На руинах империи

* * *

После такого множества слов молчание показалось тесным, тяжелым, горячим. Для него важно было высказать наконец правду, дать голос простому факту своего бытия: его растили для убийства. Не для убийства беззащитных – вуо-тоны являлись на встречу со своими богами, приготовившись к бою и к смерти, – но и не для охоты. Не было причины убивать вооруженных бронзой воинов, не было нужды, кроме голого наслаждения борьбой и кровью. Он еще ребенком понял, как уродливо убийство, но и за пятнадцать лет терпеливого служения богине любви не перестал видеть в нем красоту.

По полу за спиной стукнули босые ноги Бьен.

Он слушал, как она подходит.

На одно безумное мгновение ему почудилось, что это Кем Анх пришла наконец убить неудачника. Облегчение отдавало яростью.

Бьен остановилась у него за спиной, так близко, что он ощутил затылком ее дыхание и тепло ее груди.

– Спасибо тебе, – сказала она, тонкой рукой обняв его за пояс и прижимаясь лбом к спине.

Рук тряхнул головой. Его накрыло изнеможение, будто он не просто описал тот бой, но и заново пережил его от начала до конца.

– За что спасибо? – спросил он.

– За то, что напомнил.

– О чем напомнил?

– Что мы – заблудшие.

Он подавился смешком.

– Мы с тобой?

– Да. И Талал. И те, кого мы сегодня убили. И Кочет, и Змеиная Кость. Все, кто сражается. И все, кто на это смотрит.

– Хорошо, если так, – ответил Рук. – Но некоторые просто жаждут крови.

Он хотел высвободиться, но ее рука держала крепко.

– Конечно жаждут. – Бьен легко коснулась губами его щеки: губы были теплыми и холодными одновременно. – Но я только о крови и думала. Я их ненавидела за эту кровь, за то, что они оторвали меня от меня, ненавидела до этой минуты, до этой ночи, пока не услышала наконец твою историю.

Бьен повернула его лицом к себе. Впервые за эти месяцы, впервые после бойни в храме он увидел под шрамами – ее.

– Ты мне напомнил, что они голодны, Рук, а я у ног богини давно научилась любить голодных.