На руинах империи

35

Боль.

Солнце расцветило боль блестками.

Она не знала, где она, и сделала немало вздохов, прежде чем вспомнила, кто она.

Солнце нависало головкой бронзового молота. На краю зрения торчал острый пик.

В бездонной синеве призрачно белел месяц.

А ее тяжелым плащом окутала – боль.

Она хотела заговорить, но не было рта. На миг ее охватила паника. Потом губы разлепились, она услышала, как ветер выпил ее стон.

Кровь.

Она подавилась вкусом крови.

Это кровь коркой сковала ей рот, кровь залила один глаз, кровь прилепила одежду к телу.

Она подняла себя на колени. Боль грозила снова свернуть сознание, снова отбросить ее в темноту, но она закрыла глаза и держалась. Когда боль потускнела до тихого вопля, она открыла глаза и увидела птицу, кеттрала, мертвого – не просто мертвого, зарезанного – огромную тушу, распростертую на обломке валуна. Она долго смотрела на него, немо, тупо, потерянно.

Невозможно.

Эта мысль всплыла сверкающим пузырьком из мутной воды.

Невозможно убить кеттрала.

Разве что…

Она посмотрела на свои руки. Одна еще сжимала окровавленный нож.

О, Хал…

Воспоминание накатило волной.

Святой Хал!

Бог тьмы не ответил ей. Никто не ответил. Повернув голову, осмотревшись, она увидела пустынные горы. Только мертвый кеттрал и сгорбившаяся над ним полумертвая женщина.

Она наконец вспомнила имя. Имя и прилагавшуюся к нему жизнь.

Гвенна Шарп.