Этайн, дочь Хранительницы

— Ну... — протянула Танька в ответ. Она бы и рада была ответить, но картина произошедшего никак не складывалась у нее в голове.

— Да что у вас хоть случилось-то? — спросила она осторожно.

— Да так... — Орли пожала плечами. — Мы с Эрком сначала лошадь ловили, а потом Санни с мальчонкой повстречали. Санни нам всё и рассказала. Ну я сразу сюда... Как раз вовремя и поспела: только дух перевела, а тут и она выходит! Ну, я выдержала паузу, да и...

— Что?!

Вот уж меньше всего Танька ожидала услышать в гаэльской скороговорке Орли латинские слова, да еще и такие мудреные, от которых веяло великими ораторами Рима — Цицероном, Сенекой Старшим, Марком Порцием Латроном!

— Ну, пауза — так у лицедеев называется молчание, — охотно пояснила Орли. — Это мне Гвен еще у саксов растолковала — когда я училась немую представлять, — и добавила, внезапно потупившись: — У меня-то во всем представлении одни только паузы и были...

Неожиданно для себя Танька улыбнулась. Мунстерская оказалась неисправима — и это было здорово!

А Орли сразу же приободрилась — не иначе, разглядела ее улыбку. И затараторила дальше:

— Ну вот. Ведьма на меня коршуном как налетит — а я ей в ответ и говорю: мол, мне от тебя ничего не надо, ты лучше Робину помогай! По-бриттски сказала — чисто, нигде не сбилась! А та...

Танька слушала подругу уже вполуха. Что было дальше, она знала и так: самое главное видела своими глазами, а что не видела — о том догадывалась. Думалось сейчас совсем о другом. Какое же все-таки средство вспомнила Мэйрион? Куда, к кому собралась она отвезти Робина? А потом в голову прокралась совсем уж нехорошая, трусливая мысль: а может, лучше и не тревожить его больше, не мучить дорогами, а просто довести до дома — и будь что будет?..

Мысль эта, конечно, не годилась никуда: еще не хватало сдаваться раньше времени! Чтобы отвлечься от нее, Танька поискала глазами громадину-пса. Тот нашелся сразу: лежал, свернувшись, прямо на тропинке, выбрав место посуше. В отличие от Орли, которая так и сидела на траве — хорошо хоть не в луже!

И тут Танька спохватилась. Охнула:

— С ума сошла, мунстерская, на мокром сидеть? Ты же всё себе застудишь!

В ответ Орли только отмахнулась:

— Да что нам с тобой терять? Все равно вымокли насквозь.

— Я сида, мне ничего не сделается, — покачала головой Танька. — А вот ты...

И, не договорив, вдруг охнула. Санни, Беорн, господин Эрк — они же так и сидят под деревом — наверняка тоже промокшие с ног до головы!

Воскликнула:

— Обожди здесь!

И сорвалась с места.

В несколько шагов Танька добежала до лесенки. Взлетела по ней на облучок. И чуть не врезалась в Гвен — та сидела, завернувшись в плед, на месте возницы.

Гвен ойкнула, испуганно повернулась.

— Вы, леди?

Танька кивнула. Показала на полог:

— Я туда.

Гвен вдруг вздохнула, покачала головой.

— Не надо бы вам к ней, леди...

От неожиданности Танька опешила. А опомнившись, сразу же торопливо пояснила:

— Госпожа Гвен, я вот что подумала... Девочки, Беорн, господин Эрк — они же вымокли совсем, простудятся. Надо госпожу Мэйрион просить, чтобы их в дом пустила. Там все-таки потеплее.

— Мэйрион только-только успокоилась, — снова покачала головой Гвен. — А вас увидит... Как бы она опять куролесить не начала.

Увы, это было резонно. Растерявшись, Танька грустно пробормотала:

— Так что же делать-то?

На мгновение Гвен задумалась. Потом вдруг предложила:

— А давайте я с ней сама поговорю, — и, не дожидаясь ответа, поднялась.

Вернулась Гвен быстро. Кивнула:

— Согласилась. Я даже и не надеялась, по правде сказать.

— А Робин как? — тут же спросила Танька.

