На руинах империи

19

– Рвоты пока не было? Это хорошо.

Рук поднял голову. Голова от движения закружилась, но через один-два удара сердца он сумел навести взгляд на склонившегося над ним человека. Высокий, голый по пояс, мускулистый, мужчина одной фигурой привлекал бы внимание, но Рука поразил цвет его кожи – темно-коричневый, почти черный.

– Баскиец! – вырвалось у него.

Пять лет назад в этом не было бы ничего удивительного. Выходцы из этой далекой страны занимали целый район Домбанга – Малый Баск. Большинство среди них составляли банкиры и торговцы, не один век игравшие важнейшую роль в жизни города. А потом случился переворот. В большинстве баскийцы проявили немалую дальновидность, сбежав до начала самых жестоких чисток. Большие семьи, кланы, целые кварталы исчезали за ночь: грузили все имущество на корабль, поднимали якорь и под всеми парусами устремлялись на родину предков, пока аннурцы не сомкнули кольцо блокады. Эти могли считать себя счастливчиками.

Оставшиеся – слишком упрямые или слишком бедные, чтобы оплатить морское плавание, – застряли в городе, который империя пыталась взять на измор. Когда начался голод, Домбанг принялся пожирать самое себя. Из аннурских военных и чиновников к тому времени мало кто остался в живых, а людям надо было на кого-то выплеснуть страх и ярость, и горожане обратились против тех, кто так долго и мирно жил среди них. А что, разве баскийцы не удирали под покровом ночи, как воры? И разве это не доказательство их союза с империей?

Расправа была скоротечной и была мерзкой. Оставшихся – человек с тысячу или около того – вытаскивали из домов, уволакивали в дельту и бросали, подрезав им сухожилия. Настоящие, истинные домбангцы – с прямыми волосами, кожей правильного, светло-коричневого, оттенка и не искаженным голосами предков выговором – занимали опустевшие дома, и к следующему сезону дождей в городе не осталось баскийского населения.

Кроме, как видно, присевшего перед ним на корточки человека. Его кожу пятнали свежие ссадины и порезы: десятки ран поверх старых багровых рубцов.

«Тело человека, привычного к насилию», – подумал Рук.

Голос у незнакомца, однако, был мягким и тихим, и смотрел он рассудительно.

– Как ты себя чувствуешь?

– Примерно так, как и должно после избиения мечами и палками, – огрызнулся Рук.

Что-то вроде улыбки скользнуло по лицу чернокожего и пропало, когда баскиец повернулся к Бьен.

– А ты?

– Отлично, – не глядя на него, буркнула Бьен.

– Тошнит?

– Еще бы не тошнило. Прошлой ночью у меня на глазах перебили друзей, потом мы их хоронили, а теперь я попала сюда. Мне здесь, – Бьен махнула рукой в сторону двора, – от всего тошно.

Если незнакомца задела ее вспышка, он этого не показал. А просто поднял руку.

– Смотри на мой палец.

Бьен обожгла его взглядом.

– На палец, – повторил он. – Следи глазами.

– Зачем?

– Вам обоим основательно досталось по голове. Так я проверяю, не пострадал ли мозг.

– Ты что, лекарь какой-нибудь? – удивился Рук.

И снова намек на улыбку, словно баскийца позабавила эта мысль.

– Врачи здесь есть, – ответил он, – но я не из них. Я, как и вы, пленник.

Он указал вниз, на прикованный цепью к лодыжке чугунный шар с человеческую голову.

– Меня зовут Талал.

Рук окинул взглядом его раны.

– Ты здесь тоже новичок.

– Вчера прошел сквозь строй, – кивнул Талал.

– Вчера? – сквозь боль прищурился на него Рук.

Порезы и ссадины выглядели старше. Скорее, недельной давности. Почти все уже закрылись.

Проследив его взгляд, Талал пожал плечами:

– На мне легко заживает.

– Почему ты нам помогаешь? – недоверчиво спросил Рук.

– Я же сказал, мы все пленники. Я, как и вы, здесь… не по своей воле. В таких местах проще выживать командой.

