На руинах империи

47

– Должен сказать, – заявил Чо Лу, вглядываясь в сумерки, – не нравится мне здесь.

С утекающим с неба последним светом они взобрались на невысокий пригорок – скорее, бугорок – в надежде устроить лагерь выше болотистых низин, по которым тащились уже не первый час. Здесь земля оказалась чуть плотнее и суше, зато от деревьев у Гвенны по спине ползали мурашки.

Вместо листвы у них были волосы – волосы в ее руку длиной, человеческие волосы, если глаза ее не обманывали.

Она срезала с подвернувшейся ветки пучок черных прямых волос, блестящих даже в полумраке, – такие отращивали куртизанки в Домбанге. Не на всех деревьях были такие же. В шаге от нее курчавились на ветке каштановые кудри, а чуть дальше кривое дерево с расщепленным, плакавшим соком стволом обзавелось тонкими, как паутинка, золотыми локонами. Бусинки дождя, скатываясь по льняным прядям, отстукивали неровную дробь по сырой земле.

– Деревья как деревья, – сказала Гвенна, отбросив срубленные волоски; коснувшись земли, они свернулись, словно опаленные огнем. – Или тебе больше нравится ночевать по колено в воде?

– Я не говорю, что там лучше. – Легионер хмуро взглянул вниз.

– Мы идем по отравленному континенту. Я бы не рассчитывала, что он мне понравится.

Возбуждение, охватившее всех при первом прикосновении болезни, схлынуло. Временами Гвенна еще ощущала невесть откуда взявшуюся силу и даже восторг, но они переплавились в болезненно острую восприимчивость, от которой кололо иголочками кожу и лезли из орбит глаза. Она сама себе казалась подвыпившей или слегка перебравшей жевательного корня яги. Похожим образом Гвенна чувствовала себя в первые мгновения боя, когда ее пробирало то жаром, то холодом, только сейчас не было битвы, а был лишь перебиравший волосы деревьев горячий, влажный ветер.

Они разбили лагерь, обнесли его низким плотным частоколом, поели вяленой рыбы и водорослей, запили тепловатой водой – почти без слов. Все предлагали себя на первую вахту – видно, как и она, не чаяли уснуть. Сторожить выпало Бхума Дхару. Гвенна уже направлялась к палатке, когда Крыса дернула ее за рукав.

– Драться!

– Хочешь учиться?

Крыса кивнула.

– Нет. Мы вымотались за день, а дальше будет труднее. Тебе надо беречь силы.

– Нет беречь. – Глаза у нее в темноте казались огромными. – Учить.

Гвенна хотела возразить, но передумала. Ясно, что девочка, как и остальные, испытывает противоестественное возбуждение. Занимаясь, они обе пригасят его усталостью. А если и нет, Крыса будет чуть лучше защищена, когда ее в следующий раз вздумает растерзать какое-нибудь чудовище.

– Хорошо, – кивнула Гвенна. – Поговорим о сухожилиях.

– Сухо… Жилье? – заморгала Крыса.

Гвенна повертела кистью, показала ей протянувшиеся под кожей жилы связок.

– Сухожилия, – повторила она, положив на них пальцы Крысы. – Они связывают мышцы с костями.

Гвенна согнула руку, показывая, что такое мышца.

– Кости, – закивала Крыса. – Как череп. Как ребра. Как…

Она постучала себя по тощей грудке, вспоминая слово.

– Грудина.

Уроки языка Гвенны Шарп: брань, оружие и анатомия человека.

– Верно, – подтвердила Гвенна. – А чем важны сухожилия в драке?

– Резать их, – без заминки ответила Крыса, оскалившись, будто собиралась вцепиться зубами.

– Правильно. Перережь их или порви, и тело не будет работать. Если пересечь вот эти… – она провела себе ногтем по запястью, – я не смогу сжать кулак. А если эти… – Она нагнулась, задрала штанину, показала толстые сухожилия под коленом. – Не смогу ходить. У животных тоже есть сухожилия. И у габбья, даже самых перекрученных.