— Вроде так же, — пожала плечами Гвен и, чуть помолчав, призналась: — Да я толком ничего и не увидела. Мэйрион там какой-то обряд затеяла — без жертвы, но все равно... А я ведь христианка, — и она вдруг поежилась, то ли от холода, то ли от отвращения.

* * *

— Ты что, Этнин! Чтобы я к Мэйрион в дом на ночлег — да по доброй воле? — Орли фыркнула, помотала головой.

Танька вздохнула.

— А тут мерзнуть — лучше?

— Лучше! — решительно согласилась Орли. — А уж мальчонку туда вести́ точно незачем! К ведьме в дом — шутка ли!

— Ну и что в этом такого? — принялась убеждать Танька. — Если ее зелья не трогать — ничего дурного не случится. Это я тебе как ведьма говорю. И как сида, между прочим.

— Брось, Этнин, — отозвалась Орли. — Уж мы-то с тобой друг друга знаем. Ты, конечно, и ведьма, и сида, да только... — она замолчала, помялась. — Ты-то дурного никому делать не станешь, а вот такие, как она... Да мало ли какое заклятие она могла наложить на свой дом! И жильцы у нее там небось такие прячутся, что лучше вслух и не поминать.

Наверное, так бы ничем этот разговор и закончился, если бы не подоспела Гвен.

— А если мальчик простудится и сляжет? — сразу же вмешалась она. — Вот так, как Робин? Лучше будет? А у Мэйрион в доме все-таки очаг есть. Да и... — тут Гвен вдруг улыбнулась. — Я когда-нибудь расскажу, в каких местах мы в свое время ночевали — куда до них дому Мэйрион!

Нехотя Орли поднялась.

— Я отведу их, — пробурчала она хмуро. Чувствовалось, что сомнения так ее и не покинули.

— Давайте я, — вызвалась Танька. — Мне фонаря не надо.

Гвен задумчиво посмотрела на нее, а потом кивнула и тихо проговорила, отчего-то смутившись:

— Спасибо, леди.

Танька отчаянно торопилась. Весь путь до ясеня она пролетела бегом, перепрыгивая через камни и рытвины. В голове крутилась одна лишь мысль: только бы Орли за это время не передумала! А потом стало не до выдуманных опасений: обнаружилась настоящая неприятность. Нога у Беорна все-таки растревожилась, да так, что он не мог ступить и шагу. Санни успокаивала его, нашептывала что-то по-саксонски, а сама растерянно и испуганно смотрела на распухшую лодыжку, явно не зная, что предпринять. Господин Эрк, хотя и пытался улыбаться, тоже выглядел обеспокоенным. И, кажется, все трое очень обрадовались Танькиному появлению.

Первым делом Танька сообщила друзьям хорошие новости — рассказала, что Мэйрион все-таки взялась спасать Робина и что нашлось место для ночлега. О том, что место это — дом Мэйрион, она на всякий случай предпочла умолчать. И уж тем более Танька не стала делиться своими опасениями — да она и от себя-то их старательно отгоняла.

Уговаривать Санни и господина Эрка перебираться в тепло не пришлось. Господин Эрк, кажется, немного насторожился, однако ничего не сказал, лишь задумчиво кивнул. Зато Санни сразу же оживилась и принялась собирать Беорна в дорогу, укутывать его в оставленный Орли плед.

О том, чтобы Беорн шел сам, конечно, не было и речи. Припомнив отцовские рассказы, Танька попыталась было сцепить с Санни руки в замок и посадить на них мальчика, как на стул. Но ничего хорошего из этой затеи не получилось: Санни плохо видела дорогу, несколько раз споткнулась и в конце концов чуть не упала. Пришлось пересадить Беорна на плечи. Так, сменяя друг друга, Танька и Санни и несли его до фургона. Господин Эрк, освещавший тропинку фонарем, поначалу едва поспевал за ними — пока девушки не спохватились и не пропустили его вперед.