– Командой? – покачала головой Бьен. – Ты нас впервые видишь. Откуда тебе знать, кто мы такие? А вдруг убийцы?

Талал хихикнул и через плечо покосился на площадку двора. Достойные, уже забыв о новичках, вернулись к обычным занятиям. В нескольких шагах от них кто-то вколачивал другого в грязь короткой дубинкой.

– В таком месте, – помедлив, ответил он, – я, пожалуй, надеюсь, что вы убийцы.

Слова прозвучали как шутка и сопровождались легкой улыбкой, но спокойный взгляд Талала подсказывал Руку, что этот человек – кем бы он ни был – не так прост, как кажется.

– Следи за моим пальцем. – Чернокожий снова поднял руку.

Когда Бьен, а затем и Рук справились с несложным заданием, он произвел еще несколько проверок, убеждаясь, что мозги у них остались целы.

– Повезло, – заключил Талал, садясь на пятки. – Как раз передо мной, говорят, кому-то проломили череп. Не помню имени.

– Странное у тебя представление о везении, – заметил Рук.

Талал рассмеялся.

– А это ты чем заслужил? – кивнула Бьен на чугунный шар с цепью.

– Чем заслужил?

За разговором они не заметили на удивление беззвучного появления Коземорда. Тот словно невзначай опустил ладонь Талалу на плечо – неожиданно отеческим движением.

– Чем заслужил? Он влетел в Пурпурные бани на огромной птице, поджег это… почтенное сооружение и при попытке уйти положил десятки зеленых рубашек…

Бьен, до того бессильно поникшая, вскинулась, как от ожога.

– Ну, не десятки, – скромно поправил Талал.

– Десятки! – Кажется, в голосе Коземорда слышалась гордость. – Я… обеспечен сведениями от самой Ванг Во.

– Кеттрал, – тихо проговорил Рук.

Он оглядел двор. Многие ли видели, как он говорил с аннурцем? И чем ему придется заплатить за этот разговор в предстоящие дни и недели?

– Но ведь верховные жрецы перерезали ему горло на ступенях Кораблекрушения, – удивилась Бьен. – Урок наглым имперским псам…

Она сверкнула глазами на кеттрал, который в свою очередь ответил едва ли не виноватым взглядом.

– Кому-то горло перерезали, – согласился Коземорд, – но не этому.

Он основательно хлопнул солдата по плечу, словно убеждаясь, что тот присутствует здесь во плоти.

– Остальная его… как у них говорится? Команда? Шайка? Отделение?

– Крыло, – спокойно ответил Талал.

– Остальные из его крыла пробились наружу и ушли.

– Не все, – покачал головой кеттрал.

– Кого же тогда казнили? – спросила Бьен.

– Какого-то… несчастного, выхватили из тюрьмы. – Коземорд только плечами пожал на их удивление. – Наши жрецы считают, подобные уловки необходимы. О кеттрал уже начинали шептаться. После бань жрецы сочли нужным заглушить эти шепотки.

Бьен разинула рот.

– Так это была подмена? – выпалила она. – Казнили невиновного?

– Ну едва ли невиновного…

– Почему вы говорите об этом нам? – покачал головой Рук.

Коземорд широко, словно обнять хотел, развел руками:

– Да ведь вы теперь в числе Достойных! Если и уйдете отсюда, так только в дельту. А если вынесете… как бы сказать… испытания в дельте, то вернетесь жрецами. С вами говорить – как с покойниками.

Он так сиял, словно рассчитывал утешить их этими словами.

– Непонятно, – заметил Рук. – Если уж жрецы так боятся кеттрал, почему не убили его по-настоящему?

Талал с улыбкой слушал разговор и помалкивал.

– Они и собирались, – подмигнул Коземорд. – Да его вытребовала Во.

– Зачем Ванг Во понадобился среди Достойных кеттрал? – покачала головой Бьен и украдкой покосилась на чернокожего.

– Затем, – ответствовал Коземорд, – чтобы… оценить его по достоинству.

– Я бы сказал, ее должна напугать мысль о выставлении аннурца против Трех.