– Атакуй сухожилия, – заключила Крыса.

– Не всегда. Не всегда это лучшее решение, но не стоит забывать, что бить можно не только в лицо и в грудь.

Крыса вытянула из поясного чехла свой нож.

– Атакуй сухожилия Гвенны Шарп?

Гвенна усмехнулась, царапнув зубами губу.

– Прошу. Попробуй.

Несколько часов они бились под мокрыми локонами деревьев: Крыса отрабатывала обманные ходы, нападала, рубила, резала, уклонялась, перекатывалась по земле, вскакивала и нападала снова с отливающими звездным светом глазами. Гвенна отбивалась срубленной с дерева короткой веткой, наказывала ученицу за каждую промашку ударом по плечам или по коленям. Крыса шипела, но редко повторяла ошибку. Девчонка двигалась быстро – не уступала ни одному кадету с Островов, была сильна для своего роста и совершенно неутомима. Хотелось бы списать это на менкидокскую отраву, не будь Крыса такой с первой ночи, когда их сковали вместе. До кеттрал недотягивала, но девятилетняя сирота просто не имела права быть такой прыткой.

Дождавшись передышки, Гвенна бросила на девочку изучающий взгляд.

– Расскажи мне про рашкта-бхура, – попросила она.

Крыса окаменела.

Килевание, буря, крушение, мятеж не давали им продолжить начатый в карцере разговор. Теперь нашлось время.

– Это такие воины? – настаивала Гвенна. – Тебя учили на такую? Поэтому при тебе Ютака? Поэтому ты уже неплохо умеешь драться?

Крыса вместо ответа кинулась на нее, выпадом в лицо заставила отшатнуться, попыталась подсечь колено, а когда Гвенна отдернула ногу, подкатилась в освободившееся пространство и замахнулась ножом, норовя оставить наставницу одноногой. Та парировала удар палкой, выбила нож, упала, всем телом прижав девочку к земле. Крыса отбивалась, нащупывала подходящий рычаг. За долгие дни в карцере она сильно усовершенствовалась в захватах, но против взрослой женщины еще не вытягивала. И все равно не сдавалась: извивалась, вывертывалась, и только убедившись – очень не скоро, – что вырваться не сумеет, уронила голову на влажную землю.

– На хрен.

Гвенна чуть отстранилась, осторожно заглянула девочке в глаза.

– Почему ты не хочешь мне рассказать?

– Зачем? – вопросом ответила Крыса.

– Затем, что я прошу.

– Аксочлин нет, – замотала головой девочка. – Всех нет.

– Но куда они делись?

Крыса отвернулась. Гвенна решила уже, что она так и будет молчать. Но девочка заговорила жалобным тихим голосом:

– Плен. Аксочлин были пленники.

– Ты вроде бы говорила: воины.

Гвенна покачала головой: учить пленников бою, снабжать их ручными чудовищами – какой в этом смысл?

– Пленники-воины. Счастливые пленники все равно пленники.

– Поэтому они носили… как ты назвала? Ошейники?

– Аксоч. – Слово хлюпнуло у нее в горле, словно вышло с комком мокроты.

– А ты к ним не хотела?

Теперь Крыса смотрела на нее.

– Нет.

– Почему нет?

– Нет ошейник. Нет кормить Крыса… – Она отчаянно искала слова. – Крыса дикая.

– Что правда, то правда, – невольно усмехнулась Гвенна.

Она откатилась, вернула девочке нож. Крыса вытерла клинок о штаны и вложила в чехол. Под горячим ночным ветром свивались волосы деревьев. Неподалеку от них метался во сне Паттик, словно рвался из невидимых оков.

– Чьи пленники? – после долгого молчания спросила Гвенна.

Крыса повернулась к ней, непонимающе свела брови.

– Ты сказала, аксочлин и те, кто там еще, были пленниками. Кто взял их в плен?

Недоумение девочки обернулось яростью.

– Драные неббарим!