Сначала Санни даже растерялась. Про родину Орли, Иннишкарру, она, конечно, слышала много, но выдавать себя за ее уроженку не осмелилась бы ни за что. Монах, судя по всему, был мало того что ирландцем, так еще и мунстерцем: мог сам и в Корки бывать, и даже в Иннишкарре. Да и насчет правильности своего гаэльского она тоже особо не заблуждалась. Так что оставалось, в общем-то, лишь одно: сказать правду — а там уж будь что будет.

— Я саксонка из Мерсии, батюшка, — смиренно промолвила она и тут же торопливо, не давая монаху опомниться, добавила: — А муж мой из камбрийских О'Кашинов. Его родители приплыли из Мунстера, из-под Корки.

Услышав такое, монах опешил. Изумленно посмотрев на Санни, он вдруг поспешно перекрестил ее и быстро, не оглядываясь, зашагал прочь. А она, проводив его взглядом, посмотрела на оробевшую Гвен и, пряча так и не отступивший до конца страх, победно улыбнулась.

Потом они вдвоем долго бродили по окрестностям, даже спустились в долину к бурному стремительному Тамару и изучили кусок берега вдоль и поперек. Увы, отыскать алтей так и не удалось, пришлось возвращаться ни с чем. Взбираясь по крутой тропинке, Санни мысленно проклинала себя за потерянное впустую время. Видимо, что-то вырвалось у нее и вслух, потому что наверху она поймала на себе укоризненный взгляд Гвен.

— Не говори по-саксонски, — тихо шепнула та. — Мало ли кто здесь бродит!

Санни испуганно огляделась по сторонам. Возле городской стены, куда вывела их тропа, было безлюдно. Лишь в отдалении, возле самого моста, она увидела нескольких путников, неторопливо шедших в сторону городских ворот, да из круглого, похожего на огромный гриб, сарайчика доносились удары кузнечного молота. Облегченно вздохнув, Санни стала успокаиваться.