Возле фургона Беорна сразу подхватила на руки Гвен. А Танька, передав ей тяжеленного ребенка, облегченно перевела дух и лишь чуть погодя спохватилась, удивившись собственному спокойствию. Вроде бы совсем недавно она чуть ли не рыдала, отдавая Беорна Санни, — а сейчас всю обратную дорогу то и дело безропотно позволяла себя подменять. Потом в голову пришла догадка, в чем дело: Беорн ведь больше не плакал! Сделалось вдруг не по себе. Неужели ее безрассудная любовь к детям оказалась всего лишь ответом на их плач, сплошными безусловными рефлексами?

Бог весть до чего бы еще Танька додумалась-доразмышлялась, в чем бы еще себя обвинила, но времени на это у нее, по счастью, не нашлось. С неба опять стали обрываться мелкие капельки дождя, и пришлось поторопиться. К Танькиной радости, уговаривать отправиться в дом к Мэйрион никого не понадобилось. Санни — та и вовсе уходила от фургона с облегчением. Орли, правда, всю дорогу брела с понурым видом — однако не проронила ни слова.

Дом встретил их серым морщинистым лицом каменной стены, угрюмо выглядывавшим из-под скособоченного колпака соломенной крыши. Шедший первым господин Эрк остановился возле двери, чуть повозился с ней, потом толкнул — и обе створки вдруг разом распахнулись внутрь. Теперь темный провал входа стал походить на беззубый старческий рот, раскрывшийся то ли в широком зевке, то ли в немом крике. На миг Таньке сделалось не по себе, но уж ей показывать робость точно не полагалось. С усилием улыбнувшись, она миновала остановившегося у входа господина Эрка и решительно шагнула в дверной проем.

Внутри, конечно, оказалось так же холодно, как и на улице, да еще и темно даже по сидовским меркам: стены были без окон. Пахло сушеными травами — Танька сразу распознала резкий запах валерианы и пряный аромат душицы. Неожиданно вспомнилась мэтресса Анна Ивановна: похожий травяной дух стоял в ее кабинете. Вот только у Анны Ивановны всегда было тепло и уютно, а здесь по дому гулял ледяной сквозняк.

Следом за Танькой в дом сразу же устремилась Орли. Потом туда вошел господин Эрк, и от его фонаря сразу сделалось намного светлее. Теперь Танька смогла наконец рассмотреть помещение.

Обстановка в доме Мэйрион оказалась на удивление скромной: грубо оштукатуренные каменные стены, земляной пол и почти никакой мебели. Не было ни стола, ни стульев, лишь по бокам от входа стояли две длинные деревянные скамейки. Большой кусок стены скрывался за красной матерчатой занавеской: видимо, там находились лежанки, а может быть — и полки с лекарственными снадобьями. Посередине комнаты возвышался сложенный из крупных угловатых камней очаг, над котором на толстой цепи висел черный от копоти котел. Возле очага прямо на земле стояла остальная посуда — начищенный до блеска медный кувшин, пара расписных деревянных мисок да еще громоздкая глиняная кружка с торчавшей из нее оловянной ложкой. И не было ничего, что могло бы напомнить о Глентуи, о Кер-Сиди, — ни кофейника, ни стеклянных стаканов, ни самой обычной вилки. Видимо, Мэйрион избегала новшеств во всем, даже в домашней утвари.

Потолка в доме тоже не оказалось. Между жердями стропил чуть выше Танькиной головы тянулись многочисленные веревки, с которых свисали пучки сухих трав — запыленные, закопченные, без мешочков, без подписей. Таньке это совсем не понравилось, даже показалось небезопасным. Мало ли растений может выглядеть и даже пахнуть похоже — и поди запомни, где что у тебя повешено! Не утерпев, она дотянулась до одного из пучков, отломила веточку, поднесла к носу. От веточки исходил слабый, но все-таки узнаваемый терпкий запах тысячелистника. Потом Танька зачем-то заглянула в котел — разумеется, там оказалось вовсе не колдовское зелье, а всего лишь остывшая овсяная каша.

Позади вдруг послышалось осторожное покашливание. Обернувшись, Танька увидела хмурого, явно обеспокоенного господина Эрка. В следующий миг она спохватилась. Неужели Санни, Гвен и Беорн до сих пор мокли под дождем?