– Кого напугать? – У Коземорда полезли на лоб кустистые брови. – Ванг Во?

– Отвратить, – поправился Рук.

– Неверных не в первый раз… допускают в число Достойных.

– Потому что все уверены, что они не выживут. Чаще всего они – простые солдаты. А кеттрал…

Коземорд опять пожал плечами:

– Аннурцы, домбангцы… Во это безразлично. Не все верховные жрецы… прониклись ее идеей, но для Ванг существует только сражение, только вера.

– Что из двух? – насторожилась Бьен.

– Здесь у нас, – жизнерадостно заявил мастер, – разница между ними в основном умозрительная.

Рук задумчиво кивнул. Разговор и так слишком затянулся. Что аннурец ищет в них союзников – неудивительно. Остальные обитатели двора, скорее всего, уже обдумывают, как с ним покончить.

– Благодарю за заботу о нашем здоровье, – осторожно обратился к солдату Рук, неуверенно поднимаясь на ноги. – Думаю, еще увидимся где-нибудь во дворе.

– «Увидимся где-нибудь»! – Коземорд хлопнул себя по ляжке. – Ваше общение будет намного, намного теснее и ближе!

– В каком это смысле? – спросила Бьен.

Коземорд захлопал глазами, будто не понял вопроса, потом взялся за лоб.

– Конечно же! Вы двое – поклонники столь… миролюбивой богини и не вникали в тонкости нашего культа. Талал будет вашим третьим.

– Третьим? – повторила Бьен.

– Трое богов в дельте, Достойных тоже трое, – кивнул он. – В предстоящие месяцы вы будете упражняться с ним вместе, вместе с ним вести учебные поединки, вместе с ним есть, прикрывать ему спину, как он прикроет ваши. В святые дни вы плечом к плечу встанете на Арене и, если выживете, вместе отправитесь в дельту, чтобы предстать перед богами.

Рук, конечно, знал, что Достойные сражаются всегда по трое, просто безумие последних событий помешало ему задуматься, кого приставят к ним с Бьен.

– Почему мы? – настороженно спросил он. – Почему не другие?

– Ну… – протянул Коземорд, поглаживая клочковатую бородку. – Почему… это не моего ума дела. Достойные объединяются по мере поступления, но почему вы попали сюда в таком порядке и в такое время? – Он горестно вздохнул. – Предначертание? Рука… судьбы, непостижимой для смертных? Может быть, Трое ответят, когда вы с ними встретитесь. Может быть, у них имеется серьезный план…

– Вряд ли, – угрюмо бросил Рук.

Талал всмотрелся в его лицо.

– Последние события отучили меня полагаться на планы, – пожал он плечами.

Коземорд рассмеялся, но тут же посерьезнел.

– Если позволите дать вам скромный совет…

– Через несколько месяцев нас ждет смертельный поединок на арене, – ответил Рук. – Ваше дело нас натаскать. Надеюсь, вы не ограничитесь одним скромным советом.

– Именно-именно, – закивал Коземорд. – Ну тогда вот мой первый и самый ценный совет: примите друг друга. Вы не по своему выбору сошлись вместе, но все же сошлись. Теперь ваш выбор – сотрудничество или… ну… небытие.

Он поднялся, прихлопнул в ладоши и резко кивнул, словно покончив с надоедливым вопросом.

– А теперь, Талал, не окажешь ли любезность ознакомить новоприбывших с нашим хозяйством? Я бы сам это сделал, но, увы-увы, должен участвовать в другой… беседе – с Малым Као и Монашкой, в продолжение нашего бесконечного спора о подобающей длине ритуальных клинков.

Он заковылял куда-то через двор – походкой, в которой крабьего было больше, чем человеческого, – а Талал обернулся к Бьен и Руку. Довольно долго они молча оценивали друг друга.

– Ну, – заговорил наконец кеттрал, – если приходится выбирать, я скорее выберу сотрудничество.

Бьен, к удивлению Рука, звонко расхохоталась. Смеялась не без надрыва, и все же лучше такое веселье, чем навалившаяся на него тяжесть отчаяния.